Часть V

МОЯ ЛЮБИМАЯ МАМА

Моя мать Мария Гавриловна Кулькова родилась в 1902-м году в селе Ахматово Алатырьского уезда Симбирской губернии. Происходила она из крестьян, жила в семье брата своей матери Ивана. В его семье было уже несколько детей, она их помогала нянчить. Жители села занимались земледелием, садоводством, отхожим промыслом. Мужчины из Ахматова славились как умелые плотники, они рубили избы в соседних селах. Женщины, и особенно девушки, нанимались в прислугу в богатые семьи.

История рождения моей мамы драматична. Сестра Ивана Кулькова нашла работу в Ардатове в доме помещика, его хозяйство обслуживали несколько батраков. Всех он их обеспечил жильем, кормил сытно. Брату Ивану сестра говорила, что довольна своей жизнью. И вдруг приехала в Ахматово в слезах: оказалось что ее соблазнил батрак, в которого она влюбилась. А когда призналась парню, что беременна, он ее бросил. Брат приютил сестру в своей семье, и она родила девочку. После родов женщина умерла. Осиротевшую малышку окрестили, назвали Машей. Дядя Иван вырастил девочку и оставил в своей семье. Она стала нянькой для его младших детей, они так и называли ее – нянька. Из-за домашних забот Марии пришлось бросить школу, едва научившись читать и писать.

Самостоятельную жизнь она начала рано, по совету родных и по протекции устроилась няней в Алатыре. Помогала и по дому, ее хозяева были культурными людьми, по фамилии Чеховы. За аккуратность ее хвалили, ценили как прислугу и уважали. Симпатичная смышленая девушка многому от них научилась, общение с интеллигентными людьми из круга знакомых этой семьи тоже способствовало развитию Марии. После революции многие из них уехали за границу, присылали ей письма и фотографии.

Подробностей о её жизни в Алатыре я не знаю, мать мне не рассказывала, а я не расспрашивал. Но в целом, по ее отзывам, этот период своей жизни она считала хорошим.

Как и почему Мария Гавриловна вышла замуж в начале тридцатых годов за моего отца, я не знаю. У него уже была дочка Антонина от первого брака, ее мать Евдокия Степановна Фирсова скончалась. Думаю, добрые советы друзей, рекомендовавших ей доброго и интересного мужчину, сыграли свою роль. Наверное, у мамы были и личные обстоятельства для замужества, ей уже было под тридцать лет.

Вероятно, и Григорию Яковлевичу его знакомые положительно характеризовали Марию Гавриловну. Григорий Яковлевич и Мария Гавриловна решили создать семью и не ошиблись. Они подходили друг другу и характерами, так что семейная жизнь стала счастливой. С приемной дочкой Антониной моя мама нашла общий язык, хотя это было непросто, она тосковала по своей родной матери.

Через определённое время, 15 мая 1932 года, в семье Тельновых в городе Вятке родился ребенок, то есть я. Родители назвали меня Борисом, поскольку в тот день православная церковь поминает святых князей-страстотерпцев Бориса и Глеба.

Я замечал в детстве, что Антонина иной раз капризничала, отказывалась выполнить какие-то поручения мачехи. Но ко мне сестра всегда была добра.

Одно из первых воспоминаний – как я упал с дощечки, перекинутой через весеннюю лужу. Из этой мокрой ситуации меня спасла старшая сестра Антонина. Этот случай произошел в селе Мёжа, где мы жили. А два эпизода из раннего детства относятся к периоду нашего житья в Горьком на улице Провиантской, в доме 24 (а). В этом городе размещался Волжско-Камский трест «Леспроект», где работал инженером-таксатором мой отец. Двадцать лет спустя мне пришлось находиться там, учиться на курсах повышения квалификации и посетить улицы моего детства. Вспоминал, как меня, ещё совсем малыша, в деревянных санках с плетеным коробом возили в общественную баню. Сестра Антонина по моей просьбе задерживалась у горки, чтобы я накатался вдоволь. Она, конечно, возила санки со мной на веревочке.

