Ранним утром пятницы 13 июня 1930 года партийное руководство Ульяновского Округа было поднято «по тревоге» и ни свет, ни заря собралось в Окружкоме, чтобы обсудить очень неприятную и весьма щекотливую ситуацию, неожиданно возникшую несколько часов назад.
Поздней ночью с 12 на 13 июня в городской отдел уголовного розыска позвонили с волжской пристани и сообщили об обнаружении там трупа с признаками насильственной смерти. Ситуация была вполне заурядной: во время навигации пристани издавна были местом крайне неспокойным, притягивавшим к себе массу мутной публики. Особенно заезжей, что не удивительно – в царившей там сутолоке можно было легко затеряться и, незаметно прибыв утром на одном пароходе, к вечеру бесследно исчезнуть на другом, попутно прихватив багаж зазевавшегося пассажира или товар из-под носа нерадивого приказчика. В разношерстной толпе сновали юркие карманники, лузгая семечки, степенно и, как будто без дела, слонялись громилы, высматривая подводы «пожирнее», чтобы потом перехватить и распотрошить их где-нибудь в укромном месте по дороге с пристани на склад или в лавку. Время от времени между промышлявшими здесь шайками вспыхивали драки, нередко с поножовщиной. Так что появление на пристани очередного мертвого тела было делом вполне рутинным. Поэтому, отправляясь на место очередного происшествия, никаких особых сюрпризов сыщики не ждали.
Первой неожиданностью стало само место обнаружения тела. Это был ни какой-то укромный закуток между забором и стеной склада, не бурьян на ближайшем пустыре и даже не придорожная канава. Если бы! Убитый, сраженный тремя выстрелами в упор, лежал… на заднем сидении легкового автомобиля, стоявшего возле пассажирского дебаркадера. Но даже это было еще не самым главным открытием сыщиков в ту ночь. Главное состояло в том, что «мотор» принадлежал… Ульяновскому окружному отделу ОГПУ! А в группе явно нетрезвых мужчин, нетвердо топтавшихся поодаль, агенты разглядели его начальника – лично товарища Гилева.
Что касается убитого, то он был опознан как член ВКП(б) Паймурзин.
По возвращении с места происшествия, обо всем увиденном сыщики доложили начальнику Окружного Адмотдела (по сути, начальнику окружной милиции) Соколову, а тот – наверх. И вот теперь срочно собравшиеся товарищи размышляли, что делать дальше.
Иван Александрович Гилев был, что называется, коренным пролетарием – с пятнадцати лет работал токарем по металлу. И к тому же имел неплохое по тем временам образование, окончив двухклассное министерское училище – казённое начальное учебное заведение. В дореволюционной России их открывали в крупных деревнях и сёлах на средства местного населения. Училища были одно и двухклассными. В первом учились три года, во втором – пять лет. Учебная программа включала: «закон божий», русский язык с чистописанием, арифметику, церковное пение, историю, географию, естествознание и черчение. Кроме того, при наличии средств, ее могли дополнить садоводство, огородничество и пчеловодство, а также гимнастика и ремёсла - для мальчиков и рукоделие - для девочек. Выпускники-двухклассники получали право поступления в низшие технические училища или держать экзамены в учительские семинарии.
Но ни то, ни другое Ивана Гилева не заинтересовало. Проучившись еще два с половиной года на общеобразовательных курсах и не закончив их, он пошел, что называется, по партийной линии и в 1918 году стал большевиком, перейдя в ВКП(б) из левых эсеров. И тогда же поступил на службу в ЧК, где впоследствии занимал ряд руководящих должностей: исполнял обязанности начальника Ставропольского губернского отдела ГПУ, был начальником экономического отдела ПП ОГПУ по Казахстану, помощником, а затем временно исполняющим обязанности начальника Акмолинского губотдела ОГПУ. Затем возглавлял Саранский окротдел того же ведомства, но был снят за пьянку и «применение оружия со смертным исходом без необходимости». Проще говоря, застрелил кого-то по пьяному делу. Но историю замяли, а Гилева перевели в Ульяновск. Так что в городе Иван Александрович был человеком новым и на момент происшествия пробыл в должности лишь около полутора месяцев.
Представ перед членами партбюро, начальник ОГПУ стрельбу в машине не отрицал и объяснил случившееся, с его точки зрения, вполне понятно и логично.
В тот вечер вместе с коллегами Кирилловым и еще одним сотрудником они поехали на автомобиле на пристань провожать в Самару начальника Информационного отдела ПП ОГПУ Средневолжского края, находившегося в Ульяновске в командировке. На пароходе действительно выпили несколько бутылок пива, но пьяными, утверждал Гилев, не были. Напротив, были абсолютно трезвыми.
Наконец пароход дал последний гудок. Распрощавшись с товарищем, ульяновские чекисты сошли на берег и совсем уж было уселись в поджидавший их автомобиль, как их остановили агенты водного ГПУ. С ними был связанный якобы бандит, которого транспортники попросили отвезти в отдел. Разумеется, отказать коллегами в просьбе Гилев не мог. Арестованного усадили в автомобиль, где он каким-то образом освободился от пут, набросился на Кириллова и, схватив его за шею, стал душить. В этой критической ситуации, Ивану Александровичу, понятное дело, не оставалось ничего другого, как спасать товарища, что он и сделал, выхватив револьвер и застрелив бандита, который, к тому же был сильно пьяный.
Поверили члены бюро этим объяснениям, или нет, не известно. Но в любом случае о ЧП шифротелеграммой был немедленно проинформирован уполномоченный ОГПУ по Средне-Волжскому Краю товарищ Бак. Заодно его попросили срочно выслать в Ульяновск «ответственное лицо для участия в проведении следствия». Таковое было поручено провести лично и очень быстро Окружному прокурору и члену Президиума Окружной Контрольной Комиссии Лепендину, регулярно информируя секретаря Окружкома о ходе разбирательства.
Однако и на этот раз Гилев избежал суда: его срочно, еще до конца июня, сняли с должности и откомандировали в распоряжение ОГПУ СССР, а там признали больным и в сентябре того же года отправили на пенсию, лечиться.
Источники:
ГАНИ УО. Ф. 3, оп. 1. Д. 787. Л. 104
