Сегодня процесс вступления в российское гражданство – процедура долгая, сложная и, порой, затратная. Но так было нее всегда. На заре советской власти стать гражданином РСФСР было куда проще и быстрее. Спустя всего пять месяцев после ее установления – 1 апреля 1918 года ВЦИК издал декрет «О приобретении прав российского гражданства». Этот крайне лаконичный документ состоит всего из шести пунктов и наделяет правом приема в число новых граждан республики… местные советы.

В соответствии с Декретом, для того, чтобы стать гражданином Российской Социалистической Федеративной Советской Республики, любой иностранец, проживавший на ее территории, должен был подать в местный совет по месту жительства, заявление, указав в нем род своих занятий, а также заявить, что не подвергался судебному преследованию за общеуголовные преступления. А если подвергался, то ссобщить, когда и за что.

При этом личность будущего гражданина РСФСР, подтверждал он сам. А при отсутствии у него каких-либо документов на этот счет, ее удостоверяли свидетели, каковыми могли быть полноправные граждан Российской Республики.

О принятых в гражданство иностранцах Совет сообщал в Комиссариат внутренних дел. Тот их регистрировал и публиковал списки. А Народный комиссариат по иностранным делам извещал о происшедшем те государства, гражданами которых новоявленные россияне состояли прежде¹.

Процедура, как видим, довольно простая, что вполне понятно и объяснимо: к концу Первой Мировой войны Россия оказалась буквально наводнена иностранцами. И их дальнейшую судьбу требовалось решать как можно оперативнее. Симбирская губерния, как и сам Симбирск, в этом плане не были исключением.

В январе 1915 г. в городе насчитывалось 2067 военнопленных. Они трудились в городском хозяйственном и ассенизаторском обозах, в губернской земской больнице, обслуживали городской водопровод и занимались уборкой улиц, строили железнодорожный мост и патронный завод, выполняли земляные работы, разгружали вагоны и баржи, мостили городские улицы…².

Еще одной категорией иностранцев были военнообязанные подданные Германии и других враждебных России государств, к началу войны, проживавшие на ее территории и высланные в Симбирск из западных губерний, как по одиночке, так и целыми семьями. На 11 сентября 1916 г. таких насчитывалось 2844 человек³.

А еще – беженцы. На 1 января 1917 г. в городе их было зарегистрировано 4438.

Национальный состав переселенцев всех этих категорий был довольно пестрым: на ноябрь 1916 г. русских среди них насчитывалось 1656 человек, поляков – 381, евреев – 747, латышей – 460, других национальностей – 748.⁴

Много иностранцев жило и в уездах. К августу 1916 г. их набралось около 40 000. Примерно четверть из этого количества была занята на сельхозработах, еще 1250 – на других⁵.

Что касается военнопленных, то летом 1917 г. в лагерях вокруг Симбирска их содержалось около 6 тысяч, а по губернии – свыше 28. Наиболее обширные лагеря были у Красного Яра, где в бараках размещалось более 23 тысяч бывших военнослужащих иностранных армий.

На станции Верхняя Часовня Волго-Бугульминской железной дороги на постройке моста трудилось свыше 200 русских и австрийских рабочих.

Весной 1918 года из военнопленных в городе был сформирован красногвардейский отряд интернационалистов численностью до 300 штыков, принявший участие в боях с чехословаками за Пензу, где был наголову разбит. Выжившие интернационалисты вернулись в Симбирск. Здесь отряд пополнили личным составом до первоначальной численности в 300 человек.

21 июля 1918 года подразделение интернационалистов в 120 бойцов сражалось с белыми у ст. Киндяковка, а затем с другими красными частями покинуло город⁶.

С восстановлением в Симбирске советской власти, с 1 октября лагерь военнопленных в Заволжье ликвидировали⁷.

Однако иностранцев по-прежнему оставалось много. По данным на 10 декабря того же года в Симбирской губернии их проживало 17117 чел. Больше всего их было в Симбирске и его уезде – 4696 человек, а также в Сызранском уезде – 4756. 2320 иностранцев обосновалось в Сенгилеевском, 1882 – в Карсунском, 1855 – в Ардатовском, 1317 – в Алатырском и 1191 – в Буинском уездах. Меньше всего иностранных подданных оказалось в Курмыше и его окрестностях – всего 100 человек.