Однажды летом в здании, которое строилось рядом с нашим домом, упала вниз рама. Я был в это время на куче песка, где играли дети. Потянулся за чуркой, которая лежала рядом с вставленной рамой, но не достал и попросил сестру помочь. Она ухватилась за раму – и вместе с ней выпала из проема. Стекла разбились, осколки поранили лоб Антонины над левой бровью. Меня тоже задело рамой, заревел так, что прибежали взрослые. Мама отвела нас в поликлинику, я слышал, как плакала сестра – ей зашивали рану. Шрам у Антонины остался на всю жизнь.

Как я помню, весной 1936 года наша семья переехала в село Вохма Вологодской области. Отец много работал, часто уезжал в командировки. Когда началась война, отец отвечал за ту продукцию, которую поставляли фронту. Но папа уделял время и нам, детям, помогал в уроках.

Мама всецело посвятила себя домашнему хозяйству. Завела кур, гусей, козу, а впоследствии корову Динку. Кошка Мурка и собачка Шпулька пользовались любовью всех членов нашей семьи. В огороде на грядках росли лук, свекла, морковь, турнепс, репа, картошка, горох, бобы. Мы, дети, поливали их, при этом бобы и горох ели с удовольствием. Мама моя не делала никакой разницы между мной и сестрой, относилась к ней как к родной. Мне, правда, как младшему, заботы доставалось больше, ни одно чихание не оставалось без внимания.

Однажды, заподозрив что-то неладное со мной, мама отвела меня в больницу. Там предположили, что скарлатина. Меня хотели, шестилетнего, положить одного на 21 день. Мама настояла, и нас поместили в стационар вместе. Хозяйство осталось на отце с Антониной, они успешно справлялись с ним и часто навещали нас.

Папа как-то пришел к нам и сказал: «Получил приглашение на работу в Сурский лесхоз Куйбышевской области, но директор Вохомского лесхоза не отпускает, просит поработать год-другой, чтобы наладить производство. Вероятно придется согласиться, ведь директор не специалист в лесном деле. Я назначен старшим лесничим, надо ему помочь».

Отец остался в Вохме не на год, а на десять лет. Здесь со мной случилось происшествие, которое помню до сих пор: меня укусила соседская собака. Она сидела под кроватью со своими щенками, а я проходил мимо. Собака до крови тяпнула меня за правую руку. Соседские мальчишки загнали суку под кровать, а я, хоть и было больно, не заплакал. Как будущий мужчина решил терпеть, пошел гулять на улицу.

Там встретил сестру Антонину, она взяла меня за больную руку. Я вскрикнул, пришлось признаться, что со мной произошло. Сестра отвела меня к матери, они смазали мне рану и забинтовали. Вечером пришел отец, ему рассказали о моей беде. На другой день он заказал лошадь с бричкой, и меня в сопровождении родителей повезли в больницу. Там решили сделать серию уколов, чтобы предотвратить бешенство. По утрам недели две возили меня в больницу, делали мне ненавистные уколы в живот. К счастью, выяснилось, что укусившая меня собака гончей породы здорова, и мне перестали ставить уколы.

Когда я начал ходить в детсад, мама провожала меня, а вечером справлялась о поведении у заведующей или воспитателей.

Узнав о том, что нас повезут купаться на реку Вохму, отправилась туда пешком. Нас привезли на грузовике, а мама была уже там. Она отвела меня к отмели реки, искупала и отвела на берег. И тут увидела, как дети, потянувшись за воспитательницей на глубину, начали тонуть. Мать бросилась их спасать, хватала и вытаскивала на отмель. Воспитательницу тоже пришлось спасать маме. Но быстрое течение унесло четверых малышей и они утонули. Погиб и школьник, который кинулся с другого берега спасать детсадовцев. Похоронили малышей возле церкви в одной могиле.

В августе 1943 года Антонина поступила в фармацевтический институт в городе Молотове, перед её отъездом мы сфотографировались. Она писала, что учеба идет сложно, потому что живет впроголодь.

Посовещавшись, решили отправить туда мою маму с продуктами. Насушили картошки, сухарей, запекли и накоптили мясо. Мешок с продуктами получился увесистый. До станции Шабалино Марию Гавриловну подвезли на телеге. В проходящий мимо станции эшелон с ранеными солдатами помог ей сесть в поезд, кстати подвернувшийся знакомый, земляк. С ним она доехала до Молотова. Тося и ее подруги, с которыми она жила, были рады ее приезду, устроили общий ужин.

А нам с отцом приходилось готовить еду самим, пекли лепешки, нам помогала соседка тетя Нюра. Она настолько устала с нами, что сказала: «Как приедет Мария Гавриловна, запою петухом!» И действительно, узнав о приезде, шла к нам по проулку и громко кукарекала.

Тетя Нюра жила неподалеку от нас со своей старенькой мамой в небольшом домике. Она была трудолюбивой и отзывчивой на любые просьбы. Ее судьба была интересной – вместе с семьей купца, где работала прислугой, после революции уехала в Китай. А в тридцатые годы, тоскуя по России и маме, вернулась в село Вохма. Жила она на заработок прачки, обстирывала рабочих молокозавода и пекарни. А еще продавала банные веники, заготавливала их сама.

Иногда я, с разрешения мамы, сопровождал тетю Нюру. Она учила меня подбирать березу для веников. Говорила мне:

«Бери веточки, у которых глянцевые гладкие листья. Это береза-чистуха. Веник из чистухи в бане будет хорошо благоухать. А веник из шершавых листочков непригоден для бани».

Качество листвы она проверяла, лизнув ее языком. Вместе с вениками я срезал тонкие березки для удилищ. Из леса возвращались мы с тетей Нюрой довольные, тащили на плечах связанные в кипу веники. Мама моя тоже пыталась подработать, хоть и была домохозяйкой.. Во время войны ходила в колхоз «Пятилетка» убирать урожай. Тогда был лозунг «Тыл, помоги фронту!». Мама жала рожь серпом, а я помогал вязать снопы и собирать их в суслоны. Эту работу оплачивали нам не деньгами, а мукой, сдельно.В другом колхозе пришлось убирать лен руками, дергая его из земли. Связывали его в снопы, на конной телеге возили их на ток. Я правил лошадью, помогая маме. Платили продовольствием, постным маслом.

Когда у нас в огороде поспевал картофель, его уборка была моим любимым временем, да и маминым тоже. Она радовалась, если урожай был хорошим. На участке разводили костер и пекли картошку. Я ел её с малосольными огурцами, это было удовольствие. Клубни картофеля мы с ребятами брали с собой, пекли на костре в лесу.

Однажды с разрешения мамы я отправился с соседкой Даурской за черникой. Она взяла двух сыновей, один старше меня, второй младше. За черникой собрались на реку Ирдом, приток Вохмы, в еловые леса. Добрались туда за пару часов, это в десяти километрах от села. Накушавшись черники досыта, начали сбирать ее в туески и корзинки. Заполнили их быстро, и во второй половине дня уставшие вышли на дорогу, ведущую к дому. Даже не посовещавшись, Даурская показала направление, куда надо идти. Я возражал, говорил, что она ошибается. Она отмахнулась, и мы пошли в другую сторону. Я шел и говорил, что дорога выведет нас не к дому, а к Симоновской мельнице. Увидели ее, развернулись и пошли в село. Все поняли, что я был прав.

Наша семья прожила в Вохме десять лет, село относилось сначала к Вологодской области, потом к Костромской. Родители были уроженцы Среднего Поволжья, они часто вспоминали родные места, скучали по ним. Как-то, подавая милостыню просящим, мать разговорилась с ними. Оказалось, что они идут пешком от Алатыря, где в детстве и юности жила моя мама. Пригласила их в дом, накормила, долго расспрашивала о дорогих ее сердцу местах. Отец не прочь был переехать в Поволжье, он написал об этом в Ульяновское управление лесного хозяйства. Ему предложили место инженера в Майнском лесхозе. Он согласился, сначала поехал один – разведать, что к чему. Сказал, если понравится, даст маме команду на сборы. Антонина уже жила в Молотове, ныне это Пермь, и нам предстояло ехать с мамой вдвоем. Телеграмма от отца пришла в середине марта 1946-го года, велел собираться и выезжать. Я нехотя готовился к отъезду. В память о предстоящем событии сфотографировались с друзьями.

Продали мебель, собрали вещи в ящики и сундуки, их надо было везти на железнодорожную станцию. Все это было не просто, мама и я справились с трудным заданием. Многое из своих вещей я раздарил друзьям и подружкам, кое-что поменял.

Деньги за продажу коровы Динки и прочего имущества мама зашила в фартук, надела его на меня под пальто. Нам выделили две конные повозки с санями, на которые едва поместилась наша поклажа. На станции Шабалино нас обещал встретить отец. Дорога до станции заняла два дня, ночевали в попутной деревне. Повозки разместились в крытом дворе. Нам с мамой предоставили место на широкой скамье возле печки. Сверху, с полатей, сыпался мусор – там ночевали парень с девушкой. Утром благополучно тронулись в путь.

На станции Шабалино на ночь разместились в заезжем доме. Ночевать пришлось три ночи на сундуках и ящиках, мы не знали точно, когда приедет отец. Я каждый день встречал поезд и, наконец, встретил папу.

Поездку в Майну я подробно описал в предыдущей книге. Прибыли мы туда 1 апреля 1946 года. Стояла солнечная погода, но снег еще лежал. Станция Майна и поселок нас не впечатлили, она была маленькой по сравнению с Шаболино.

В одноэтажном каменном здании вокзала размещались зал для пассажиров, касса, закуток для дежурного и буфет с пивом. Неподалеку от вокзала стояла водонапорная башня из красного кирпича, в нее накачивали воду для паровозов из бывшего в нескольких километрах пруда. За железнодорожными путями виднелась улица, застроенная одноэтажными домами, она именовалась Лесной. Отец увидел молодого мужчину с санками, это оказался Вася Зыков, работник бухгалтерии лесхоза (впоследствии он стал главбухом Николаевского лесхоза). Вася помог погрузить на санки багаж и проводил к дому, в котором нам предстояло жить. Жилье было временным, поскольку в отведенной нам на постоянное пребывание квартире еще шел ремонт. Мама тут же взялась хо- зяйничать, сходили в общественную баню, чтобы избавиться от вшей – в поездах их нахватались достаточно.

Через несколько дней перебрались в двухкомнатную квартиру, стали обживаться. У соседей купили посуду и простенькую мебель, в магазинах ее не было. Мама завела кур, купили на лесном кордоне корову Вечорку. Вскопали огород, примыкавший к дому, посадили картошку и другие овощи.

Во всех этих делах инициатором была мама. Папа был занят на работе – дела в Майнском лесхозе за время войны пришли в упадок, нужно было наводить порядок. В здешней школе мне не понравилось, просил отправить меня в Вохму к тете Нюре. Но родители уговорили потерпеть – тем более, что я мечтал поступить через год в лесной техникум в городе Бузулуке. Отец поддержал меня в этом, мама не хотела отпускать, но смирилась. Мне дома доставалась часть хозяйственных работ: провожал в стадо и встречал корову, поливал огород и спасал урожай от коз, жарил в сметане и масле молодую картошку, пока мама была на сенокосе, а папа на работе.

Маму заботила проблема питания, в 1946-м году в СССР был голод. Того, что получали по карточкам, не хватало. Иногда матери удавалось купить на местном рынке крупы или муки. Ездили на рынок в Чуфарово и в Ульяновск на рабочем поезде, иногда на тормозной площадке. Мать ухитрялась кормить нас вкусно и сытно, даже делала пироги из одной картошки – на противень мама терла сырой картофель, на него укладывала пюре, затем опять тертый картофель. Получалось аппетитно и красиво.

Участок для сенокоса выделили километрах в пяти от Майны у железной дороги, ходила мать туда пешком, по шпалам. Заготовка сена была в основном на ней. В отличии от Вохмы, где стога метали на местах косьбы, огораживая их от скотины, в Майне заготовленное сено надо было привозить к дому – иначе своруют. К концу сенокосной поры мать была уставшая, изможденная.

Отец стал прибаливать, появились одышка и кашель. Мать съездила с ним на обследование в Ульяновск. Обнаружили эмфизему легких. К мужу мама относилась с любовью и заботой, скандалов между ними я не помню, а когда отец заболел тяжело, мама стала с ним еще более нежной. Подбадривала как могла, а когда ему стало совсем плохо, дала телеграмму Антонине. Она с мужем и трехлетним сыном Витей приехала за неделю до смерти отца. Он обрадовался, увидев внука, попросил нас убрать стеклышки возле дома, чтобы не порезал внук ножки. Мы старались не оставлять больного одного. Маленький Витя подходил к деду, помахивал газетой, отгоняя назойливых мух. Дед, видя такое старание внука, улыбался.

Было время сенокоса, и отец сказал нам: «Что вы вокруг меня торитесь? Идите хоть скошенную траву поворошите, сено быстрее высохнет!» Это были последние слова, услышанные мною от живого отца. Мы с мужем сестры Дмитрием отправились на сенокос, а когда вернулись, папа уже умер. Это случилось 15 июня 1951 года. Мама сказала мне, что Григорий Яковлевич умер спокойно, без приступов: «Взглянул на одно окно, затем на другое. Взглянув на стенные часы и затих…»

Овдовевшей матери было тогда 49 лет, она лишилась кормильца. Горе было великое для всех нас.

Похоронили Григория Яковлевича Тельнова на Майнском кладбище, без отпевания, под простым деревянным крестом.

Сестра с мужем и сыном уехали в Молотов, а мы остались с мамой в однокомнатной квартире. В нее родители переехали из двухкомнатной после моего поступления в техникум. Мама прожила тут до 1959 года, ожидая меня то из армии, то из экспедиции. Говорила: «Лишь бы моему сыночку было любо!»

Сюда, в эту квартиру мама, вместе с женой Лидой принесли из роддома наших детей Гришу и Сашу.

Восемь трудных лет прожила она в этой квартире, всегда в заботах и трудах: держала кур, овец и корову Звездочку, которую вырастила сама. Молоко продавала, это была прибавка к пенсии. После смерти мужа моя мама получала её по потере кормильца, затем, достигнув 55 лет, получила пенсию по старости – 25 рублей. Огород у нее всегда был ухожен. Зимой, чтобы не было скучно, пускала на постой девочек-школьниц из соседних деревень. Дружила с соседкой Анной Васильевной Агеевой, тоже вдовой. Проблемы у них были общие – нехватка денег. Мама нанялась охранять магазин, за это платили немного, но шел трудовой стаж. По характеру она была очень деятельная, работящая, неунывающая. Без дела сидеть не любила. Умела шить, вязать, вкусно готовила. Пироги у нее получались несравненные, аппетитные. Она пекла их почти каждое воскресенье. Начинки были разные – с мясом и печенью, с повидлом, с капустой, с рыбой. Особенно внукам запомнилась бережливость бабушки: хлеб она не выбрасывала, сушила сухари. А остатки компота из сухофруктов прокручивала через мясорубку и делала начинку для пирожков.

В сундуке мама хранила иконы, и когда внук Гриша на ее глазах выбросил образок в форточку, считая веру в Бога пережитком, спокойно сходила за образком, не стала ругать юного пионера-безбожника. Погладила внука по голове: «Вырастешь - сам поймешь!». Мама с детства искренно верила в Бога, тайком водила внуков в церковь. Она, можно сказать, их и вырастила. Читала им книги, рассказывала сказки и про свою жизнь. Посещала с внуками наш сад на берегу Волги, приучала их к труду, водила в городские парки, в кино и дом-музей В.И. Ленина.

Мария Гавриловна была гостеприимной, всегда охотно встречала гостей, угощала их всем, что было в доме. Мои друзья ее любили.

В Ульяновске мать оформила на себя садовый участок на волжском косогоре. Вырастила яблони, вишни, малину, помидоры у нее вызревали раньше всех. Сад она очень любила, и шутя говорила:

«Тут меня и похороните!»

В 1971-м году у нее обнаружили рак, переносила она мучительную болезнь терпеливо. Незадолго до смерти попрощалась с внуками. Попросила их жить в дружбе и согласии, хорошо учиться, расти разумными, не связываться с плохой компанией и быть настоящими людьми… Скончалась она 16 января 1974 года.

«Жалко её… Как много всего она нам сделала. Как мы все ей обязаны!» - так написал внук Гриша в своём дневнике в день смерти любимой бабушки.

Мы поставили ей на городском кладбище скромный, в виде креста, из мраморной крошки, памятник. В конце этой главы напишу о маминой мечте: когда мы в 1946-м году из села Вохма переехали в Ульяновскую область, мечтала, что из Майны, нашего нового местожительства, она сможет побывать в городе Алатыре. Хотела она посетить места своего детства и юности, встретиться со своими воспитанниками и родственниками. К сожалению, из-за вечной её трудовой занятости, постоянных заботах обо мне и моём отце, затем о внуках, ей так и не пришлось побывать на своей родине.

Но ее родственники неоднократно побывали у нас в Ульяновске. И бывшая их нянька радостно встречала гостей, а они были благодарны ей. Потом, уже после смерти бабушки, внук Гриша съездил в Алатырь, встретился с ее родней.

Маме я обязан жизнью, своим семейным счастьем, и в память о ней хочу завершить воспоминания стихами:

«Жизнь спешит во сне и наяву.

Все приобретает быстротечность.

Но пока на свете я живу,

МАМА - ты единственная вечность!»

Из книги Бориса Тельнова Объективом и пером о былом». 2025 г.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие ................................................................................ 3

От автора ...................................................................................... 4

Биография Б.Г. Тельнова ............................................................ 6

Часть I

30 лет с телевидением ................................................................ 10

Наши кадры стали историей..........................................................11

Случались и казусы......................................................................26

Как развивалось кинопроизводство................................................34

Наши телефильмы.........................................................................39

По ленинскому пути.......................................................................58

Ленин на знамени..........................................................................68

«Родина Ильича сегодня»...............................................................71

Фотографии Бориса Тельнова с выставки «Родина Ильича сегодня», сделанные в период с 1962-го по 1970-й годы...........77

Фотовыставка «На Волге широкой», 1970-й год. Воспоминания Бориса Тельнова.............................................................88

Книга «Объективом и пером о былом». Часть I. 30 ЛЕТ С ТЕЛЕВИДЕНИЕМ. По ленинским местам: от Енисея до Сены........101

Часть II

Самое памятное и дорогое

Нас обвенчала тайга ....................................................... 125

Путь до реки Пелым .........................................................129

Магнитное склонение .......................................................141

Телеграмма с сюрпризом ..................................................144

Семья и дети .................................................................. 147

Семейные заботы ............................................................ 149

Дом на улице Бакинской ...................................................152

Часть III

На майнской земле мое счастье! ............................................. 178

Дела пенсионные................................................................... 204

Часть IV

Мой отец – каким он был ........................................................ 210

Семья моей сестры ................................................................. 241

Часть V

Моя любимая мама ................................................................... 249

Часть VI

Я в прессе и пресса обо мне .................................................... 275

На нашем сайте размещен личный фото и видеоархив Бориса Тельнова