«1918. Симбирскъ», книжная серия «Симбирские тайны». В. Миронов. Часть 7. Под властью КОМУЧа. Главы 7-8 / 23 Июля 1918 / История Ульяновска / Годы и люди

Тем временем, КОМУЧ, придя к власти, собирался править долго и счастливо. Во всяком случае, все уездные и волостные земства, перевыборы которых предполагалось назначить в самое ближайшее время, должны были исполнять свои обязанности вплоть до 1 января 1920 года. Об этом говорится в циркуляре, разосланном всем уполномоченным, губернским, уездным и волостным земствам 23 июля, то есть на следующий день после взятия Симбирска.

Наряду с территориальным расширением и укреплением власти Учредительного собрания, в качестве ещё одной первоочередной задачи в нём было указано восстановление уездных и волостных земских самоуправлений, а также создание органов твёрдой, авторитетной сельской власти «по законам и указаниям Временного Правительства». Кроме земств, в сельских местностях возрождались и сельские сходы, избиравшие свои исполнительные органы – старост, выполнявших распоряжения волостного земского собрания, управы и самого схода (ГАУО. Ф. 680. Оп. 1. Д. 2. Л. 1). Восстанавливалась также практика назначения в губернии и уезды комиссаров Временного правительства, только теперь они назывались уполномоченными КОМУЧа. Приказ о губернских уполномоченных был издан 6 июля (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1. Л. 26), а об уездных – 25 (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1. Л. 24-25). В соответствии с ними уполномоченные на местах назначались и увольнялись исключительно центральным Комитетом и становились его полномочными представителями. В числе их задач были: «укрепление власти КОМУЧа, всемерное содействие формированию Народной Армии, поддержание общественного порядка и безопасности, в частности, незамедлительное пресечение всякого рода призывов к убийствам, грабежам, погромам, насилию над какой-либо частью населения и неисполнению законных распоряжений гражданской и военной власти. Принятие экстренных мер к восстановлению деятельности органов самоуправления и других правительственных и общественных организаций».

Им также, «виду исключительности момента» предоставлялись чрезвычайные полномочия заключать под стражду лиц, деятельность которых представляется особо угрожающий национальной обороне и общественной безопасности. А также «не допускать и закрывать всякие собрания и съезды, которые могут представлять опасность в отношении общественного порядка и спокойствия.

Издавать для своего района обязательные постановления по предметам общественного благочиния, порядка и безопасности…» ( ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1. Л. 24, 25).

Одним из таких уполномоченных и был прибывший в Симбирск 24 июля В. В. Подвицкий. Сразу же по приезде он развернул бурную административную активность «в деле управления городом Симбирском и прилегающими уездами по освобождению их от Советской власти». В течение последующих недель его канцелярия выдавала разного рода приказы с пулемётной «скорострельностью». Среди первых распоряжений уполномоченного были приказ о передаче всех автомобилей в распоряжение военного штаба, без разрешения которого езда на них воспрещалась. Всем владельцам, как частным лицам, так и организациям надлежало немедленно сообщить военному штабу об имеющихся у них транспортных средствах (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1. Л. 12). А также приказ от 29 июля о денационализации банков, то есть возвращении их прежним хозяевам и о приглашении сотрудников на службы (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1. Л. 11).

В целях оказания помощи Народной Армии и укрепления порядка в городе были изданы приказы об образовании при Симбирском губернском земстве Комитета для оказания всех видов помощи Народной армии и о создании в городе гражданского ополчения.

27 июля вышел приказ № 3 об образовании Продовольственного совещания для обсуждения положения продовольствия в губернии и выработки мер смягчения продовольственного кризиса. В тот же день вышли приказы о сдаче в казначейство всех авансов бывших советских учреждений, о создании специального совещания для обсуждения финансового положения губернии и выработки плана финансирования правительственных и общественных учреждений, а также о предоставлении всеми этими учреждениями смет и штатов служащих.

Приказом № 8 от того же числа создавалось юридическое Совещание для обсуждения мер по ликвидации правоотношений, возникших в связи с декретами Советской власти.

30 июля было объявлено о подготовке перевыборов гласных Городских Дум на основании правил Временного Правительства, о восстановлении в губернии Волостных Земских управ и о приёме ими дел от волостных Советов. Приказом № 17 от 31 июля всем правительственным учреждениям и органам самоуправления предписывалось составить отчёты о состоянии ведомств или учреждений советской власти с заключениями о том, что необходимо предпринять для их реорганизации в ближайшем будущем.

На следующий день – 1 августа был официально упразднён губернский совет народного хозяйства, создана комиссия «для ликвидации захваченных советской властью предприятий и имущества» (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 2. Л. 7) и организован отдел милиции КОМУЧа. Наряду с традиционными для милиции задачами по предупреждению и пресечению преступлений, а также охране общественного порядка, на него возлагалось ведение дел о государственных преступлениях в стадии предупреждения и пресечения таковых. Кроме того, новый отдел должен был заниматься устройством учреждений милиции, наблюдением за их деятельностью и «правильным течением дел» в них, а также изданием инструкций и наказов, определяющих техническую сторону деятельности ведомства. Вопросы назначения и увольнения чинов милиции, составление и утверждение смет по её содержанию отдел обязан был решать совместно с земским и городским самоуправлением (Возрождение. 1918. № 16. 10 августа).