Кроме того, в Симбирске пришлось расквартировать 536 беженцев, застрявших в пути из-за закрытия границ. Из этих без малого восемнадцати тысяч человек треть – 6384, были нетрудоспособными.

А кроме беженцев оставалось еще и 976 военнопленных бывших вражеских армий. В тои числе – 16 германской, двое – турецкой и 958 – австрийской⁸. Последние создали «Австро-Венгерскую комиссию для пленных Казанской и Симбирской губерний», которая разместилась в Симбирске на Мартыновой улице, (ныне ул. Радищева) в доме № 27, чем вызвала беспокойство Губисполкома, и тот поручил ГубЧК негласно приглядывать за «общественниками»⁹.

До поры до времени все пленные содержались в лагере, который размещался в здании бывшей. Мельницы. В помещении, где с трудом могло разместиться коло 600 человек, набилось, как указано выше, в полтора раза больше. А потому для военнопленных, вынужденных оставаться в Симбирске из-за боевых действий на фронтах, пришлось отвести еще одно помещение – бывшего демократического клуба по Дворцовой улице, рассчитанное тоже на 600 чел. Там построили нары, а на кухне установили шесть больших котлов. Новый лагерь должен был начать действовать с 20 декабря.

Однако большинство пленных его открытия не дождались, разбежавшись почти в полном составе: сначала 70, потом – еще 558. В результате под весьма условной стражей осталось всего 40 человек (39 австрийцев и 1 немец). Но вряд ли местная власть сочла этот массовый исход большой проблемой. Скорее, наоборот, ведь содержание пленных влетало в копеечку скудному местному бюджету.

Данных о том, сколько тратили в Симбирске на одного пленного, найти не удалось. Зато известно, что кроме местного «спецконтингента», через Симбирск пароходами из Самары проследовали две партий инвалидов. И, по крайней мере, первой из них в количестве 600 человек, из местных закромов был выдан запас продуктов на 5 дней.

Чобы хоть как-то снизить нагрузку на местный бюджет, военнопленным, по уважительным причинам задержавшимся в Симбирске, предоставлялось право наниматься на работы по их профессиям и тем самым зарабатывать себе на пропитание. Но таких набралось всего 87 человек.

Последнее, кстати, относилось не только к иностранным подданным, но и к уволенным на родину солдатам русской армии, возвращавшихся из плена. Таких в губернии насчитывалось 2621. Им выдавалось единовременно по 25 руб. плюс по 3 руб. в день кормовых на каждые 30 верст следования до места жительства по грунтовым дорогам, и 150 верст – по железным.

Все бывшие русские военнопленные, проходившие через Симбирск, зачислялись в лагерь на довольствие и отправлялись усиленным порядком по губерниям и уездам, кроме сибирских, которые из-за гражданской войне, ухать на родину пока не могли. Поэтому некоторые из них, например, сибиряки, поступали на службу в конский запас и другие учреждения военного ведомства с окладом жалования 350 руб. при готовых обмундировании, квартире и содержании.

Но, вернемся к иностранцам. Кроме пленных, как уже говорилось, среди них были и беженцы. К концу 1918 года их в городе насчитывалось 77 человек. В том числе 47 австрийцев (36 мужчин, 6 женщин, 5 детей), 10 немцев (5 мужчин, 4 женщины. и 1 ребенок), 17 поляков (8 мужчин, 3 женщин, 6 детей) и трое турецко-подданных¹⁰.

К началу мая 1919 года список иностранных подданных, проживавших в Симбирске, состоял из 108 фамилий. А общее их число вместе с семьями насчитывало свыше 250 человек. В основном это были поляки, чехи, немцы и украинцы. А также несколько турецкоподданных, греков, шестеро французов и француженок, швейцарец, и две итальянки¹¹.

Куда же делись остальные? Кто-то, в конце концов, смог уехать. А некоторые перестали быть иностранцами.

Одним из таких был Иван Пружанский, подавший прошение о гражданстве 13 мая 1918 года. Портной по профессии, в Симбирске он проживал с 1916 года, состоял членом союза портных и был активным членом Революционного комитета иностранных рабочих и крестьян Соц.демократического Интернационала и 3-го Интернационала в г. Симбирске.

