Фильм о заслуженном художнике РСФСР, лауреате Государственной премии имени Репина, Викторе Васильевиче Киселёве,задумал снять режиссер Анатолий Петрович Ивлиев. Он написал сценарий и меня пригласил как киноператора.

(Заглавное изображение - портрет Виктора Киселёва работы Аркадия Пластова).

В семидесятых годах теперь уже прошлого века для того, чтобы снять какой-либо телевизионный материал приходилось выезжать целой группой: редактор, режиссер, кинооператор, звукооператор, осветитель, водитель.

И вот таким коллективом вместе со своей далеко не портативной аппаратурой мы приехали в Комаровку к Виктору Васильевичу Киселеву. Встретил он нас не очень радушно, говорил он по волжски окая, и первые его слова были:

«Робята, да не к чему эта канитель, да я всего этого не заслуживаю! Снимете на свою пленку лучше моего учителя Аркадия Александровича Пластова! Вот он – величина, глыба, она на отечественном Олимпе!»

Аркадий Пластов, учитель и друг Виктора Киселёва:

По мере того, как Киселев с воодушевлением рассказывал о своем учителе, чувствовалось, что его сердце оттаивало по отношению к нам.

Виктор Васильевич вспоминал:

«Я еще до школы любил рисовать, карандаш и бумага – вот мои главные игрушки. Писчая бумага стоила дорого, с деньгами в семье было туго. Наславив на Рождество немного денег, я покупал на полкопейки лист курительной бумаги и на ней рисовал лошадок, других животных, деревенские домики, сцены из сельской жизни. В школе любимым моим предметом было рисование. А с Аркадием Александровичем Пластовым я познакомился в 1924-м году. С моим другом, тоже любителем рисования, мы прослышали, что в селе Прислониха в семнадцати километрах от нас живет художник. Вот мы и отправились к нему учиться рисовать красками. Думали, что он сразу даст нам разноцветные краски, будет рассказывать и показывать, как ими пользоваться. Оказалось не так: Пластов заставил нас краски тереть, на это уходило немало времени. После нескольких таких уроков мой товарищ не выдержал и сбежал. А я, плененный страстью к рисованию, остался, поняв, что при помощи красок можно много чего изобразить. Четыре года учился у Аркадия Александровича, они не прошли даром. Пластов открыл для меня целый мир, он и сейчас является для меня учителем и другом»

Дочь Виктора Киселёва рядом с работами отца:

Мы с режиссером смотрели на художника и в душе восхищались, с какой нежностью и теплотой он рассказывал об Аркадии Пластове. У меня возникла мысль снять этих двух живописцев вместе, может не за работой, а просто так, сидящих на завалинке на сельской улице, мирно беседующих на любимые темы.

Предложил это Киселеву, но он сначала возразил:

«Ох, знаете, как Аркадий Александрович сейчас много работает, старается не отвлекаться, много хочет еще сделать, закончить начатые полотна!»

Режиссеру мое предложение понравилось и мы вместе убедили Виктора Васильевича, что этот эпизод будет одним из главных в нашем киноочерке.

При обсуждении сценарного плана особых разногласий не возникло, правда Киселев настаивал, чтобы его как можно меньше снимали, а больше внимания уделяли его картинам, показывали родную Комаровку, любимые его места, куда он ходил на этюды и за грибами.

Мы согласились, и он повел нас в свою мастерскую. Она размещалась в рубленом домишке, размером чуть побольше бани. По объему она уступала мастерским городских художников, но была довольно светлой.

Виктор Киселёв с сотрудниками Ульяновского телевидения, рядом с художником – кинооператор Борис Тельнов:

Внутри пахло красками и смолой. Кроме небольших картин, развешанных по стенам, привлекали внимание предметы сельского быта, столярные инструменты.

