Применительно к военному времени такая формулировка вовсе не была преувеличением – потеря продуктовой карточки зачастую означала потерю жизни. В самом прямом смысле.

Переход к карточной системе распределения продуктов и товаров народного потребления начался в июле 1941 г. и продолжался до ноября. В первую очередь, карточная система снабжения хлебом и продовольственными товарами (мясом, рыбой, жирами, крупой и макаронными изделиями) была введена для всего населения Москвы, Ленинграда и ряда городов и пригородных районов Московской и Ленинградской областей. С 1 сентября 1941 г. нормированное снабжение хлебом, сахаром и кондитерскими изделиями было введено в 197 городах и рабочих поселках страны. А с 1 ноября Постановлением правительства карточки на продовольственные товары были введены для всего населения 42 основных промышленных и административных центров страны (Орлов И.Б. Карточная система в 1941–1943 годах: расчёты и просчёты // MAXPARK: социальная сеть для зрелых людей. Опубликовано 23.06.2013. Режим доступа: http://maxpark.com/community/2039/content/2052665). В их числе был и Ульяновск.

Для ликвидации очередей все население прикрепили к определенным хлебным и продовольственным магазинам, сеть которых заметно расширилась. Однако основной формой снабжения жителей стала система закрытого распределения. По решению советского правительства 19 февраля 1942 г. на предприятиях и на транспорте были образованы отделы рабочего снабжения (ОРСы) при заводоуправлениях.

В 1942 г. в стране насчитывалось около 2 тыс. ОРСов, в распоряжение которых были переданы многие магазины, столовые, различные сельскохозяйственные подсобные предприятия, в том числе более 550 совхозов и ферм (Орлов И.Б. Карточная система в 1941–1943 годах: расчёты и просчёты. Режим доступа: http://maxpark.com/community/2039/content/2052665). При этом норма обеспечения зависела от того, к какой из категорий трудящихся принадлежал конкретный человек. Все эти категории были подробно расписаны в «Кратком справочнике по отнесению работников предприятий и учреждений к соответствующим категориям при выдаче продовольственных и промтоварных карточек». Справочник был утвержден Наркомом торговли СССР Любимовым.

К I группе относились «Рабочие и инженерно‐технические работники (работающие непосредственно в цехе фабрики, заводов, мастерских, типографии, железнодорожного, водного, автотранспорта, коммунальных предприятий, производственных лабораторий и институтов, ученики на фабриках и заводах, работники связи (телеграфисты, радиотелеграфисты, телефонисты, сортировщики почты, мачтовики, разъездные работники почтовых вагонов, пароходов и автотранспорта), рабочие и инженерно‐технические работники строительств.

Командно‐политический начсостав Красной Армии, ВМФ, НКВД, работники милиции (начсостав и милиционеры). Водители городского транспорта, рабочие и ИТР энергосетей, подсобные рабочие предприятий, работники общественного питания (повара, судомойки, уборщицы). Дворники при домоуправлениях, грузчики, слесари, электромонтеры, ассенизаторы, конюхи, лётчики, техники и обслуживающий персонал аэродромов.

Бойцы военизированной пожарной и сторожевой охраны предприятий, а также продавцы‐хлеборезы, мясники, а также машинисты холодильных установок торговых предприятий.

Во II группу входили работники учреждений, заводо и домоуправлений, пенсионеры – инвалиды войны и персональные, а также творческая интеллигенция – художники, писатели, композиторы и пр.

Сюда же относились школьные учителя, преподаватели ВУЗов, студенты и служители культа.

И, наконец, III группа называлась – иждивенцы. К ним относились не работающие члены семей всех перечисленных выше категорий, а также «лица, не работающие по найму в государственных, кооперативных и общественных организациях, пенсионеры, инвалиды, домашние работники, кустари‐одиночки, члены промысловых артелей, работающие на дому, лица свободных профессий, занимающиеся частной практикой и их иждивенцы» (ГАНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 2029. Л. 9–10).

Размер «пайки» разных категорий отличался значительно. Например, в Ульяновске в 1942 г. по карточкам рабочие получали 600 граммов хлеба в день, а иждивенцы – 400 граммов. Члены семей военнослужащих – по 350–400 граммов, плюс продовольственный паек военнослужащего (Ефимов Ю.Д., Лосева В.И. Ульяновск и Ульяновская область в годы Великой Отечественной ... С. 15).

14 января 1942 г. вышел приказ Наркомата торговли СССР «О введении карточек на промышленные товары в отдельных городах и отдельных поселениях». Он устанавливал нормы отпуска товаров в одни руки «с представлением покупателю права выбора и покупки любых из перечисленных в приложении товаров, но не выше следующего количества купонов». Для рабочих и инженерно-технических работников устанавливался лимит в 125 купонов, для служащих – 100, для иждивенцев – 80.

Из «Инструкции о порядке продаж промышленных товаров по карточкам… (приложение № 1 к приказу):

«3. Мыло хозяйственное, туалетное и нити продаются по объявленным разовым талонам промтоварной карточки, при этом норма и порядок отпуска мыла и нити устанавливается в зависимости от наличия ресурсов обл/крайторготделами и Наркомторговли республик, не имеющих областного деления.

4. При продаже нормированных товаров продавец обязан в точном соответствии с утверждённоё ценой каждого товара в условных единицах, лично отрезать соответствующее количество купонов.

6. Заведующие промтоварными магазинами, а также заведующие отделами и продавцы этих магазинов несут полную ответственность за выполнение настоящей инструкции и в случае нарушения её, предаются судебной ответственности»… (ГАНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 2029. Л. 6–7).

Так сколько и чего можно было приобрести в те годы в промтоварных магазинах?

Метр хлопчатобумажной ткани, например, «стоил» 15 купонов, льняной – 20, а шерстяной – 30. За столько же можно было купить пару сандалий, тапочек, босоножек мужских или женских. А вот обувь кожаная, валяная, фетровая, резиновая, мужская или женская обходилась уже в 50 купонов за пару. Чуть дешевле – 40 купонов – стоила детская обувь.

Шерстяные пальто и костюмы можно было купить за 80, а хлопчатобумажные – за 60 купонов.

Ковер фабричный стоил 45 купонов, а метр ковровой дорожки – 20. Столько же, сколько керосинка, примус, самовар или керогазы. Чайники, кастрюли, ведра и баки обходились в 2 раза дешевле. А самыми дорогими были будильники и часы (новые) – 60 купонов (ГАНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 2029. Л. 8). Как хлопчатобумажный мужской или женский костюм!

При этом карточки и купоны были лишь документами, разрешавшими приобретение товаров по фиксированным ценам. За сами товары надо было платить «живыми» рублями (Карточная система в СССР // Назад в СССР: вспоминаем наше советское прошлое. Режим доступа: http://back‐inussr.com/2015/ 10/kartochnaya‐sistema‐v‐sssr.html).

Впрочем, потратить деньги можно было и на городском рынке, где без всяких карточек продавались продукты и вещи. Однако позволить себе такие покупки мог не каждый. «На рынке необходима такса. В нашем городе в связи с большим наплывом эвакуированных, сильно поднялись цены на рынке. Так, сливочное масло стоит 75 руб. кг, молоко – 6 руб. литр, сметана – 20 руб. кг, творог – 15 руб. кг, мясо – 30 руб. и т.д. и т.п. Эти цены для основной массы населения явно недоступны. А между тем рынок в Ульяновске является единственным источником существования для его жителей. Необходимо, чтобы исполком горсовета вмешался, наконец, в это дело и установил какие‐то определенные максимальные цены на рыночные продукты. К тому же цены на рынке растут буквально с каждым днем, и до чего они могут дойти зимой (если не произойдет вмешательство исполкома горсовета) даже страшно подумать», – писали люди в редакцию газеты «Пролетарский путь» в конце августа 1941 г. (ГАУО. Ф. Р‐634. Оп. 1. Д. 1680. Л. 165).

Рыночные цены действительно «кусались» – зарплата уборщицы, например, составлял 75 рублей, кучера‐конюха – 100, шофера – 300, машинистки – 175, начальника цеха – около 700, председателя райисполкома – 1000. Инвалид войны получал пенсию от 70 до 500 руб., семья фронтовика – пособие 450 рублей, пособие не работающих эвакуированных граждан составляло 100 рублей (Ефимов Ю.Д., Лосева В.И. Ульяновск и Ульяновская область в годы Великой Отечественной ... С. 18). Очевидно, что с такими доходами на рынке не очень‐то разгуляешься.

