Возрождённый в начале XXI века, вновь отстроенный по проекту замечательных ульяновских архитекторов Александра Ивановича и Ляйли Махмутовны Варюхиных, освящённый с участием Патриарха Московского и всея Руси Кирилла 21 мая 2015 года Спасо-Вознесенский кафедральный собор в Ульяновске сразу стал одним из самых узнаваемых архитектурных символов нашего города.

Таковым был и Спасо-Вознесенский собор в губернском, дореволюционном Симбирске – его изображения с удовольствием печатали на открытых письмах и фотографиях. До сих пор с удовольствием храм рисуют художники – причём, на многих картинах он запечатлён в некоем условном, а не реальном архитектурно-историческом ландшафте – вокруг пространство, а не теснота центра губернского города, пересечение двух его бойких улиц – главной, Большой Саратовской (ныне Гончарова) и Московской (Ленина).

Спасо-Вознесенский собор на картине Юрия Солуянова:

В начале 1990-х годов, когда проговаривались планы восстановления храма, разумеется, не могла не обсуждаться идея его восстановления на историческом месте, в сквере Гончарова – но от этой идеи буквально сразу отказались и власти, и священнослужители: восстановленный храм, по существу, перекрыл бы улицу. Тогда воссоздавать собор решили на совершенно новом, никогда ранее не занятом культовыми объектами участке.

Рисуя Спасо-Вознесенский храм не задавленным окружающей застройкой, художники на деле как бы внутренне ощущают, что некогда храм действительно стоял на приволье. Вознесенская – одна из старейших церквей основанного в 1648 году Симбирска была вынесена за контур внешних укреплений города, которую теперь воспроизводит чётная сторона улицы Гончарова.

При храме появилось кладбище, на котором хоронили простых горожан – знать находила последний покой в Спасском женском монастыре. Когда собор перестраивали в начале XX века, рабочие наткнулись на массовое братское захоронение. Несколько возов человеческих костей вывезли из котлована для перезахоронения. Увы, никакими иными подробностями потомство не располагает.

Археологическому обследованию захоронение не подвергалось, но пулевые ранения и сабельные удары могли бы оставить на костях следы, которые бросились бы в глаза находчикам. Следовательно, речь шла о жертвах какого-то минувшего «морового поветрия», как на Руси называли эпидемии. Вполне возможно, что это была страшная чумная эпидемия 1654 года, «накрывшая» всю европейскую часть Российского государства и свирепствовавшую в Поволжье – в Ярославле, Нижнем Новгороде и Казани. Для Симбирска, вступившего в шестой год своего существования, чума стала первым драматичным испытанием:

«Множество мелких городов и деревень вымерло полностью, скот бродит там и тут по лесам и кустарникам: часть его достается диким зверям, часть умирает от голода. Ворота не охраняются и ночью стоят открытыми. На улицах собаки едят непогребенных мертвецов. Те из мошенников, кто поосторожнее, собираются в группы и грабят дворы, в которых все вымерли» - записывал очевидец, и, примерно так могло быть и в Симбирске.

На смену бедам и нуждам обязательно приходят периоды мира и благополучия. В 1719 году Симбирск стал провинциальным городом – то есть, центром Симбирской провинции, площадью своею значительно превосходившей и нынешнюю Ульяновскую область, и даже Симбирскую губернию – в 1737-1769 годах в её состав входил даже Саратов с его окрестностями!

Последовал расцвет провинциального центра, нашедший своё выражение, в том числе, и в расцвете культовой архитектуры – вместо деревянных церквушек, в Симбирске строились каменные храмы.

В 1729 году митрополит Казанский и Свияжский Сильвестр (Холмский) подписал разрешение, чтобы на месте существующей в Симбирске деревянной Вознесенской церкви был построен каменный храм, и 20 мая того же года состоялась его торжественная закладка. Храм строился более, чем солидный: три престола, два этажа. Активная фаза строительство продолжалась три года – а дальше, как это нередко водится, стали заканчиваться деньги и меняться обстоятельства. Стройка стала затягиваться – и затянулась, в итоге, ровно на сто лет.