Мой взгляд остановился на одной из картин, на ней был изображен пасечник. Она была написана в золотистой гамме, от нее, словно от солнца, исходили лучи и как будто пахло медом. Я залюбовался, Виктор Васильевич заметил это:

«Это портрет моего деда, он любил заниматься пчелами»

Почти посередине мастерской стояла большая картина, чувствовалось, что она незакончена, но уже просматривались три сидящие фигуры, написанные уверенными мазками: молодой человек с мужественными чертами лица, рядом симпатичная женщина и ребенок. Композиция картины была какая-то умиротворяющая, словно икона, от нее веяло теплотой и уютом.

«Это я сейчас пишу, думаю что назову картину «Семья». На ней изображаю свою дочь, зятя и внучку», - пояснил Виктор Васильевич.

У этой картины мы и начали съемки, снимали Киселева за работой. Иногда он останавливался и рассказывал нам о своей жизни, о том как долго ему пришлось, уже женатому, учиться в Москве сначала в художественном училище, затем в институте имени Сурикова. Доходы мизерные, а в Комаровке семья – жена, четверо детей, свое хозяйство, огород, корова. Но Киселев все выдержал и приступил к дипломной работе, которую назвал «Свадьба».

А тут – война, его призвали в Красную армию, на Ленинградский фронт.

«Мой сельский характер, привычка выращивать и создавать, никак не уживался с войной. – рассказывал Виктор Васильевич. – Сижу, бывало, в окопе с винтовкой, с которой я толком и обращаться не умел, и думаю, что война совсем не гармонирует с природой. Вот мы стараемся убить противника, лишить его жизни, а он – нас. А вокруг природа живет своей жизнью, не обращая внимания на нашу войну. Так же распустили листву деревья, поют птицы, а ты не можешь слиться с природой воедино, находишься в каком-то другом тревожном миру, в чуждом природе духе. Меня поражала отвага наших красноармейцев. Как-то, услышав гул фашистских самолетов, мои товарищи не прижались ко дну окопа, а начали стрелять по воздушным целям из винтовок. Этот боевой эпизод запал в мою душу и я воплотил его в картину, когда работал в студии военных художников имени Грекова, назвал ее: «По фашистским стервятникам!»

(фото - http://ulmus-art.ru/news.php?id=1706)

…Про войну Киселев рассказывал нам много, но своей главной темой в творчестве он всё-таки считал близкую ему сельскую тему. На его полотнах запечатлены окрестные пейзажи, эпизоды колхозного быта, земляки – мужчины, женщины, дети.

Я с упоением снимал его картины, а он с радостью комментировал: «Это Тамара, это комсомолка Люба, это Володя Кротков, все они трудятся в Комаровке.»

Закончились съемки в мастерской, предстояло еще запечатлеть художника на природе, пишущего этюды, и снять еще самый главный эпизод – встречу с Пластовым. Ее решили не откладывать, погрузили аппаратуру в «УАЗ», Виктору Васильевичу предложили сесть вместе с водителем, хотя он отказывался. Напрямик через лес он ехать не посоветовал, мы отправились в Прислониху по шоссе через Тагай.

По дороге Киселев рассказывал нам о местах, по которым мы проезжали, о добрых знакомых, которые живут в этих селах.

Была осенняя пора, лес сиял разноцветием красок. Виктора Васильевича волновали сменяющиеся за окном картины природы – он восхищался то золотом листвы белоствольной березки, то тяжелыми, словно медными, листьями могучего дуба.

А когда возле придорожного куста не заметил знакомого родника, возмутился: «За ним ухаживал один добрый человек, водитель лесовоза с майнского лесокомбината. А он, сказывают, умер, и некому больше заботится, иссяк источник!»

За разговорами путь прошел быстр, мы подъехали к дому Пластова. На переговоры с ним отправился сам Киселев, вскоре он вернулся вместе с домработницей Пластовых. Сказала она строго: «Аркадий Александрович работает, просил его не беспокоить!»

Мы начали ее уговаривать, просить, чтобы Пластов вышел хотя бы на пару минут. Она пошла к нему и почти сразу вернулась:

«Велел не пускать!»

Но мы не унимались, нам очень хотелось снять художников вместе. Вновь попросили ее зайти и сказать, что Виктор Васильевич просит его выйти хотя бы за калитку. Она ушла, вернулась и сказала:

«Ждите, выйдет!»

