Поэт Николай Благов

Знакомство наше состоялось летом 1962 года, когда я пришел работать на Ульяновскую студию телевидения, литературную редакцию там возглавлял Николай Благов. Меня с первой же встречи поразила тогда его богатырская фигура, широкое лицо, добродушное, как и его душа, его взгляд — то задумчивый, то с озорной с хитринкой. Во всей его натуре чувствовалась какая-то природная доброта, жизнерадостность и надёжность.

Не могу сказать о том, что я очень сблизился с Николаем Благовым, но мне было всегда приятно протягивать ему руку при встрече и чувствовать его могучее рукопожатие. Почти всегда при встречах мы обменивались несколькими фразами, частенько в них чувствовался юмор. Зная, что я любитель охоты и рыбалки, он старался пошутить на эту тему. Эти шутки были совершенно безобидными и ничуть не затрагивали моего самолюбия.

Так, однажды к новогоднему вечеру художники телевидения приготовили дружеские шаржи, а подписи попросили написать Николая Благова.

К моему изображению он написал следующее:

Из болот и лесов

Прибыл к нам Борис Тельнов.

Всех поднимет на дыбы,

Пленка, сосны и дубы.

Думаю, что и другим сотрудникам его шутки и эпиграммы воспринимались доброжелательно.

В то время только что произошло объединение областного радио и телевидения. Председателем объединённого телерадиокомитета был Илья Николаевич Милюдин. Его кабинет находился в доме «Свободы», рядом с площадью Ленина, а телевидение размещалось, как сейчас, на проспекте Нариманова. Милюдин не часто появлялся на телевидении, и по этому поводу появилась эпиграмма:

«Не знаком я здешним людям,

Познакомимся — Милюдин.

Я на радио сижу,

И оттоль руковожу.»

За пределами служебных кабинетов, когда хотелось несколько расслабиться и пропустить рюмку-другую, а это проходило на природе, Николай Благов был душой компании. Именно в такой обстановке родились эти эпиграммы на некоторых товарищей. Одного из них, который неохотно раскошеливался на застолья, хотя и участвовал в них, Благов «пропесочил» так:

«А третий наш всё трёт очки,

Всё трёт и думает о доме.

Пропились в доску дурачки,

А я рублёвку сэкономил.»

Другого сотрудника, который постоянно просил взаймы денег, а возвращал неохотно, «увековечил» следующими строками:

«Ходит в студии Ильин,

Мелочишкой динь-динь-динь.

То в носу поковыряет,

То засунет палец в рот.

Никто денег не даёт.»

В то время мы были молоды, обращались друг к другу только по имени, поэтому в своих воспоминаниях я придерживаюсь нашей старой манеры общения.

После творческих споров и напряжённой работы под объективами телекамер и жаром осветительных приборов хотелось расслабиться не только рюмкой водки, поэтому не случайно в свободное от работы время многих можно было встретить на спортивной площадке.

Любимой игрой был волейбол, который собирал не только игроков, но и болельщиков. Естественно, что со своим богатырским ростом Николай Благов был далеко не последним игроком. У нас сложилась приличная команда, и мы сделали заявку на участие в соревнованиях общества «Спартак». На первую встречу (уже не помню с кем) все явились без опоздания. Николай Благов пришёл со своим сынишкой Мишей. Игра для нас, не имеющих опыта соревнований, складывалась довольно трудно. Как не старался наш лучший игрок оператор Владимир Тихонов, как ни помо гал ему Николай Благов, да и все остальные, мы проиграли эту встречу.

Неудачу переживали все, но по-моему, больше всех был расстроен Благов. Он взял за руку сына и ушёл. После этого в соревнованиях больше не участвовал, но на нашей спортивной площадке играл с удовольствием. Литературно-драматическая редакция, возглавляемая Благовым, готовила передачи о писателях и литераторах Симбирской губернии.

Исследованием литературного краеведения занимался и считался одним из знатоков его, директор Карлинской средней школы, заслуженный учитель РСФСР Константин Селиванов. Книги, написанные этим автором, можно было часто видеть на рабочем столе Николая Благова. Поэтому не случайно одну из передач он решил посвятить его исследованиям. Заявка на передачу была подана и мы, я — кинооператор, режиссёр Юрий Ершов и возглавлявший эту поездку Николай Благов, отправились в село Карлинское Майнского района.