В середине августа Подвицкий покинул Симбирск, и во временное исполнение обязанностей Губернского уполномоченного вступил Георгий Феофилактович Морейский – выпускник Казнского университета, с 1906 года состоявший в партии эсеров. До революции он был помощником присяжного поверенного и присяжным в Симбирске, а затем – выборным начальником симбирской уездной милиции (Провинциал в великой российской революции. С. 207, 210). Основную часть своей деятельности в новой должности Георгий Феофилактович посвятил заботам о финансовом положении губернии и её учреждений. Но не только. Из-под его пера вышли также приказы «об охране садов и огородов Симбирска, и о порядке пастьбы скота», а также об учреждении штаба охраны (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 2. Л. 7) государственного порядка в городе и губернии.

Штаб, которому были присвоены права государственного учреждения, начал функционировать с 12 августа 1918 года. А все гражданские и военные власти, все учреждения и частные лица обязаны были оказывать ему законное содействие (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1. Л. 23).

Этот приказ подводил организационную и правовую основу под исходившую снизу «гражданскую инициативу», о которой писала в те дни газета «Возрождение»: «Под впечатлением тревожных слухов о близости к городу красных бандитов, 20 июля (по старому стилю – В. М.) граждане обоего пола Мало-Казанской (Ныне ул. Красногвардейская) улицы приняли участие на совещании у старосты по охране улицы. Решено было всем лицам мужского пола от 18 до 55 лет участвовать в несении службы по охране города, для чего приступить к обучению военному делу, как то: рытью окопов, стрельбе из ружей и пулеметов и т. д. под руководством инструкторов из военных.

Проектируется привлечь к этой службе и женщин, которые могут оказать посильную помощь по оказанию помощи раненым или в иных отношениях. Об уклоняющихся от несения гражданской охраны, сообщать коменданту» (Возрождение. 1918. № 11. 4 августа).

В развитие постановления об учреждении штаба Морейский издал распоряжение, согласно которому «всем учреждениям и предприятиям предлагается освобождать от занятий на время несения караульной службы служащих, состоящих в гражданской самоохране и гражданском ополчении. Лица, назначаемые в ночной наряд, на следующий день от занятий должны быть освобождены» (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 2. Л. 13).

А вскоре за неисполнение этого распоряжения перед Исполнительным Комитетом Гражданской Самообороны пришлось письменно оправдываться и самому его автору.

«Приняв должность и обязанности Симбирскаго Губернскаго Уполномоченнаго, – писал он, – я, сознавая всю важность и пользу самоохраны граждан и при всем своем желании участвовать в этой охране, не имею физической возможности нести наряды по охране и по гражданскому ополчению, так как помимо непрерывных занятий по должности, мне приходится почти ежедневно председательствовать в различных заседаниях и комиссиях, продолжающихся нередко до глубокой ночи, о чем и считаю себя вынужденным сообщить Исполнительному Комитету» (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 2. Л. 4).

К тому же Морейскому предстояла и предвыборная гонка за место в городской Думе, подготовка к выборам в которую уже шла полным ходом. 21 августа были опубликованы списки кандидатов, среди которых симбиряне увидели много известных в городе имён. Так, в списке № 7 от внепартийной группы избирателей домовладельцев, торгово-промышленников и ремесленников значились бывший городской Голова Леонид Иванович Афанасьев, бывшие гласные городской Думы прежних созывов Степан Степанович Рогозин, Александр Иванович Дубровин, Андрей Иванович Банцеков, Николай Васильевич Голубков, городской архитектор Федор Осипович Ливчак, председатель Комитета помощи Народной Армии Александр Николаевич Ухтомский, Иван Васильевич Воронков, Василий Александрович Цимбалин и другие. В списке № 8 от Союза возрождения России значится уже знакомый нам Георгий Феофилактович Морейский, а также Михаил Петрович Кистанов…

Список № 9 Партии народной свободы включал Михаила Алексеевича Малиновского, Михаила Осиповича Швера, Сергея Михайловича Баратаева, Михаила Федоровича Бонч-Осмоловского, Ибрагима Курамшевича Акчурина, Фёдора Александровича Гельшерт…

Все они избирались в Думу на срок до 1 января 1920 года (Возрождение. 1918. № 24. 21 августа).

В общем, всё, как будто, возвращалось на круги своя. Почти всё…

Глава 8. Земля – крестьянам. Фабрики – рабочим

При очевидной приверженности новой власти старым порядкам и её безоглядном стремлении разрушить всё сделанное большевиками оставался в этой её деятельности ряд пунктов, посягнуть на которые она пока не только не решалась сама, но и пресекла попытки «третьей силы» сделать это, хотя желающих было предостаточно.

24 августа Симбирский губернский уполномоченный КОМУЧа выпустил Обязательное постановление по земельному вопросу. «Согласно основному закону о земле, – говорилось в нём, – принятому на первом заседании Всероссийского Учредительного собрания 5 января сего года, подтвержденному приказом Комитета Членов Всероссийского Учредительного собрания от 25 июня с. г. за № 51, право собственности на землю в пределах России отменяется. Права лиц на недра, леса и воды осуществляются только в форме правопользования. Принадлежащие отдельным лицам, союзам и учреждениям земельные права, насколько они противоречат сему закону, отменяются». То есть большевистский лозунг «Земля – крестьянам» оставался актуальным. Возможно потому, что, по мнению эсеров, большевики его у них украли.

Необходимость же указанных выше разъяснений была вызвана тем, что «в некоторых местностях бывшие земельные собственники являются в села и требуют возвращения не только живого и мертвого инвентаря, но даже и своих земель. Подтверждая, что подобные притязания противоречат упомянутому приказу за № 51, объявляю, что нарушители последнего будут незамедлительно арестовываемы и привлекаемы к уголовной ответственности», – сурово предостерегало Постановление (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 2. Л. 2).

И если с правами крестьян на землю у эсеровского правительства особых разночтений не было, то с лозунгом «Фабрики – рабочим» возникли некоторые трудности.

Буквально на следующий день после прихода к власти в Самаре, то есть 9 июля 1918 года, КОМУЧ издал приказ № 93, в соответствии с которым создавалась комиссия по денационализации фабрично-заводских предприятий (Марчук, С. В. Вопросы социальной и культурной политики в распорядительной документации КОМУЧА. С. 88), то есть по возвращению их бывшим владельцам. Но… В отличие от других мер по тотальному разрушению «пережитков большевистского прошлого», претворять в жизнь этот приказ пока не спешили. Во всяком случае, сразу по занятию Симбирска, в первом же номере «Возрождения» было опубликовано официальное распоряжение КОМУЧА о том, что «все предприятия, социализированные советской властью, временно остаются под контролем и ответственностью фабрично-заводских комитетов, которые отвечают за целость и сохранность заводского имущества.

О дальнейшей судьбе предприятий будет сделано особое распоряжения» (Возрождение. 1918. № 1. 23 июля). То есть дома, магазины и даже банки возвращались к своим прежним владельцам, а вот заводы и фабрики – нет. Очевидно, подобное положение дел заводчиков с фабрикантами не устраивало и даже раздражало. Как говорится, за что боролись!

И они принялись было восстанавливать свои права, что называется, явочным порядком. Но тут же сверху последовал окрик в виде приказа губернского уполномоченного КОМУЧа Петра Петровича Гусева, назначенного на эту должность 20 августа 1918 года (Возрождение. 1918. № 31. 30 августа) вместо «временного» Морейского. Приказ, изданный 5 сентября, гласил: «Мне сделано заявление, что в прифронтовой полосе происходит немедленная и потому непланомерная денационализация фабрично-заводских предприятий. Причем такого рода денационализация протекает в самых грубых формах, сопровождаясь натравливаниями на отдельных лиц и целые организации. По ту сторону фронта такие действия незакономерного возврата дают пищу для всякого рода провокаций по отношению к ныне существующей власти и тем затрудняют планомерное и возможно быстрое осуществление задачи очищения территории от большевистской власти. Это вынуждает меня еще раз предупредить владельцев предприятий:

Что согласно приказов № 89 и 93 Ком. Чл. Уч. С., возврат владельцам их предприятий может быть осуществлен лишь по решению комиссии по денационализации предприятий.
Что возврат предприятий насильственным порядком также недопустим, как и первоначальный его захват, и будет преследоваться самым строгим образом.
Что изданные советской властью декреты об охране и регулировании труда в промышленности, торговле и сельском хозяйстве, впредь до отмены или изменения их Комитетом Членов Учр. Собрания, продолжают сохранять свою силу.
Что все коллективные договоры, заключенные между рабочими и служащими с одной стороны и нанимателями – с другой, впредь до пересмотра и изменения их заинтересованными сторонами, сохраняют свою силу.
Одна из сторон, желающая пересмотреть коллективный договор, обязана сделать о том за месяц, если не указано в договоре большего срока, предложение другой с точным указанием пунктов договора подлежащих пересмотру и предлагаемых в них изменениях» (ГАУО. Ф. 678. Оп. 1. Д. 1. Л. 21).

Жёсткость документа понятна – власть опасалась потерять поддержку рабочих, которые, как мы помним, пошли на союз с КОМУЧем на определённых условиях, одним из которых было участие представителей рабочих в структурах новой власти и возможность их влиять на её решения. Скорее всего, именно эти представители и «сделали заявление» губернскому уполномоченному о захвате предприятий их бывшими владельцами, причём «в самых грубых формах». Тому пришлось вмешаться и пресечь стихийную приватизацию, оставив тем самым большевистский лозунг в повестке дня, а фабрики и заводы – в руках рабочих.