Я быстро собрал свою камеру, спрятался за капот машины, ждал, когда откроется калитка. Только чуть приоткрылась, я начал снимать вышедшего Пластова. Аркадий Александрович, заметив, что его снимают тайком, обиделся: «Да разве так можно!»

Быстро развернулся и скрылся. Съемка не удалась, мы стояли у дома расстроенные, надеясь, что что-то изменится, но тщетно.

«Поехали! – сказал нам Виктор Васильевич. – На обратном пути покажу вам места, где хожу по грибы и гуляю с этюдником. Жаль, что оторвали от работы Аркадия Александровича. Теперь, поди, он переживает не меньше, чем мы.»

Мы останавливались в тех местах, которыми восхищался Киселев.

Я попросил его взять этюдник. Он вздохнул: «Да уж никакого настроения нет, Борис Григорьевич, не до работы.»

Но этюдник все-таки взял, я с удовольствием снял, как он рисует, как появляются очертания лесного пейзажа».

Художник вдруг отложил кисти:

«Робяты, давайте лучше грибы пособираем!»

Я постоянно наблюдал за Виктором Васильевичем и видел, как ловко он разыскивал дары леса. Встанет возле уже немолодой раскидистой сосны, смотрит на лесную подстилку, потом пошвыряет палочкой извлекает оттуда маленькие ядреные белянки. Нам чаще попадались черные грузди, они были на виду.

Вместе мы быстро насобирали два ведра грибов. В Комаровку мы вернулись к вечеру.

«Где же вы так долго были?!» - встретила нас возгласом супруга Виктора Васильевича Вера Ивановна. - Пластов приезжал с сыном Николаем, часа полтора вас ждали. Минут двадцать как уехали»

Услышав ее, мы опешили. Сожалению, что не удалось встретится со знаменитым художником, не было предела. Из замешательства и оцепенения нас вывела Вера Ивановна:

«Пойдемте ужинать, я стол собрала!» - пригласила она.

Угощение было простое: вареная картошка, квашеная капуста, помидоры, соленые грибы. Киселев принес из своих запасов запыленную бутылку «Столичной»:

«Выпьем давайте за здравие Пластова, за его доброту, за его творчество!»

Разлил по рюмочкам водку:

«Тяните, робяты!»

Мы выпили, закуска была вкусная, особенно аппетитной была квашеная прямо вилками капуста. Разговоры стали активнее, мы беседовали о дружбе двух поистине народных художников, об искусстве вообще, в том числе о телевидении, и о проблемах сельской жизни. Не хотели мы уезжать из гостеприимного дома Киселевых, надеялись еще встретится вновь.

Встретится еще пришлось не однажды. Как-то я привез Виктору Васильевичу снимки, на них сфотографировал его в время работы над тем очерком. Он поблагодарил, подарил мне один из своих этюдов весеннего леса.

Этюд Виктора Киселёва, подаренный Борису Тельнову:

Другая встреча случилась случайно, в Москве, возле Казанского вокзала в очереди к такси. Увидел впереди мужчину с упакованными в картон картинами, он повернулся – и я узнал Виктора Васильевича. Я подошел, поздоровался. Киселев обрадовался, мы разговорились. Оказывается, он приехал в свою московскую мастерскую, он пригласил меня туда, дал телефон и адрес. Но встреча там не состоялась, когда я позвонил, Киселев уже в этот день собирался обратно в деревню, в Москве он старался не задерживаться.

Художник Виктор Киселёв на персональной выставке в Ульяновске:

Следующая встреча была на выставке в Ульяновске, она была посвящена 70-летию Киселева. Про ту съемку киноочерка мы вместе вспомнили, Виктор Васильевич посчитал его удачным.

Автор воспоминаний о художнике Викторе Васильевиче Киселеве – член Союза журналистов России Борис Григорьевич Тельнов. Март 2022 года.

Посмотреть фото и видео из личного архива Бориса Тельнова можно в специальном разделе нашего сайта