Здание Симбирского дворянского собрания больше известно поколениям ульяновцев как Дворец книги, Ульяновская областная научная библиотека имени Владимира Ленина. Симбиряне любили именовать дворцами разные выдающиеся общественные здания – несохранившийся губернаторский дом, удельную контору, ныне занимаемую фармколледжем.

А ведь и во внешнем виде, во внутреннем своём убранстве Дворянское собрание превосходило — и превосходит, теперь уже и сравнить не с чем — расположенный рядом с ним губернаторский «дворец». Что ж, губернаторский «дворец», бывший дом симбирского дворянина Бестужева, обошёлся казне в 17000 рублей серебром, тогда как строительство дома дворянского простиралась до 300000 рублей ассигнациями, около 87 тысяч серебряных рублей!

Одним из лучших и самых больших городских зданий называл Дворянское собрание выдающийся знаток симбирской истории Павел Любимович Мартынов даже на рубеже XX века: «В нём обращает внимание прекрасное зало в два света, отделанное весьма изящно. Дом настолько велик, что кроме дворянского собрания в нём помещаются: квартиры губернского предводителя и секретаря дворянства, губернская земская управа, Карамзинская библиотека, музей и библиотека ученой архивной комиссии».

Здание было торжественно «введено в эксплуатацию» в самом начале 1847 года, но история с его сооружением началась на рубеже осени 1836 года, когда Симбирск посетил император Николай I, просыпавший на симбирян множество идей, воплощением которых предержащие власти занимались потом не одно десятилетие городской истории.

Императору категорически не понравилось место, занимаемое в момент его визита Симбирским дворянским собранием. «Стыдно Симбирскому дворянству иметь такое помещение!» — вслух заявил Николай I, высказываясь как по конкретному вопросу, так и в целом выражая своё неудовольствие правящим сословием Симбирской губернии, «свергавшим» назначенных государем губернаторов, которые «не пришлись по душе» дворянам.

В 1835 году «слетел» губернатор Загряжский, будто бы хваставший амурными шашнями с дочерью губернского предводителя дворянства князя Баратаева. В 1836-м – губернатор Жиркевич, якобы лично оскорбивший действием дворянина Лизогуба. К слову, в 1838 году Симбирск из-за распрей с дворянством вынужденно покинет губернатор Хомутов, а в 1840-м году — Комаров, но этого Николай I, по счастью, пока не знал…

Николай I выразил желание, чтобы дворянство имело дом «сословию своему приличный», для чего тотчас распорядился передать безвозмездно в собственность дворянству казённое место, занятое пришедшим в ветхость казённым же зданием, вмещавшем губернскую типографию, архив и чертёжную. Займитесь делом, по-отечески намекал государь привилегированному сословию.

Уже в 1837 году разработкой проекта здания Дворянского собрания в Симбирске занялся молодой, даже юный архитектор Иван Адольфович Бенземан (1815 – 1854), специально выписанный ради этой цели выпускник Императорской Академии художеств. Иван Адольфович не просто проектировал здание, но и разработал всю концепцию и детали его внутреннего убранства.

В 1843 году начались непосредственно работы по строительству здания, которые продолжались четыре года. Результат был великолепен, и это – вовсе не местечковая гордость. За свой проект Иван Бенземан был удостоен звания академика; а за «просто так» простым, не сановным людям академиков не давали. В 1850 году бал в Симбирском дворянском собрании был воспет в популярном московском журнале «Москвитянин», причём материал сопровождала великолепная гравюра работы известного русского художника Андрея Михайловича Шелковникова (1788 – ок. 1850).

Большой зал в Симбирском дворянском собрании. Гравюра 1850 года:

Журналистов можно было попрекнуть предвзятостью – реклама, «заказуха». Но вот летом 1863 года в Симбирск заехал наследник престола, великий князь Николай Александрович (1843 – 1865), в сопровождении блистательной свиты, людей известных, бывалых, много чего повидавших. В честь наследника дворянство закатило бал. И зало, и бал были достойны Санкт-Петербурга, писали потом в дневниках лица, сопровождавшие цесаревича!..

Плафон торжественного зала Дворянского собрания:

В описаниях балов, даваемых в Симбирском дворянском доме, особое внимание акцентировалось на тысячах свечей в пяти огромных люстрах и 28 настенных бра. Именно свечи, как ни странно, были главным показателем роскоши мероприятия, едва ли не основной статьёй расходов – сальные, а тем более восковые свечи стоили недёшево, а требовалась их, чтобы обратить ночь в искусственный день в конкретной бальной зале, масса. Свечи, кстати говоря, не только светили, но и сильно грели, и обстановочка в бальных залах накалялась в самом прямом смысле слова, а проветрить было невозможно, так как сквозняк тушил свечи и хуже — мог спровоцировать пожар. От жары и спёртого воздуха на балах в обморок падали куда чаще, чем от неразделённой любви!..

