Учиться, учиться и учиться… (куда селили и как кормили студентов в Ульяновске в 1930-е гг.) / 1 Сентября 1930 / История Ульяновска / Годы и люди

За два года резко возросло и число школ фабрично-заводской учебы (ФЗУ), готовивших кадры квалифицированных рабочих: если в 1929 году в городе была всего одна такая школа, то к концу 1931-го их стало уже одиннадцать.

Не удивительно, что при таком взрывном росте количества образовательных учреждений, к началу нового 1930-1931 учебного года город столкнулся с проблемой нехватки площадей под учебные классы и студенческие общежития.

Хуже трех пожаров

Чтобы не сорвать начинавшийся учебный процесс, пришлось принимать экстренные меры: 30 августа бюро Ульяновского Горайкома ВКП(б) утвердило план «распределения зданий под учебные заведения и общежития». Спохватились, конечно, поздновато, но, как говориться, лучше поздно, чем никогда. Специальная комиссия, разработавшая указанный документ, внесла в него довольно радикальные предложения «по более рациональному использованию зданий для техникумов и общежитий». В частности, помещения, которые, по мнению членов комиссии, использовались «не рационально», подлежали изъятию с последующей передачей таковых в пользу студентов вне зависимости от того, кто и как был уже размещен на изымаемых площадях. Например, бывшую гостиницу «Россия» (ныне, ул. К. Маркса, 19) предлагалось передать под общежитие социально-экономического техникума на 230 человек и ткацких курсов еще на 120 жильцов. А семьи рабочих и служащих, уже квартировавших на тот момент в задании, надлежало выселить и «разместить в отдельных зданиях в центре города, предоставив для рабочих лучшие квартиры». Однако, никаких адресов этих «лучших квартир» в «предложениях» не было. С таковыми, видимо, полагали определиться позже.

Вынужденное новоселье ожидало и квартирантов, проживавших в доме № 13 по Беляевскому переулку (ныне. ул. Матросова). Ведавшему зданием ЖАКТу (жилищно-арендному кооперативному товариществу) «Первое Трудовое» предписывалось в трехдневный срок переселить жильцов «в другие квартиры за счет уплотнения жилплощади». Освободившиеся же помещения передавались Животноводческому техникуму под общежитие на 100 человек.

Впрочем, экстренный принудительный переезд обрушился не только на частных квартиросъемщиков, но и на целые организации. Под общежитие дорожного техникума на 150 коек передавался, например, весь третий этаж здания Окружного Суда, что на углу нынешних улиц Гончарова и Дворцовой, занимаемого ныне юридическим факультетом УлГУ.

Клуб транспортников реорганизовали в общежитие вновь открываемой Совпартшколы, а левую часть Дворца Труда передали общежитию рабфака. Не пощадили даже Ульяновский райисполком, здание которого отдали татарскому педагогическому техникуму и школе-семилетке первой ступени. А под общежитие чувашского пед. техникума на 50 коек, отвели дом бывшего священника Анаксогорова по ул. Ленина № 62 (ныне – дом № 88).

Всего же под «рационализацию» попало около двух десятков адресов, в том числе и несколько строений, к народному образованию отношения не имевших. Например, здание недавно закрытого Домзака решили передать под архивное управление, а бывшую Троицкую церковь в бывшем же Троицком, а ныне Краснознаменном переулке – Краснознаменной школе (позже в храме устроили спортзал танкового училища, а потом его вообще снесли, как и домзак).

Между тем, один переезд, как известно, равен трем пожарам. А тут их намечалось сразу несколько десятков! Причем, сразу. Поимая, что столь массовое и экстренное переселение не могло прийти гладко, бюро предостерегало «всех руководителей учреждений, которые обязаны произвести перемещение и перемену зданий, в связи с решением Комиссии, что малейшее нарушение плана по распределению зданий вызовет срыв занятий в Техникумах. Поэтому, в случае невыполнения решения Комиссии, подтвержденного секретариатом Горкома ВКП(б), они будут привлечены к строжайшей партийной ответственности за внесение дезорганизации».

Худо-бедно, крышей над головой на время учебы будущих специалистов обеспечили. Теперь надо было их как-то накормить.

Сытое брюхо к ученью глухо. –

Утверждает народная мудрость. Однако и голодное действует на учебный процесс не лучше. Поэтому «для обеспечения питания студентов в учебных заведениях» в бывшей гостинице «Россия», кроме общежитий оборудовали еще и столовую закрытого типа на 1200 человек, для чего, кроме собственно гостиничных площадей, под нужды студенческого питания отводились помещения, прежде занимаемые трикотажной мастерской. А ее саму предстояло перенести в Дом Союзов (на месте которого на улице Гончарова сейчас находится типография), потеснив магазин центрального рабочего кооператива (ЦРК). Последнему, кроме того, поручили открыть еще три студенческих «пункта питания»: с 1 сентября - при совпартшколе и чувашском педагогическом техникуме на 500 посадочных мест каждый, и до 15 сентября – еще на 1000 мест в здании бывшей столовой Каханова, что на углу Лосевой улицы и Молочного переулка (ныне дом № 3/3 по ул. Федерации). Ну, а пока последняя не была готова, кормить студентов в своей столовой поручили товарищу Милютину – главе артели по производству… кирпича.

Обеспечивать же продуктами все эти вновь создававшиеся точки студенческого общепита должны были торготдел исполкома и ЦРК.

К концу осени совместными усилиями учебно-питательный процесс более или менее наладился. А параллельно заработали и «схемы», как сейчас политкорректно принято называть воровство казенных денег. Уже в ноябре на нем попались заведующий студенческой столовой № 4 товарищ Тараненко и его помощник Ефимов. Судя по тому, что на заседании секретариата Ульяновского РК ВКП(б) 11 ноября 1930 года о случившемся докладывал начальник горотдела ОГПУ Рогов, разоблачили махинаторов чекисты.

Воровство продуктов из студенческого котла члены секретариата расценили, как «граничащее с прямым вредительством, т.к. это хищение усугубляло и без того затруднительное положение со снабжением студенчества в городе». Причинами, толкнувшими ответственных продработников на воровство, по мнению участников заседания, стали: сращивание руководителей и персонала столовой «с классово чуждым элементом», прямое их разложение в виде систематического пьянства вместе с упомянутым «элементом», потеря классового лица и «все еще недостаточное привлечение студенческих масс к контролю за работой кооперации, за работой снабжающих учебные заведения органов».

По результатам обсуждения, заведующего с помощником исключили из партии, а прокурору Асееву поручили ускорить расследование дела, с тем, чтобы не позднее 20 ноября судить виновных показательным процессом.

И, наконец, нельзя не упомянуть еще об одном важном решении, приятом городскими властями по студенческой теме. Учитывая, что абсолютное большинство молодых людей и девчат, усевшихся в ту осень за учебные парты, приехало из села, их решили обеспечить не только жильем и питанием, но и постарались организовать культурный досуг. 13 октября бюро Горрайкома обязало партийную группу городского Управления зрелищными мероприятиями и культурно-пропагандистский отдел райкома организовать обслуживание студентов льготными и бесплатными билетами в городской театр и кинематограф, но «в определенные дни с тем, чтобы это не влияло на эксплуатацию зрелищных предприятий».

В общем, советский специалист должен быть не только профессионалом своего дела, но и человеком культурным. В идеале, конечно. Но к идеалу следовало стремиться. И к нему стремились.