Было зимнее время года, хорошо помню солнечный день, какие иногда бывают зимой после снежных буранов и метелей. Слева и справа от нас по ходу движения открывались искрящиеся под лучами солнца белоснежные поля, иногда прерывающиеся ажурными лесополосами. Нстроение у нас в ожидании встречи с интересным человеком, было отличное. После полуторачасового путешествия, проехав село Абрамовка, мы подъезжали к лесу. Николай попросил остановиться. Все вышли.

Нашему взору открылась чудесная картина. Раскидистые, отдельно стоящие заснеженные сосны напоминали могучих великанов, удерживающих непосильную тяжесть на своих плечах. Белоствольные берёзы с заиндевевшими плакучими ветвями, словно разодетые невесты, кружились в хороводе вдоль лесной опушки. И всё это зрелище искрило, ослепляло, заставляло прикрыть глаза и о чём-то задуматься.

Кто знает, может в этот момент у Николая, любовавшегося неповторимой картиной зимнего леса и возникли строки его стихотворения:

«Падёт ли на душу тревога,

В своей ли правде усомнюсь,

Приду я в этот лес — и Богу,

Неверующий, помолюсь.»

Село Карлинское встретило нас сугробами и нерасчищенными дорогами. Для того, чтобы добраться до школы, находящейся в центре, приходилось выходить из автомобиля и, разгребая снег ногами, толкать его, добавляя к его мощности ещё три человеческие силы. Здание школы, построенное из красного кирпича в конце прошлого века, было двухэтажное. В пристрое к нему размещалась квартира директора. Селиванов нас ждал и сразу предложил отобедать с дороги. Мы согласились. На стол гостеприимная хозяйка поставила различные соления, дымящиеся золотистые щи, сметану, тушёную со свининой картошку.

Было и то, что наливают в стопки для аппетита, хотя он у нас и так был зверским. Сразу после обеда мы пошли знакомиться со школой. Экскурсоводом был сам Константин Селиванов. Мы осмотрели классы, актовый зал, библиотеку, школьный музей. Он был главной достопримечательностью школы, его экспонаты рассказывали о славных традициях этого учебного заведения.

Селиванов познакомил с письмами бывшего ученика, дважды Героя Советского Союза генерала Ивана Семёновича Полбина. Николай Благов заинтересовался музеем, особенно литературно краеведческими рукописными журналами. Вместе с директором он остался в музее, а мы с Ершовым пошли снимать натурные планы села и школы. Когда мы вернулись, Николай Благов предложил нам сценарный план и подсказал, на что необходимо обратить внимание. По всему было заметно, беседа с интересным человеком, каким был Селиванов, произвела на него доброе впечатление. Это хорошее настроение передалось и нам, благодаря чему киносъёмки прошли успешно.

Весь обратный путь прошёл в разговорах об этой встрече. Все были довольны. В итоге киноматериал получился добротный, зрелищный, телепередача заинтересовала многих и была отмечена как одна из лучших. В коллективе молодёжной редакции, которая в то время входила в литературно-драматическую, появилась идея о создании молодёжного тележурнала «Волжанка». В первый выпуск этой передачи предполагалось включить киноочерк о девушке, живущей и работающей на берегах Волги. Идея была одобрена, осталось найти героиню.

Александр Артёмов, который был в то время одним из редакторов молодёжки, договорились с ответственным секретарём Чердаклинской газеты Геннадием Дёминым, чтобы он подыскал достойную кандидатуру.

Вскоре кандидатура была названа — девушка, работающая садоводом в совхозе «Белый Яр». Мы ехали к месту её работы. Но начальство совхоза было против ввиду «игривости характера» девушки. Короче, съёмки не состоялись и мы вернулись ни с чем. Николай Благов, отвечающий также за молодёжную редакцию, срочно велел искать новую кандидатуру. Я посоветовал ему снять киноочерк о девушке-лесоводе, работающей в одном из лесничеств нашей области. Николай одобрил и мы поехали с ним в Теренгульский лесхоз. Лесничий оказался моим давним знакомым, поэтому нам не составило особого труда уговорить девушку сниматься в нашем фильме. Обсудив план съёмок, собрав кинокамеру, мы незамедлительно отправились в лес.