И пожар случился — Симбирский пожар 1864 года. Больше колонн и лепнины жалко было Карамзинскую общественную библиотеку, едва ли не старейшую публичную библиотеку в провинциальной России, с 1848 года помещавшуюся в Дворянском доме. Но всё восстало, как феникс из пепла: и собрание, и библиотека. И благодаря библиотеке здание без утрат пережило приход советской власти. Дворец книги остаётся дворцом – а вот соседний губернаторский «дворец» мы можем видеть только на картинках…

Симбирск. Дворянский дом и Карамзинская библиотека. Дореволюционная открытка:

Дворянское собрание было местом жительства Симбирских губернских предводителей дворянства. Должность эта, в принципе, приравнивалась к губернаторской, а где-то была и покруче – ведь губернатора назначали, а предводителя избирали, и он должен был заслуживать и доказывать общественную любовь. Но! Губернский предводитель за свои труды не получал жалованья, напротив, сам вынужден был, и немало, тратиться на разные общественные нужды, на те же балы – помните, как у Пушкина: «Давал три бала ежегодно и промотался наконец» ?..

Бонус был в том, что предводитель обязательно имел придворный чин – то есть более прямую и непосредственную связь с императором. Но со временем губернские предводители были вовсе не прочь сделать «нормальную» чиновную карьеру, пересесть – почему бы и нет? – из предводительского кресла в кресло губернаторское. Некоторым это удавалось в буквальном смысле слова, как, например, Симбирскому губернскому предводителю дворянства в 1871 – 1887 годах Михаилу Николаевичу Теренину (1839 – 1899), в 1887 году назначенному Симбирским губернатором.

Михаил Николаевич Теренин успел побыть и Симбирским предводителем дворянства, и губернатором:

Ещё более преуспел сменивший Теренина на предводительском посту и в квартире Симбирского дворянского дома князь Иван Михайлович Оболенский (1853 – 1910), губернский предводитель дворянства в 1887 – 1897 годах. «Ваня Хлестаков», как называли его родные и близкие, за бесконечное балагурство и фанфаронство, дослужился до Финляндского генерал-губернатора – а это министерская должность!

Ещё одним министром, внутренних дел, причём последним в истории Российской империи, успел побыть последний Симбирский губернский предводитель дворянства в 1915 – 1917 годах Александр Дмитриевич Протопопов (1866 – 1918). Протопопова утвердили в должности за считанные дни до начала драматического 1917 года, и кто-то считает, что именно назначение непопулярного политика стало одним из «триггеров» грянувшей Февральской революции.

Александр Дмитриевич Протопопов, последний Симбирский губернский предводитель дворянства и последний министр внутренних дел Российской империи, в придворном мундире:

Но это не отменяет факта: из шести Симбирских губернских предводителей дворянства, успевших поквартировать в дворянском доме, двое дослужились до министров – в то время, как из 34 симбирских губернаторов это получилось всего у одного!

Николай Тимофеевич Аксаков, большой любитель садоводства:

Самым первым дворянский дом обживал Николай Тимофеевич Аксаков (1797 – 1882), младший брат Сергея Аксакова, автора «Аленького цветочка», Симбирский губернский предводитель дворянства в 1847 – 1859 годах. Николай Тимофеевич был разнообразно талантливым человеком, в том числе, большим любителем садоводства. Устройство оранжерей, выращивание растений и плодов, экзотических для русского климата, составляли одну из больших страстей помещика Аксакова. В бытность Николая Тимофеевича торжественную залу, кроме подражавшей природе лепнины, в изобилии украшали цветущие и плодоносящие «пышные камелии, лимонные и померанцевые деревья и другие редкие произрастения юга, среди глубокой зимы, как юную невесту; зеленые кисти сочного винограда».

Торжественный зал Дворянского собрания, декорированный к охотничьему вечеру оружием, шкурами и чучелами животных. 1912 год:

А вот Симбирский губернатор Константин Сократович Старынкевич (1858 – 1906), 21 сентября 1906 года отправившийся из Губернаторского дома в здание Дворянского собрания – пройти ему надо было, ну, метров сорок – так и не дошёл до него, сражённый бомбой, брошенной террористом-революционером. В память о губернаторе стену Дворянского дома украсила памятная мемориальная доска в память о Константине Сократовиче, перед которой горела неугасимая лампада. Прихода совесткой власти доска, увы, не пережила…

Боковой вход здания Дворянского собрания, до которого так и не дошёл губернатор Старынкевич, смертельно раненый бомбой, брошенной террористом, стоявшим у главного фасада:

С Симбирским дворянским собранием связано ещё много самых разнообразных историй. Важно, что история здания продолжается. Оно – один из архитектурных символов нашего города, его яркий и живой символ.

Иван СИВОПЛЯС