Родился Пружанский в 1892 году в Венгрии, в г. Прейсбург. «Католик. Пленный. Холост. С русскими условиями жизни свыкся. Умеет говорить и читать по-русски. Образование – 3 класса реального училища. Обиходный язык немецкий.

Имущества не имеет, обеспечить себя в состоянии. Поведение хорошее, под судом и следствием не состоит, ни в чем предосудительном не замечен. Жил в лагере военнопленных в Симбирске, служил фельдшером, работал портным. В каком городе желает быть приведенным к присяге – безразлично. Ходатайство о принятии гражданства обосновывает политическими взглядами», – сказано о нем в справке, предоставленной милицией по запросу совета¹².

Приерно в это же время с заявлением о смене гражданства обратился и ровесник Пружанского – двадцативосьмилетний Рудольф Игнатьевич Гурко. Он трудился слесарем на Волго-Бугульминской железной дороге, жил в Симбирске на Верхней Часовне с 1915 года и состоял в тех же организациях, что и его товарищ. Однако, отличие от Пружанского, Гурко был женат¹³.

Еще двумя претендентами на гражданство в те же дни стали Зигмунд Глас и Иван Пльчак. Все четверо – австрийские подданные.

После проверки всех четверых милицией, не обнаружившей никакого компромата, и заручившись подписями двух российских граждан «под поручительством о благонадежности претендентов и их нравственных качествах»¹⁴, уже 22 мая 1918 года бывшие военнопленные получили отпечатанные на машинке на желтоватых полулистках за подписью председателя Губисполкома удостоверения о принятии их «в Российское подданство со всеми правами русского гражданина»¹⁵.

Вскоре, 26 апреля 1919 года стал гражданином РСФСР и житель Грачевки Зимницкой волости Карсунского уезда, бывший военнопленный и австрийский подданный, малоросс по национальности Иван Николаевич Байчук, уроженец Львовской губернии, не грамотный. В плен он попал 15 октября 1914 г.¹⁶, затем оказался в Симбирской губернии, где и обрел новую родину.

Тот же путь прошел и другой австро-венгерский подданный, мадьяр по национальности Ласло Эрдек. В Симбирске он работал дворником и жил на ул. Московской ныне (Л.Толстого), 50.

За его благонадежность поручилось Симбирское отделение. Совета Австро-Венгерских Рабочих и Солдатских. Депутатов в России. И 25 июля 1919 года Ласло стал гражданином РСФСР¹⁷.

Это лишь несколько примеров из множества дел подобного рода, хранящихся в Ульяновском областном архиве, хотя отыскать какие-то обобщенные статические данные не удалось. Тем не менее, можно смело утверждать, что счет иностранцев, ставших в Симбирске новыми гражданами новой страны, шел на десятки, если не на сотни. И это при том, что ситуация в Республики в те годы была очень и очень не простой. А ее судьба оставалась весьма неопределенной. Однако, эти люди, очевидно, были оптимистами и верили в ее и свое будущее.

1^ http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/DEKRET/18-04-01.htm

2^ Ю.Д. Ефимов. Симбирск в годы первой мировой войны». Ульяновск. 2006 г.

3^ Ю.Д. Ефимов. Симбирск в годы первой мировой войны». Ульяновск. 2006 г.

4^ Там же

5^ Там же.

6^ 1918 год на родине Ленина. Куйбышев, 1936 г. Стр. 136, 143, 144,145, 146.

7^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 3, д. 1, л. 3.

8^ Там же.

9 ^ ГАУО Ф. Р-200 оп. 4с. Дело 1. л. 18.

10^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 2, д. 94, л. 25-27.

11^ ГАУО Ф. Р-634, оп. 1, д.18, л. 110-123.

12^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 3, д. 5, л. 4,5.

13^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 3, д. 5, л. 12.

14^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 3, д. 5, л. 1, 3.

15^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 3, д. 5, л. 8, 16.

16^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 3, д. 6, л. 3, 10, 16.

17^ ГАУО Ф. Р-200, оп. 3, д. 6, л. 20, 21, 22, 25.

Владимир Миронов