В УАЗике, на котором мы ехали, Николай сидел рядом с водителем. Он то и дело смотрел по сторонам, с восторгом любовался открывающимися перед нами картинами лесного ландшафта, природа была для него источником вдохновения. Лес в ту осеннюю пору представлял собой прекрасное зрелище. Мы ехали по лесной дороге и виды для нас открывались удивительные, радующие как глаз, так и душу. По всей правой стороне зарделся лес, пятнами выступали то жёлтые, то зелёные, то красные кущи. Та же картина налево, только рисунок пятен другой — больше, меньше, бледней. То и дело на нашем пути попадались стайки молодых осинок с ярко-красными листьями, как закат, огромные пожелтевшие берёзы, словно золотые фонтаны, сопровождали наш путь.

Вдруг наш водитель остановился — ему показалось, что в молодой сосновой лесопосадке что-то промелькнуло. Я взял кинокамеру и вышел из машины. Сразу за мной вышел и Николай. По бороздам, в которых росли сосёнки, мы пошли с ним в заинтересовавшую нас сторону. Не успели мы пройти и два десятка шагов, как нашему взору открылось необыкновенное зрелище: на небольшом песчаном пригорке стояла молодая лисица, усердно разрывавшая мышиную нору. Я прильнул к окуляру и включил камеру. Услышав шум мотора, лисица сначала обернулась, уставилась на нас своими любопытными глазами, замерла на какое-то мгновение и, отбежав на несколько метров, опять встала. Я продолжал снимать, а Николай, любуясь и наслаждаясь этой встречей, стоял и улыбался. Недолго задержалась рыжая плутовка, а может нервы её не выдержали, может, мы не представляли для неё особого интереса, она не спеша скрылась в кустарнике. Николай бросил в сторону удалившегося зверька яблоко. И, вдруг, к нашему удивлению, из кустов выскочила лиса, подбежала к брошенному яблоку и медленно стала его обнюхивать. Обследовав несъедобный для себя плод, она удалилась вглубь леса.

Мы вернулись в машину и всю дорогу, пока ехали до лесного питомника, рассказывали своим спутникам об этой удивительной встрече. Лесной питомник встретил нас изумрудно-зелёными строчками сеянцев сосен-двухлеток. Этими посевами было занято более половины всей площади. Кроме сосны видны были грядки с нежными, уже пожелтевшими маленькими берёзками, серебристо-седыми всходами лоха и багряно-зелёными кустиками черноплодной рябины.

Наша героиня, рассказав нам о технологии выращивания посадочного материала, о способах посадки деревьев и кустарников, направилась к бригаде женщин, работающих на прополке. Я, стараясь не мешать их работе, стал снимать наиболее интересные кадры. Когда закончил съёмку и подошёл к Николаю, увидел в его руках целый букет различных трав: тут были и стебли душицы с розовато-пурпурными мелкими цветами и золотисто-жёлтые метельчатые веточки зверобоя и лилово-белые — чабреца. Он рассказывал нашему водителю о целебных свойствах этих растений. Меня, когда-то изучавшего лесную флору, поразили его знания по применению трав в народной медицине.

До конца дня мы ещё успели побывать на участке, где проводили уход за лесом, встречались с лесниками на пересчёте деревьев, отведённых в рубку и перед закатом солнца подъехали к лесному кордону. Типовой деревянный кордон (иначе дом лесника) вместе с надворными постройками стоял на краю небольшой, ещё довольно зелёной поляны со стоящими на ней отдельными раскидистыми соснами, берёзами, переходящими в рощу. Она обрамляла небольшой, кое-где заросший камышом пруд. На берегу стояла ажурная деревянная, со столом в центре, беседка. Почти рядом с ней располагалось аккуратное, окопанное дымящееся кострище, на вешелах которого примостился объёмистый чугунный котёл. За столом во время дружеского ужина мы провели за разговорами с лесничим и нашей героиней весь вечер…

Уснули поздно. На другой день нам нужно было доснять посадки, выращенные заботливыми руками лесоводов. Мы выехали довольно рано. Солнце уже встало, но было ещё не высоко над горизонтом, его лучи скользили по медным стволам вековых сосен. Дорога, по которой мы ехали, была песчаная. Иногда на ней попадалась щебёнка и мелкие камушки. Разговор шёл о предстоящей работе.

Вдруг на дороге, метрах в сорока от нас, я заметил глухаря. Он сидел на обнажённой от травы обочине дороги и что-то клевал, видимо мелкую гальку и настолько увлёкся своим занятием, что не замечал нас. Со мной было ружьё и у меня сыграла охотничья страсть.

«Стрелять?» — спросил я нашу спутницу. «Дело ваше», — ответила она. «Сними на плёнку» — сказал Николай. «Готовь камеру», — сказал я своему ассистенту, а сам стал быстро собирать ружьё. Оно уже было в моих руках, а помощник всё ещё возился с камерой. В это время глухарь насторожился. Я взял, как говорят, его на мушку. Птица стала расправлять крылья. Я выстрелил. Взлетев метра на два над землёй, глухарь довольно медленно скрылся за поворотом.

«Промазал! — съязвил Николай. — С такого-то расстояния». «Не может быть, — несколько обескураженный, ответил я — Пойдём, посмотрим».

Я видел, что полёт глухаря был тяжёлый, неуверенный. Мы вышли из машины и пошли по дороге. В ста метрах от неё в борозде, где были высажены сосёнки, распластав одно крыло, лежал подбитый мною глухарь. Николай поднял птицу, расправил крылья, потрогал мощный, крючковатый с белизной клюв, подержал в одной руке, словно взвешивал её, и вдруг грустно сказал:

«Нет, лучше охотиться с кинокамерой, а не с ружьём…».

Вернулись в Ульяновск, и я пригласил Благова в гости, отведать глухарятины. Домашние были рады добыче, моя мать Мария Гавриловна и жена Лидия Александровна хорошо умели готовить дичь. Решили потушить птицу с картошкой. Пригласили и кинооператора Николая Михайловича Егорова, он тоже был любителем охоты. Благов пришел в гости с подарком, у него, как и у меня, были дети-двойняшки. Блюдо с глухарятиной, украшенное помидорами, огурчиками и лучком, выглядело неплохо и пахло аппетитно. Попробовали, выпили по чарочке, пошла беседа. Мы с Николаем Михайловичем Егоровым вспоминали эпизоды совместной охоты на зайцев и лис, лосей и кабанов.

Николай Благов рассказывал как он в юности с другом Эриксоном Рыбочкиным охотился на уток в пойме Волги вблизи села Андреевка — у них было старое одноствольное ружье, перевязанное проволокой. Николай Михайлович Егоров продекламировал стихотворение:

«Охотника поймешь тогда,

Когда пройдешь неоднократно

Надежды полный путь туда

И огорчений путь обратно.»

Благов тоже прочитал нам свои стихи, потом попросил меня сделать фотопортрет к его новой книге. Я выполнил просьбу.

Вновь Николай Благов побывал у меня в гостях года через три, когда вернулся в Ульяновск из Саратова, где он работал в редакции журнала «Волга». Его семье руководство области выделило квартиру в элитном доме на улице Матросова.

Встретились мы в магазине на улице Гончарова, я как раз возвращался из поездки в Сенгилевский район, где со своими старыми товарищами, однокашниками по техникуму, собирал грибы. Благов, увидев меня, обрадовался: «Какими судьбами?». Я ответил, что еду из леса, с грибами. Николай сказал, что неплохо бы их и попробовать. Не долго думая, я позвал его к себе: «Пожарим грибы вместе, у меня как раз все домашние в отъезде, мешать никому не будем!»

Дома у меня вместе рассортировали грибы, порезали белые и подосиновики на сковородку. Пока они жарились, полистали альбом с фотографиями, вспомнили прошлое. Благов рассказал о работе в Саратове: «Все там было хорошо, но тянуло на Волгу, первый секретарь Ульяновского обкома Скочилов домой переманил, условия хорошие для семьи создал».

Про ульяновских писателей и художников речь зашла, Благов похвалил рассказы Геннадия Демина. А про поэта Петра Мельникова, самобытного мастера, работавшего плотником сказал так: «Его строки как глоток чистейшей воды из родника!»

Заночевать я предложил гостю на диване, но он категорически отказался, попросил постелить на полу. В быту и в пище Благов был неприхотлив, прост.

Один из коллективных выездов на природу с ним особенно запомнился. Поводом был киносюжет о пасеке на реке Черемшан, но мы решили совместить полезное с приятным, порыбачить там. Корреспондентом был Александр Артемов, а оператором — я. Заместитель председателя телерадиокомитета Константин Воронцов попросил нас взять с собой Николая Благова и его друзей поэтов Владимира Пыркова и Петра Мельникова. Я, естественно, обрадовался этому. На следующий день водитель Николай Онучин заехал за всеми и мы отправились в сторону Димитровграда, предстояло преодолеть полторы сотни километров.

Когда проезжали Чердаклы, Благов попросил заехать в Бряндино, к своему другу журналисту районной газеты и кинолюбителю Владимиру Константиновичу Трофимычеву.

Он жил в своем бревенчатом доме, принял нас радушно. Рядом были усадебные постройки, а за огородом был выкопан маленький пруд. Хозяин поселил там мелочь, которую привозил с рыбалки. К обеду жена Трофимычева поставила на стол бутылку «Столичной» — хранила для самых дорогих гостей. Было видно, что Благова в этой семье любили: даже сын Трофимычева в школе писал сочинение по его стихам. После обеда хозяин решил поехать с нами. Благов попросил его: «Бредень не забудь!». Собирались долго, выехали уже под вечер. Благов предложил переночевать у озера, а утром ехать дальше: «Заодно и бредешком порыбачим!»

Машину остановили у заболоченного озера, занялись делами. Пырков забросил удочки. Рыба не клевала, и он стал слушать радио по своему транзисторному приемнику. Петр Мельников достал топор, нарубил веток и разжег костер. Благов, Трофимычев и Артемов размотали бредень, залезли в воду. Перемутили все, но ничего не поймали. Промокшие и уставшие сели греться у костра, к тому времени совсем стемнело. Сварили картошку в котелке, пили чай из термосов. Ну, и водочка тоже была — за разговорами наступила ночь. Пырков накачал резиновую лодку и лег в ней, Благов залез в спальный мешок, Трофимычев и Онучин в автомобиле устроились. Артемов лег прямо у костра, даже подпалил носки. А мы с Мельниковым вдвоем всю ночь ходили за дровами, поддерживали огонь. Рано утром собрались и поехали дальше.

На Черемшане рыбалка оказалась удачной, да и на пасеке было нескучно, киносюжет, за которым ездили, сняли. Но всем нам из того вояжа запомнилась именно ночевка у безымянного озера, Петр Мельников написал про неё такие стихи:

«От города вдали, вдали от сел

Сегодня мы бездомные бродяги.

Пырков на холм с транзистором ушёл,

В мешке спит Благов, словно в саркофаге.

Попал Артемов пяткою в золу

И голосом покой ночной тревожит.

Тельнов Борис с кассетою сидит,

Задумавшись о предстоящей съемке,

В мешок, который всё темнит,

Засунул руки с кинопленкой».

Кадров на той поездке я сделал много. На них лица друзей, еще молодых. Пырков с добытой щукой, эта фотография была на выставке. Трофимычев с бреднем, по горло в воде. Благов у реки задумчиво смотрит вдаль — может быть, в тот момент у него рождались эти стихи, природа его всегда вдохновляла:

«И солнцем оглянется лето.

Почувствую взгляд я, —

И сам оглянусь.

Увижу цветов синеглазые лица,

Улыбку того незакатного дня,

И звонко,

Как теньканье ранней синицы

Все сразу заноет в душе у меня».

Из книги Бориса Тельнова «С кинокамерой из века в век».

Оглавление

С кинокамерой — из века в век

Наши кадры стали историей

Как развивалось кинопроизводство

Наши телефильмы

Дела пенсионные

Мои современники

Встречи с художником Пластовым

Поэт Николай Благов

Встречи с художником Киселевым

Охотник и поэт Игорь Лычкин

Художник Петр Никитенко

Мой друг десантник Егоров

Влюбленный в кино Юрий Тишкин

По ленинскому пути

Нас называли октябрятами

Музей после войны был в лесах

Ленин на знамени

«Родина Ильича сегодня»

Фотографии Бориса Тельнова с выставки «Родина Ильича сегодня»,

сделанные с 1962-го по 1970- и годы

Фотовыставка «На Волге широкой», 1970-й год

В Шуше, у подножья Саян…

Столетие Ленина в Ульяновске

С Лениным — навсегда

Детство, опаленное войной

Мой отец Григорий Тельнов

Биография Бориса Григорьевича Тельнова

Послесловие

Материалы о презентации книги в Ульяновской области:

Видео. Презентация книги Бориса Тельнова в Доме-музее Ленина и экскурсия по музею от Татьяны Брыляевой

Презентация книги Бориса Тельнова в Музее журналистики в Ульяновске. Фотохроника

Борис Тельнов: «14-летним мальчишкой я появился в Майне…»

Презентация книги Бориса Тельнова в библиотеке села Поповка

Благодарим Бориса Тельнова за предоставленные материалы. Мы очень рады, что исторические снимки Бориса Григорьевича составили основу нашего фотоархива. Посмотреть их (с комментариями автора!), а также видеосюжеты мастера можно в специальном разделе по ссылке.