Сорок лет спустя после закладки, в 1769 году был освящён главный престол храма. В 1806 году началось строительство четырехъярусной колокольни. В 1824 году был возведён боковой придел во имя Воскресения Господня. Наконец, в 1829 году колокольню достроили, и храм обрёл свой классический облик.

При этом, всё время строительства здесь совершались Божественные литургии и прочие требы, крещения, венчания, отпевания. В Спасо-Вознесенской церкви были крещены знаменитые на всю Россию симбирские уроженцы – поэт, товарищ Пушкина Николай Михайлович Языков (1803-1846) и автор нетленного «Обломова» Иван Александрович Гончаров (1812-1891).

На паперти Вознесенского храма многие годы подвизался Симбирский юродивый Андрей Блаженный (Огородников) (1763-1841), ныне святой покровитель Симбирска-Ульяновска (на иллюстрации - на фоне Спасо-Вознесенского собора).

В 1844 году храм получил более высокий статус собора – то есть, место служения правящего архиерея. В «соборную» храм стал любимым местом венчания для знатных и богатых горожан, даже не из числа прихожан, поскольку был способен вместить значительное число гостей и выглядел подобающе благолепно их пышным нарядам. Вход в храм в таких случаях производился по пригласительным билетам, а полиция внимательно следила, чтобы с толпой приглашённых не просочились посторонние лица.

8 января 1848 года в Вознесенском соборе состоялось венчание 27-летнего губернского прокурора Григория Сергеевича Аксакова (1820-1891), выдающегося российского администратора, сына известного русского писателя Сергея Тимофеевича Аксакова (1791-1859), с симбирской дворянкой Софьей Александровной Шишковой (1830-1883), «бесценной Софьюшкой», как величал её прославленный тесть.

Спустя одиннадцать месяцев в соборе крестили родившуюся 26 декабря 1848 года дочь Аксаковых Ольгу Григорьевну (1848-1921), Оленьку. Пройдёт пять лет, и любящий дедушка напишет и посвятит любимой внучке-симбирянке свою великую сказку «Аленький цветочек» («Оленькин цветочек»). На иллюстрации слева чета Аксаковых с дочерью позируют в 1855 году

Уже в 1847 году был предложен проект масштабной перестройки и расширения Спасо-Вознесенского собора, но сразу реализовать его, опять-таки, не получилось. Храм сильно пострадал во время знаменитого пожара 1864 года. С колокольни рухнули колокола, за исключением самого большого, на тот момент, 152-пудового. Вместо перестройки пришлось заниматься ремонтом, занявшим более двух лет.

В 1869 году на возрождённой соборной колокольне установили башенные часы английской работы, подаренные Симбирску богатейшим в губернии помещиком, тайным советником и обер-церемониймейстером, графом Владимиром Петровичем Орловым-Давыдовым (1809-1882). Часы были снабжены специальным механизмом для боя в большой церковный колокол – специально водружённый по такому поводу на колокольню «часовой» весил 506 пудов 35 фунтов. Добавилась и тяжеленная чугунная гиря часового механизма, висевшая на стальном тросе.

Трос был рассчитан на 15 лет эксплуатации, то есть, до 1884 года – но уже в 1883 году гиря сумела оборваться дважды. Чугунная болванка падала вниз, напрочь пробивая своды колокольни, счастье, что происшествия случались среди безлюдья. Чтобы обезопасить прихожан от дальнейших, возможно, смертельных сюрпризов, под сводом первого яруса колокольни устроили особую «улавливающую» сеть из металлических рельсов.

Кроме падающих гирь, проблемой для правильного симбирского времени являлись птицы. Галки и вороны использовали в качестве насеста часовые стрелки, и часы останавливались. В целях профилактики циферблаты пришлось затягивать металлической сеткой, что было, конечно, не очень эстетично.

В 1900 году старинный двухэтажный храм был разобран, и на его месте по проекту Симбирского городского архитектора, гражданского инженера Николая Александровича Розетти (1863-1914) началось строительство мощного краснокирпичного храма в неорусском стиле.