Тем не менее, «устанавливать единые цены на рынке Горсовету права не предоставлено. Устанавливая единые цены, мы должны нарушить принципы совхозно-колхозной торговли, чего мы делать не можем» (ГАУО. Ф. Р‐634. Оп. 1. Д. 1680. Л. 170), – отвечал недовольным председатель горисполкома Погоняев. Поэтому, хочешь – не хочешь, но основной массе жителей города приходилось снабжаться продуктами через систему общественного питания и торговли.

***

На тот момент в городе было 23 магазина, 8 общедоступных столовых и один ресторан, работавший круглый год.

Но продовольствия в перенаселенном городе катастрофически не хватало, и карточки удавалось отоварить не всегда и не всем. Причем такое положение складывалось не только в Ульяновске, оно было типично для всей страны. Поэтому 10 марта 1942 г. вышел приказ наркома торговли №38 «О замене нормируемых продовольственных товаров, продаваемых населению». Он четко расписывал, что на что можно менять. Например, один килограмм мяса можно было заменить килограммом мясных полуфабрикатов, котлет, колбасы или консервов. Но если ничего этого в наличии тоже не было, разрешалось выдавать 2 кг субпродуктов II категории (головы, правда, без языков – В.М.), ноги, лёгкие, уши, свиной мясокостный хвост, губы, жировая сетка, калтык (гортань, мясо пищевода, желудок – В.М.), либо полтора килограмма зельца (варёное прессованное колбасное изделие в оболочке или банке – В.М.) или пельменей. Равноценными 1 кг мяса признавались также 3 кг субпродуктов III категории, 2,5 кг студня или 15 яиц. Вместо 1 кг масла – животного или растительного, маргарина или топленого сала – разрешалось отпускать 2 кг сыра, 3 кг сметаны, 5 кг жирного творога, сырковой массы или сырков, 15 литров молока, кефира или других кисломолочных продуктов, 3 кг брынзы или 70 яиц. Примечательно, что 400‐граммовую банку сгущенки могли дать вместо 100 граммов жира. Отсутствие в продаже сахара разрешалось компенсировать двойной нормой натурального или искусственного меда, варенья, джема, повидла, халвы или изюма. А вместо 1 кг хлеба можно было получить полкило сухарей, сушек, баранок или печенья, либо 750 граммов пряников или венской сдобы (ГАНИУО. Ф. 13. Оп.1. Д. 2029. Л. 14).

В приказе ничего не сказано о возможности замены «карточного» хлеба (норма которого и без того была недостаточной) мукой. Однако на практике такая замена часто случалось, что вызывало недовольство людей. Ведь далеко не каждый имел возможность из муки что‐то печь – у кого‐то не было дров, у кого‐то – условий или свободного времени, чтобы после работы заниматься еще и «кулинарией».

«Скоро горторг додумается заменять хлеб зерном» (ГАУО. Ф. Р‐634. Оп. 1. Д. 1680. Л. 175), – негодовали горожане.

Однако такая мера была вынужденной – в декабре 1941 г. областным организациям пришлось разрешить выдавать в счет нормы по карточкам муку по норме на 10 дней вперед в связи с тем, что мощность хлебокомбината и других пекарен в торгующих организациях не могли удовлетворить возросший спрос на печеный хлеб. Вместе с мукой в торговую сеть «выбрасывали» и дрожжи, недостатка в которых не было (ГАУО. Ф. Р‐634. Оп. 1. Д. 1680. Л. 173).

***

Не удивительно, что в таких условиях продукты становились важной мерой… поощрения. Например, кроме категорийных и общих норм карточного обеспечения хлебом и продовольственными товарами, действовали еще 7 норм: особо повышенные, повышенные, по особому списку и т.д. Такими льготами пользовались рабочие – передовики оборонных заводов, инженеры, ученые, руководящие работники, врачи высокой квалификации, работающие в госпиталях. Так, часть работников Проектно‐конструкторского бюро №39 Наркомата путей сообщения к новому, 1943 году получили по 1 кг селедки. Рабочим и служащим паровозного депо тогда же выдали по 2 кг ржаной муки, а передовикам производства ЗИС – по полкило карамели. Обычным поощрением служили дополнительные обеды в заводских столовых, бескарточные довески хлеба и водка (Ефимов Ю.Д., Лосева В.И. Ульяновск и Ульяновская область в годы Великой Отечественной ... С. 23). При этом материально поощряли не только «городских». 24 сентября 1941 г. вышло постановление Куйбышевского облисполкома и обкома ВКП(б), в котором говорилось: «Учитывая крайнее отставание уборки и опасность ранних заморозков, постановили:

1. Разрешить колхозам Куйбышевской области производить повышенную оплату труда колхозников, занятых на уборке подсолнечника и выполняющим установленные нормы выработки, натурой, сверх установленных трудодней в следующих размерах:

- За уборку 1 га подсолнечника лобогрейкой выдавать до 5 кг. подсолнечника.

- За срезку корзинов одного га. подсолнечника вручную и накладывания их на стебли – до 15 кг. подсолнечника.

- За вязку одного га подсолнечника, убранного лобогрейками, установку в суслоны и просушку – до 15 кг.

- За каждую тонну намолоченного на молотилках – до 10 кг.

- За каждую тонну, намолоченную в ручную – до 25 кг.

При уборке комбайном за каждую тонну комбайнеру выдавать 2 кг, штурвальному и трактористу – по одному кг, колхозникам‐возчикам за вывозку на заготовительные пункты и в амбары – по 0,5 кг за каждый тонно‐километр.

То же самое и за уборку крупяных и бобовых культур и пр.» (ГАНИУО. Ф. 31. Оп. 1. Д. 600. Л. 24).

***

Важным источником пропитания, а, значит, и жизни, для горожан были столовые. О том, как они работали, воспоминал упоминавшийся уже ульяновский журналист и фронтовик Лев Захарьин, чья юность прошла в Ульяновске:

«Голод давно стал хроническим, от холода он еще сильнее давил на психику. Впрочем, по карточкам можно пообедать в рабочей столовой. Там дают чечевичную кашу. А это – почти лакомство!.. Тогда, зимой 1941‐го, только за ушами, как говорится, трещало. Морально мешало одно обстоятельство: все ложки в столовой были с дырками. По простоте душевной я спросил: «А зачем это? Зачем в ложках просверлены дырки?».

Какой‐то мужик в старой солдатской ушанке усмехнулся:

– А это чтобы не воровали.

– Ну, хорошо, кашу можно. А как суп есть? – открыл я рот.

– Эх, милый, голод не тетка! – усмехнулся еще раз мужик. – Жрать захочешь, риноровишься!..»

Он был прав, мужик в старой солдатской ушанке. Позже я не раз видел, как люди без ложек, по‐собачьи хлебали суп из мисок и котелков, а кашу за милую душу ели просто руками» (Захарьин Л.Ф. Что было ... С. 55–56).

Тем не менее, многие люди стремились «прикрепиться» к той или иной точке общепита. Вот какое письмо редакция газеты «Пролетарский путь» направила 15 ноября 1941 г. в горисполком для принятия мер: «Являясь донором при горбольнице, а также персональным пенсионером, мне приходится обедать в столовых, так как я одиночка и дома мне некому стряпать. Теперь во всех столовых дают обеды только прикрепленным, и я не имею прикрепительного билета в столовую и в настоящее время не могу обедать в столовых. Обращался в горторг к тов. Иванову, чтобы меня прикрепили, но швырнул мне мое заявление, сказал, что ничего мне не будет. Также и секретарь горсовета тов. Перухин отказал мне, сказал, что сам могу себе варить обед. Сейчас мне приходится голодать.

Такое отношение к донору мне кажется недопустимыми, и я прошу редакцию «Пролетарский путь» расследовать это дело» (ГАУО. Ф. Р‐634. Оп. 1. Д. 1680. Л. 178).

Ответ, поступивший 8 декабря, был коротким и жестким: «Особого положения в отношении снабжения продовольствием доноров нет, поэтому прикрепить к столовой этого товарища мы не могли» (ГАУО. Ф. Р‐634. Оп. 1. Д. 1680. Л. 176). Тем не менее, пенсионера к столовой все‐таки прикрепили.

***

20 декабря 1941 г. по поручению ВЦСПС инспектор труда ЦК Профсоюза Работников Внешней Торговли провел обследование некоторых столовых и ресторанов города. Ниже приводится его докладная записка по результатам этой проверки: «Столовая №1 Ульяновского Треста Столовых (ул. Гончарова, 18) (Здание, в котором находится кинотеатр «Художественный»). Директор т. Кубинский, зав. производством тов. Могилевский.

Столовая открытая коммерческая, обслуживает всех граждан. Обеденный зал на 120 посадочных мест.

Столовая ложками столовыми обеспечена, тарелок нет. Обеды, как первые, так и вторые блюда отпускаются в глиняных чашках. Помещение обеденного зала не отапливается, в силу чего стены и потолок очень сырые, со стен течёт, на стенах пыль отсырела и образовалась грязь. Помещение кухни, посудомойки, картофелечистки также сырые, стены и потолок также сырые, несмотря на то, что в декабре 1941 г. производилась побелка этих помещений. Плиты развалились (вывалились кирпичи), требуют немедленного ремонта.

Спецодежда у работников грязная, что объясняет директор столовой тем, что нет смены спецодежды и нет мыла для стирки.

Во избежание хищений ложек, введена следующая система выдачи ложек, а именно: при входе в столовую посетителю выдаётся ложка, после окончания обеда ложка должна быть обратно сдана швейцару, не сдавший ложку, платит 10 рублей. С 1.01 по 9.01.1942 года похищено 48 ложек (из них 10 ложек взыскано со столовавшихся, 5 ложек сломаны, а остальные неизвестно куда делись, на что не составлен акт).

В день столовая продаёт 1900–2000 обедов, – говорится далее в Докладной. – До 15.01.1942 г. к обеду подавалось 200 грамм коммерческого хлеба, а с 15.01.1942 г. хлеб отпускается по талонам хлебных карточек.

Столовая совершенно не имеет дров. За отсутствием дров, столовая в течение нескольких дней начинала торговлю с опозданием на несколько часов. Так, например, 15.01 с. г. вместо 11 час. утра столовая открылась в 2 часа 20 минут. Дрова доставляют по 1–2 метра, да при том сырые, что сильно тормозит работу кухни.

До декабря 1941 г. столовая производила самозаготовки мяса и других продуктов, в настоящее время самозаготовки запрещены.

Столовая №7. Ульяновского Треста Столовых. Директор т. Старостин. (Ул. Гончарова, 20. (Ныне, ул. Гончарова, 26, Здание ювелирного салона «Византия»). Столовая обслуживает рабочих и служащих фабрики КИМ и фабрики им. Горького).

Столовая расположена в полуподвальном помещении. Обеденный зал не соответствует своему назначению, а именно: стены и потолок грязные и сырые, с окон течёт вода. Зал отапливается от случая к случаю, при входе в зал (в коридоре) отваливается с потолка штукатурка. В зале недостаточно столов и стульев. Обеденный зал рассчитан на 125–130 посадочных мест, а столов и стульев имеется только на 55–60%, при том имеющиеся столы и стулья в большинстве своём требуют ремонта. Столы покрыты довольно ветхими клеёнками.

В столовой имеется совершенно недостаточное количество посуды: тарелок глубоких имеется только 47, тарелок мелких – 39, вилок – 60 (вилок вообще столующимся не выдаётся). Ложек столовых столовая совершенно не имеет, в силу чего столующимся приходится приносить ложки с собой. Отсутствие достаточного количества посуды тормозит работу столовой. Столующимся приходится в ожидании обеда простаивать 35–40 минут, так как во время обеденного перерыва столующихся приходит в столовую 60–70 человек.

Помещение кухни просторное и сравнительно чистое. Имеется достаточное количество кухонного инвентаря. Часы работы установлены следующие: с 11.30 дня и до 15 час. дня обедают рабочие фабрики КИМ, а с 16 час. вечера – рабочие фабрики им. Горького. В день столовая продаёт 1900–2000 обедов, в те дни, когда остаются обеды, столовая продаёт их всем гражданам.

Несмотря на то, что столовая в основном обслуживает рабочих прикреплённых выше названных фабрик, все же по Ульяновскому Тресту Столовых столовая считается коммерческой, и обеды продаются с 200% накидкой, таким образом, цены на обеды таковы: меню на 13.01.1942 г.: щи – 1 р. 35 к., лапша отварная – 1 р. 15 к., каша пшенная – 1 р. 20 к., печенка с горохом – 4 р. 30 к. До 15.01.1942 г. к обеду подавалось 200 грамм коммерческого хлеба, а с 15.01.1942 г. хлеб отпускается по талонам хлебных карточек.

При столовой имеется жалобная книга, но что‐либо по ней установить не представляется возможным, так как книга расшита, и части листов нет» (ГАНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 2029. Л. 2).

Примерно те же проблемы и по остальным проверенным столовым: ветхие, неотапливаемые помещения, грязная спецодежда персонала, нехватка дров, посуды, некоторых продуктов. Так, столовая №6 (ул. К. Маркса, 14/38) за неимением чая, из той нормы сахара, которая отпускается к чаю, делает жженку, которую заваривают кипятком (Там же)

Следующий документ отстоит от предыдущего примерно на год. Однако за прошедшее время мало что изменилось. Из справки о «О торговле и общественном питании за 1942 год»: «В городе и Володарском районе (Заволжье) имеется 46 столовых, которые обслуживают более 50 тыс. человек столующихся (плановая пропускная способность).

Все столовые закрытого типа. Имеется детская столовая на 1200 чел. для детей фронтовиков. Требуется расширение сети столовых, особенно по заводу им. Сталина и Володарского, потребность в которых значительно выше.

Наряду с удовлетворительным состоянием работы столовых, имеются и такие, которые работают плохо. Санитарное состояние не удовлетворительное по столовым Треста Столовых (столовая 1, 7, 4). За безответственное, нечестное отношение к работе директор треста столовых Сумин в феврале мес. с работы директора снят.

Несмотря на целый ряд указаний на заводе им. Володарского и, особенно, на фабрике‐кухне общественного питания дело поставлено исключительно плохо… посудой не обеспечены, нет тарелок, ложек. Из‐за отсутствия тарелок рабочие получают еду на бумажках или прямо в руку.

В результате загрязнения продуктов в декабре и в феврале мес. болело около 300 чел. рабочих желудочно-кишечным расстройством (отравление)» (ГАНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 1937. Л. 60).

Случалось и хуже. Из протокола закрытого партийного собрания парторганизации 3 стройконторы треста: «Прения: Тов. Уточкин: План не выполняется из‐за низкой производительности всех рабочих. А причиной низкой производительности является отсутствие материальной базы, т.е. тяжелого соцбытового положения рабочих. Ведь наши вольнонаемные рабочие находятся на правах иждивенцев.

В столовых завода (автомобильного – В.М.) наши рабочие питаются после своих рабочих, то есть остатками. Не говоря уж о том, что мы не можем отличить наших лучших людей от лодырей.

Мы можем скоро очутиться, что все рабочие выйдут из строя вследствие недоедания. Возьмите нашего любого рабочего. Ведь он сидит только на хлебе. Уже всё снесли на базар, а что дальше делать? Ведь у нас умер от истощения грузчик тов. Мирошниченко» (ГАНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 1971. Л. 4).

Владимир Миронов

Материал из книги Владимира Миронова «Неизвестная война. Ульяновский «фронт»» из серии «Симбирские тайны». Издание в научно-популярной форме рассказывает о жизни Ульяновска и Ульяновской области в годы Великой Отечественной войны. Особое место в книге уделено работе ульяновской милиции в тот период.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

Если завтра война… ……………………………………………………. 5

Вставай, страна огромная…………………………………………… 14

Мобилизация…………………………………………………………… 20

Милицейский фронт………………………………………………. 30

«В Красной Армии штыки, чай, найдутся…»…………… 40

Любимый город мог ли спать спокойно? ………………. 44

Хочешь мира – готовься к войне……………………………… 51

В здоровом теле – здоровый дух…………………………….. 54

Фронтовые подруги………………………………………………… 55

Стирка оборонного значения……………………….………… 57

Путь‐дорожка фронтовая… ……………………………………. 62

Все – для фронта! …………………………………………………… 63

«Складолазы»…………………………………………………………… 68

Во имя отца, и сына, и боевого духа………………………… 70

Глас народа – глас Божий? ……………………………………… 73

Диверсанты шли в Ульяновск………………………………… 79

Люди в белых халатах……………………………………………… 83

Город в шинели………………………………………………………. 90

Парад………………………………………………………………………… 94

Ополчение………………………………………………………………… 98

Граждане! Воздушная тревога! ……………………………… 100

Бункер для Сталина? ……………………………………………… 107

В тесноте, да не в обиде…………………………………………… 109

Ты сейчас далеко, далеко… ……………………………………. 118

Похвальное слово о военной цензуре………………………125

Фабрика «КИМ» и другие………………………………………… 130

Володарка…………………………………………………………………135

Десять лет за опоздание…………………………………………. 141

«Прогулял, потому что нет одежды и обуви»………… 144

Дело «вредителей»…………………………………………………. 150

Завод имени Сталина……………………………………………… 152

Кадры решают все…………………………………………………… 156

Дело о молотке………………………………………………………… 162

Жизнь – на карту………………………………………………………167

Пища для ума и не только………………………………………. 181

НКВД – затянуть пояса! ……………………………………………184

Земля – кормилица…………………………………………………. 191

От работы кони дохли………………………………………………198

Тагайский оборонительный рубеж………………………… 202

Рокада……………………………………………………………………… 210

Кто – воюет, а кто – ворует……………………………………… 213

Нефть в обмен на продовольствие…………………………. 215

«Каждый коммунист должен быть чекистом»………. 218

В застенках НКВД…………………………………………………… 220

Сидели два товарища……………………………………………… 220

Ульяновская область……………………………………………… 223

Погоны……………………………………………………………………. 231

Новое печатное слово……………………………………………… 234

Громкое эхо Сталинграда…………………………………………238

Чем можем, тем поможем………………………………………… 243

О хлебе… ………………………………………………………………… 246

…И зрелищах…………………………………………………………… 249

Чтобы тело и душа были молоды… …………………………253

Жить стало лучше? Жить стало веселее? ……………… 256

На милицейском «фронте» – бои местного значения……………………………………………………..……………… 259

«Бесы» из собеса……………………………………………………… 261

По звериному следу………………………………………………… 265

Налет на Пролетарском спуске………………………………. 267

Убили меня, Дима…………………………………………………… 268

След………………………………………………………………………… 270

Убийство в Панской Слободе……………………………………271

Гастролеры……………………………………………………………… 273

Охотники за сундуками…………………………………………… 274

«Татарка»………………………………………………………………… 275

В лесу не фронтовом………………………………………………. 276

Лесные «братья»……………………………………………………… 277

Задонский…………………………………………………………………279

Михайлычев……………………………………………………………. 280

Про беглых знало все село……………………………………… 282

Последний бой………………………………………………………… 283

Банда Нестерова……………………………………………………… 286

Бандит‐орденононсец………………………………………………287

Мелекесская «гастроль»…………………………………………. 289

За хлебом – с вилами………………………………………………. 292

Лампочка – за ударный труд…………………………………… 300

С мыслями о будущем……………………………………………… 301

Предпоследний год войны……………………………………… 303

Чистота – залог Победы………………………………………….. 307

«Кто сказал, что надо бросить песни на войне?»…… 311

Чтобы шли, как по маслу………………………………………… 312

Место, не столь отдаленное……………………………………. 314

Пожар……………………………………………………………………… 315

Подготовка……………………………………………………………… 317

Убийство…………………………………………………………………. 318

Приговор………………………………………………………………… 318

«Черные валеты»………………………………………………………319

Чего и сколько………………………………………………………… 322

Про «три колоска»…………………………………………………… 323

Расстрел за прогул, и «десятка» за опоздание………… 330

Последнее дело лейтенанта Миридонова……………… 333

Дети войны……………………………………………………………… 342

В войну взрослели рано……………………………………………343

«Наша крыша –небо голубое»………………………………… 347

Казенный дом…………………………………………………………. 353

«Сопливые острожники»………………………………………… 359

Колонисты……………………………………………………………… 365

Пленники или изменники? ……………………………………. 370

Эпилог…………………………………………………………………………… 376