«1918. Симбирскъ», книжная серия «Симбирские тайны». В. Миронов. Часть 8. Ответный удар. Главы 2-3 / 4 Сентября 1918 / История Ульяновска / Годы и люди

Стилистика документа ясно даёт понять: чаша терпения переполнилась: «Убийство Володарского, убийство Урицкого, покушение на убийство и ранение председателя Совета Народных Комиссаров Владимира Ильича Ленина, массовые, десятками тысяч расстрелы наших товарищей в Финляндии, на Украине и, наконец, на Дону и в Чехо-Славии [так в тексте], постоянные открываемые заговоры в тылу наших армий, открытое признание правых эсеров и прочей контрреволюционной сволочи в этих заговорах, и в то же время чрезвычайно ничтожное количество серьезных репрессий и массовых расстрелов белогвардейцев и буржуазии со стороны Советов, показывают, что, несмотря на постоянные слова о массовом терроре против эсеров, белогвардейцев и буржуазии, этого террора на деле нет.

С таким положением должно быть решительно покончено. Расхлябанности и миндальничанию должен быть немедленно положен конец. Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы, из буржуазии и офицерства должны быть взяты значительные количества заложников. При малейшем движении в белогвардейской среде должен применяться безоговорочный массовый расстрел. Местные Губисполкомы должны проявлять в этом направлении особую инициативу.

Отделы управления через милицию и чрезвычайные комиссии должны принять все меры к выяснению и аресту всех скрывающихся под чужими именами и фамилиями лиц, с безусловным расстрелом всех замешанных в белогвардейской работе.

Все означенные меры должны быть проведены немедленно. О всяких нерешительных в этом направлении действиях тех или иных органов местных Советов Завотуправ (Заведующие отделами управления) обязаны немедленно донести Народному комиссару внутренних дел. Тыл наших армий должен быть, наконец, окончательно очищен от всякой белогвардейщины и всех подлых заговорщиков против власти рабочего класса и беднейшего крестьянства. Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора. Получение означенной телеграммы подтвердите. Передать уездным Советам. Наркомвнудел Петровский» (Приказ о заложниках : сентябрь 1918 г. // Библиотека Гумер – гуманитарные науки : сайт. URL: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/prik_zal.php (дата обращения: 18.11.2021)).

На следующий день об объявлении красного террора известило и Постановление СНК (Мулакаев, Р. С., Скилягин, А. Т. История советской милиции. С. 158). В нём говорилось: «Совет Народных Комиссаров, заслушав доклад Председателя Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности о деятельности этой Комиссии, находит, что при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности Всероссийской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях, что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним той меры». Постановление подписали народные комиссары: юстиции Д. Курский и по внутренним делам – Г. Петровский. Свою подпись поставил и управляющий делами Совета народных комиссаров В. Бонч-Бруевич. Постановление было опубликовано 10 сентября 1918 года в «Известиях ВЦИК» (Постановление Совета народных комиссаров. О красном терроре // Исторические материалы : сайт. – URL: https://istmat.info/node/31100 (дата обращения: 18.11.2021)).

А накануне, 9 сентября, Симбирский губисполком приступил к исполнению этих указаний, направив губернскому комиссару внутренних дел и в чрезвычайно-следственную комиссию уже собственный циркуляр. Ссылаясь на приведённый выше приказ наркомвнудела, он предписывал «немедленно выяснить и арестовать всех правых эсеров, где бы они не находились. Из офицеров и буржуазии должны быть взяты значительные количества заложников.

При малейших попытках сопротивления или малейшем движении в белогвардейской среде, должен применяться безоговорочный массовый расстрел». В целом текст циркуляра, подписанного председателем губисполкома Гимовым, почти дословно повторял текст приказа НКВД (ГАУО. Ф. Р-200. Оп. 2. Д. 31. Л. 16). Впрочем, даже в этот острый период большевики не были ослеплены тотальной жаждой мести «бывшим».

Так, например, офицеров они рассматривали не столько в качестве заложников, сколько как важный мобилизационный ресурс, остро необходимый для становления полноценной боеспособной армии. И не только офицеров. Об этом свидетельствует, в частности, объявление Симбирского губернского военкома от 11 сентября. В нём говорится: «На основании приказа Революционного Военного Совета Всероссийской Социалистической Федеративной Республик от 11 сентября 1918 года за № 4 и телеграммы Губернского военного комиссариата, для защиты завоеванной революции и свободы подлежат призыву на военную службу:

Все бывшие офицеры и военные чиновники всех возрастов.
Все ветеринарные врачи и фельдшера без различия возраста.
Все граждане, родившиеся в 1897 и 1898 году, не явившиеся по первой мобилизации.
Все солдаты-специалисты, родившиеся в 1890–1898 годах, каковой категории принадлежат: подпрапорщики, фельдфебели и лица унтер-офицерского звания, медицинские врачи, фельдшера и фармацевты, всех родов войск, а также пулеметчики и все служившие в специальных частях войск: артиллерии, кавалерии и проч., кроме пехоты…» (ГАУО. Ф. Р-200. Оп. 2. Д. 31. Л. 67).

Хотя, конечно, и без «перегибов на местах» тоже не обходилось. Нередко острое оружие красного террора местные советы обращали не против реальных классовых врагов – буржуазии и старой власти, а против мелкого мещанства и интеллигенции-обывательницы. На это и обратили внимание губотдел Управления в своём циркуляре, отправленном 5 октября Симбирскому уездному совдепу. В нём он предлагал всем Советам губернии «принять меры к выяснению целесообразности арестов тех или иных лиц в качестве заложников. Мелкое мещанство и обывательная интеллигенция может быть освобождена с возложением на нее трудовой повинности, обращая в трудовые рати». Списки же всех заложников из крупной буржуазии, представителей старой власти и кулацкого элемента должны были опубликовываться в уездных и губернских Известиях Советов с предупреждением о расстреле всех перечисленных в них лиц в случае повторения контрреволюционных выступлений. В циркуляре особо подчёркивалось, что расстрелы противников рабоче-крестьянской власти должны совершаться только по совместным постановлениям уездных чрезвычайно-следственных комиссий и заведующих уездными отделами Управления (ГАУО. Ф. Р-1081. Оп. 1. Д. 1. Л. 61).

Глава 3. На Симбирск!

По данным штаба Железной дивизии, располагавшегося в Чуфарово, на 8 сентября противостоявшие ей войска Народной Армии насчитывали около 1 200 штыков (ЦГАКА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 29. Л. 63, 63 об.). Это были 1-й и 2-й симбирские белогвардейские полки, батальон чехословаков, офицерский инструкторский и инженерный батальоны, 200 кавалеристов, а также несколько мелких отрядов и отдельных рот. В распоряжении белых были два артиллерийских дивизиона – лёгкий и тяжёлый – общим числом в 22 орудия и 2 орудийных броневика (Гай, Г. Д. В боях за Симбирск. С. 24, 25). Эти войска растянулись по фронту с севера на юг ломаной линией между сёлами Шумовка, Тетюшское, Арское, Баратаевка, Охотничья, Ключищи (ныне Большие Ключищи) общей протяжённостью около 60 км.

С ними в скором времени и предстояло вступить в бой частям Г. Гая, по живой силе значительно превосходившим противника – в одной только Железной дивизии накануне второго наступления на Симбирск насчитывали около 2 300 человек пехоты и более 200 кавалеристов при 86 пулемётах и 19 орудиях. Это не считая вооружённого двумя пушками и 18 пулемётами (ЦГАКА. Ф. 1307. Оп. 2. Д. 5. Л. 6) бронепоезда имени Ленина (ЦГАКА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 29. Л. 63, 63 об.), которому предстояло наступать по железной дороге совместно с 1-м Симбирским красноармейским полком. Ещё один полк – 5-й Курский – к утру 9 сентября должен был на грузовиках со станции Чуфарово через Колмогорскую, Теньково и Новые Маклауши прибыть в Старые Алгаши, оставить там заслон и главными силами двинуться на Нагаткино, что в 18 верстах юго-восточнее, зайдя, таким образом, противнику во фланг. Правее боевых порядков Железной на исходные позиции выдвигалась Инзенская дивизия. Она нацеливалась на Тереньгу, ведя усиленную разведку в направлении сёл Трубетсчино, Собакино, Назайкино и участка тракта Тереньга–Горюшка (ЦГАКА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 29. Л. 63, 63 об.). Таким образом, обращённый на восток фронт красных широкой дугой с севера на юг охватывал прикрывавшие Симбирск войска Народной Армии, как бы прижимая их к Волге и к единственной на том участке переправе – симбирскому железнодорожному мосту.

Наступление началось рано утром 9 сентября. Железная дивизия на своём участке встретила серьёзное сопротивление только у деревни Каменка-Ртищево и возле станции Выры. Его удалось преодолеть, и к вечеру части Первой армии вышли на рубеж сёл Юшанское–Опалиха–Софьино–Каменка-Ртищево–Крюковка. На следующий день бои продолжились, оказавшись более упорными. Особенно у станции Охотничья, где противником были вырыты окопы и установлены проволочные заграждения. Здесь удалось взять много пленных из мобилизованной крестьянской молодёжи, большей частью чувашей и татар, обутых в лапти и очень плохо обученных. Командовавший ими офицер был расстрелян (Гай, Г. Д. В боях за Симбирск. С. 29).

В тот же день «2-й пехотный Симбирский полк с боем взял д. Бухтеевку, где у противника были окопы полной профили. Противник выбит был оттуда штыковой атакой. Офицерская рота, занимавшая д. Бухтеевка, понесла тяжелые потери и отступила на дер. Грязнушка. Нами здесь захвачено 2 пулемета и винтовки. На участке 1-го Симбирского полка идет сильный бой по обеим сторонам железной дороги.

Противник оказывает упорное сопротивление, но под натиском наших войск отступает, разрушая за собой железную дорогу»– докладывал в штаб армии начальник штаба Симбирской дивизии Вилумсон (ЦГАКА. Ф. 157. Оп. 2. Д. 33. Л. 178).

К вечеру 10 сентября Первая армия вышла на линию Ключищи–Охотничья–Арская слобода. Севернее 5-й Курский полк взял Нагаткино, а конница Боревича ворвалась в Шумовку.

Ранним утром 11 сентября наступление возобновилось, встретив упорное сопротивление в Баратаевке, Отраде и Белом Ключе. Сломив его, к 11 часам утра части Железной дивизии с боем заняли линию Белый Ключ–Вырыпаевка–Сельдинское–Лаишевка, а передовые отряды вышли к Киндяковке, захватив 3 орудия, 1 аэроплан и много пулемётов (ЦГАКА. Ф. 1307. Оп. 2. Д. 20. Л. 180). В Винновке был разгромлен и почти полностью уничтожен инструкторский офицерский батальон.

Политкомиссар Первой армии Куйбышев рапортовал в Москву в ЦИК Свердлову: «Симбирская Железная дивизия взяла с боем Авдотьино, Михайловск, Карлинское (что в 7 верстах от Симбирска), Тетюшское, Отраду, ст. Охотничью, Грязнушку. Захвачено много снаряжения, походных кухонь, оружия. Неприятель бежит в панике…» (ЦГАКА. Ф. 106. Оп. 2. Д. 33. Л. 82).

К вечеру этого дня советские войска уже обстреливали Симбирск огнём своей артиллерии. В северо-восточной части города начались пожары (ЦГАКА. Ф. 157. Оп. 2. Д. 33. Л. 78) Таким образом, за время второго наступления, продолжавшегося трое суток, части Первой армии прошли с боями 70 вёрст (ЦГАКА. Ф. 157. Оп. 3. Д. 27. Л. 151) и к вечеру 11 сентября вышли на ближние подступы к городу. Впереди был решающий штурм.

На 12 сентября Штаб армии поставил Гаю боевую задачу: с утра атаковать Симбирск, и, взяв его, закрепиться на правом берегу (ИМЭЛ Архив. Фонд Куйбышева. Д. «Материалы ЦГКА о В. В. Куйбышеве». № 231-405)