Утром 24 июня 1901 года была произведена закладка. После молебствия и водоосвящения в основание храма опустили камень «с высеченным на нём крестом и вложенною в него медною доскою с подобающей надписью». Уже 10 сентября 1906 года прошло освящение собора. Колокольня и трапезная остались старыми. Новый храм вмещал две тысячи богомольцев, его площадь составляла 755 квадратных метров, а высота главного купола – 32 метра.

Боковой фасад проекта перестройки Спасо-Вознесенского собора в начале XX века:

Новый собор не обошёлся без критиков, обзывавших его «купеческим». Но это было символично, ибо уже с конца XIX века торгово-промышленное сословие играло всё возрастающую роль в жизни «города-дворянина». Большинству горожан и гостей города Спасо-Вознесенский собор нравился. Оказавшаяся в Симбирске летом 1918 года среди бурных событий Гражданской войны дочь знаменитого «старца» Григория Распутина 20-летняя Матрёна, бывшая замужем за симбирским уроженцем Борисом Соловьёвым, с чувством описывала в своих дневниках «красную церковь на Гончаровской», в которую не раз заходила помолиться и поставить свечку.

Популярности храму добавляла и фигура его настоятеля отца Иоанна Никольского, человека представительного, с хорошими манерами, прекрасным голосом и даром оратора. Церковные облачения не следуют модам – но и в рясе отец Иоанн гляделся щёголем. Он был открытым человеком «и не прочь был рассказать или послушать какой-нибудь анекдот – конечно, приличного содержания».

Квартировал священник на «широкую ногу» в удобной и просторной квартире в принадлежавшем собору доме, находившемся через Московскую улицу напротив храма. При доме был сад, украшенный, среди прочего, копиями древнегреческих скульптур – видимо, тоже «приличными»…

Хорошо общавшийся с купцами и царскими чиновниками после революций 1917 года отец Иоанн в полноте признал советскую власть, примкнув к поощряемому государством расколу, к так называемой Живой Церкви. В начале 1920-х годов Живая Церковь провозгласила отца Иоанна Никольского епископом Ульяновским. Увы, но лояльность не спасла собор от закрытия, а самого владыку от расстрела в 1938 году…

Демонтаж креста с главного купола Спасо-Вознесенского собора. После 1932 года:

В июне 1930 года с колокольни были сняты и пущены в переплавку колокола общим весом 715 пудов и 2 фунта. В мае 1932 года храм закрыли для богослужений. Предполагалось «в последующем использовать здание для удовлетворения культурно-бытовых нужд рабочих города». Вознесенский собор стали переоборудовать в «образцовую фабрику-кухню для обеспечения общественного питания студентов», и даже начали устанавливать здесь плиты и котлы, но тут опять оборвалась часовая гиря и треснула сокрушённая ею колокольня. Здание признали аварийным, и в мае 1936 года началась разборка собора, занявшая почти два года.

Спасо-Вознесенский собор в стадии разборки. Через дорогу виден бывший дом притча с садом, в котором стояли скульптуры. После 1936 года:

На оголившемся месте разбили сквер, а в нём, в духе времени, скульптурная группа «Три пионера», выполненная из цемента даровитой ульяновской школьницей Лидой Трофимовой. Со временем, скульптура стала приходить в негодность и была демонтирована.

Общий вид сквера Трех пионеров. Конец 1940-х годов:

Свято место пусто не бывает, и в июне 1965 года, в ознаменование некруглой 153-й годовщины со дня рождения писателя, в сквере был установлен памятник Ивану Гончарову работы известного советского скульптора Льва Моисеевича Писаревского (1906-1974), единственный в городе памятник, сделанный не из скульптурной бронзы, а из чугуна – в следующем году памятник отметит свой 60-летний юбилей.

По памятнику сквер на месте Спасо-Вознесенского собора зовётся Гончаровским. Однажды довелось мне следовать мимо со скептичными гостями нашего города. «Это – памятник писателю Гончарову, симбирскому уроженцу», – объяснял я. «А что здесь было раньше?» «Спасо-Вознесенский собор». «А почему здесь улица Ленина, а памятник не Ленину?». «Просто в этом храме Гончарова крестили, а Ленина крестили в другом», – нашёлся я, и гости положительно оценили мудрость местных властей.

Иван Сивопляс, научный сотрудник

Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина»