Первый класс Борис Тельнов окончил круглым отличником в 1941 году и успел беззаботно и радостно провести лишь двадцать дней июньских каникул до начала войны. «Родился я в 1932 году в Вятке (ныне Киров) в семье инженера лесного хозяйства Григория Яковлевича Тельнова. Моя мама Мария Гавриловна, в девичестве Кулькова, была домохозяйкой. В 1936 году отца направили на работу в лестрансхоз, эта организация находилась в селе Вохма». Так начал свои воспоминания «Детство, опаленное войной» Борис Григорьевич. Сегодня мы публикуем первую часть его воспоминаний «Мирные дни», посвященную довоенным воспоминаниям.

Вохма в начале прошлого века

Вохма 2009 г.

Вохма прогремела на весь мир после того, как местный радиолюбитель Николай Шмидт первым поймал сигнал с терпящей бедствие полярной экспедиции Умберто Нобиле. Село было промышленным – работали льнозавод, маслосырзавод, хлебозавод, мельница. Приехали мы в Вохму всей семьёй - я четырёхлетний Борис, сестра Антонина, которая старше была меня на семь лет и родители Григорий Яковлевич и Мария Гавриловна.

Борис и Антонина Тельновы

Родители

Поселились мы в двухэтажном деревянном четырёх квартирном доме на улице Советская-13. В этом доме мы прожили 10 лет. Фото 2009 г. Кроме нас, там жили Обуховы, Бабарыкины и Останины. Все они были работниками предприятия, куда направили моего отца.

Вохомский лестранхоз. 1936 г.

Здесь и началось моё осознанное детство, хоть и босоногое, но беззаботное.

Наша квартира на первом этаже состояла из двух комнат и кухни. В кухне были печь и плита, в большой комнате – подтопок с плитой. Посередине стоял большой прямоугольный стол, на котором мы с сестрой готовили уроки, а иногда, если приходили гости, обедали.

Борис 1937 г.

Но чаще ели на кухне, за маленьким столом.

Изредка летом варили пищу не на дровяной плите, а на примусе. Питались без изысков – щи, гороховые супы и кисели, ели суп-лапшу и лапшенники, каши из овсяной и ячневой крупы. Отец любил гречневую кашу, а мать – пшенную, но крупы для них не всегда были в продаже. Блины, пироги и лепешки готовили часто, почти каждый день. В Вохме мама научилась печь картофельные шаньги из пресного и кислого теста, на её родине такие не делали.

Мебель была скромная, простые деревянные столы покрывали клеёнками с орнаментом. Спали на деревянные кровати, протравленных морилкой. Их сделал какой-то местный мастер. Моя кровать была голубого цвета, по ночам с краю её ограждала деревянная убирающаяся решётка. На стене висело отцовское ружье. Обои были простые, с цветочным вертикальным орнаментом, они создавали уют.

На перегородке между комнатами висела огромная карта европейской части СССР. Внутренних дверей в квартире не было, их заменяли ситцевые занавески. Венские гнутые стулья располагались возле стола в большой комнате, они казались мне богатыми и красивыми. В доме были внутренние уборные, но из-за ветхости ими не пользовались, сортир построили во дворе.

У входа в спальню

Новогодняя ёлка 1938г.

Озорные соседи

У соседей тоже были дети, одни постарше, другие помладше - но все, как правило, были дружны между собой. Драки случались, но без злобы, больше всего споры разгорались между четырьмя братьями Останиными. Один из них был мой ровесник и тезка, его тоже звали Борисом. Останины старались напасть на меня скопом, а я потом лупил их, подкараулив поодиночке. Однажды старшие ребята решили прекратить дворовые потасовки и устроили нам с Борисом дуэль за селом на окраине, где были выкопаны окопы для обучения новобранцев. Я поборол Бориса и бросил в окоп, он упал прямо в кучу дерьма. С той поры мы больше не дрались с ним, игры в войну проходили мирно.

Делали ружья и пистолеты из досок, стреляли горохом, мастерили поджиги, которые снаряжали спичками. Вдохновляла на это нас советско-финская война, начавшаяся осенью 1939-го.

Взрослые говорили, что всё это не к добру, что мальчишки всё больше в войну играют. Рядом с нашим домом был военкомат, туда приходили вставать на учёт демобилизованные участники финской войны. Мы слушали их рассказы с восторгом, мечтали о подвигах.

Сарай с качелями

За домом росли большие красивые берёзы, стояли хозяйственные постройки, обрамлявшие двор.

Сарай имел два этажа – первый для скотины и птицы, второй (поветь) служил хранилищем для сена и веников. Он пользовался особым вниманием у нас, детей, под самой двускатной крышей было опорное бревно, связывавшее стропила. К нему мы пристраивали веревки, сильно раскачивались, воображая себя парашютистами и летчиками, прыгали в душистое мягкое сено.

1936 г

Летом, когда ночи становились теплыми, мы перебирались на ночлег в этот сарай и устраивали себе постельки на свежем сене. Засыпали, конечно, не сразу. Разговорам не было конца. Рассказывали стихи и сказки, отгадывали загадки. Смеялись и баловались долго, засыпали уже после полуночи.

В пионерлагере 1939 г.

Двор. Кормление кур. Левее колодец. 1939 г.

Единственным источником воды для хозяйства был колодец, Он был очень глубоким, и летом служил холодильником – туда на веревках в корзинах и ведрах отпускали скоропортящиеся продукты. Более солидными холодильниками были погреба, их в конце зимы заполняли льдом и снегом.

За двором был огород для жильцов дома, каждой семье выделяли по четыре грядки, шириной в метр и длиной в двадцать метров. Нам повезло – одна из грядок была крайней и мама увеличила её ширину до двух метров. Растили там лук, чеснок, морковь, репу, горох, бобы, огурцы, помидоры. Томаты в северном климате плохо вызревали.

В войну на всех грядках стали сеять и табак.

У грядки с табаком 1942г.

Прятки-салочки

В сарае и на дворе было много укромных мест, нашей любимой игрой стали прятки. Все играющие собирались у доски, лежащей на полене, на конец которой клали десять палочек.

Один из играющих топал ногой по другому концу доски, и палочки разлетались в разные стороны. Пока «вадящий» собирал их и укладывал на место, все другие должны были спрятаться. Если «вадящий» уходил далеко от доски, любой из спрятавшихся мог подбежать, топнуть по доске и «вадящему» приходилось опять «вадить».

В том случае, если он обнаружил кого-то, то должен был постучать по доске и «вадящим» уже становился найденный.

Шалаши для игр

Одним из самых увлекательных занятий для нас было строительство шалашей. Из подручного материала, досок, фанеры, картона и старой кровельной жести, в укромных уголках двора и прилегающего к нему огорода мы сооружали свои убежища.

Шалаши внутри украшали картинками из старых журналов, букетиками полевых цветов и берёзовыми веточками. Девочки приносили склянки, напоминающие тарелки и чашечки, в огороде набирали гороха, бобов, моркови, репы и лука. Всё добытое на грядках раскладывали на тарелочки, после чего, воображая себя взрослыми, ходили друг к другу в гости.

Сестра у шалаша 1939 г.

Вохомский лесхоз

В 1937 году в Вохме был организован лесхоз Горьковского Управления лесоохраны и лесонасаждений. Директором был назначен Жилинский а мой отец - старшим лесничим.

Сотрудники Вохомского лесхоза.

Контора предприятия разместилась в одном из зданий на улице Советской.

Родители наши, как отцы и матери других соседских детей, не чужды были гостеприимства. Помню, как-то летом, собрав необходимой снеди (шаньги с картошкой чаще всего), прихватив с собой самовар и палатку, вместе с сотрудниками отца мы отправились в Поповский лес. Это километра полтора от дома, за речкой Вохмой. Пикник устроили прямо на поляне, играл патефон, для детского восприятия это было незабываемо!

Однажды всем коллективом предприятия отца отправились на рыбалку, по очереди катались на моторном катере, настоящем, с кабиной. Ловили рыбу неводом, варили уху на берегу, пели песни.

На поляне Поповского леса. 1938г.

Впервые я тогда увидел стерлядь, удивленный её видом, спросил у папы: «Это акулёнок?». Он улыбнулся и объяснил, что это за необычная для меня рыба.

На рыбалке за рекой Вохма.

В магазинах села, на мой детский взгляд, ассортимент оказался неплохой. Всегда можно было приобрести продовольственные и кондитерские товары. Самыми дешевыми были карамельки «подушечки».

Рядом с нашим домом стоял небольшой киоск, к нему, накопив несколько монеток, мы бегали мы за пряниками и конфетами. Копейки добывали, играя в чеканку, в стенку, или находили их в щелях деревянных тротуаров. Особенно урожайным был дощатый тротуар возле ларька.

Летом, погожими теплыми днями, мы пропадали на речке Вочка. На ней был устроен пруд, в нем накапливали воду для местной ГЭС. В войну эту плотину прорвало и речка стала мелкой и узкой. Там пасли гусей, купались, загорали, корзинами и удочками ловили пескарей и гольцов.

Пруд 2009 г.

Первая щука

Памятным для меня стал 1939 год. Мы с отцом по выходным дням ходили на рыбалку, чаще на реку Вохму.

Река Вохма

Я ловил маленьких плотвичек, которых потом насаживали на жерлицы (снасти для ловли щук). И вот, наблюдая за удочками с крутого берега, я увидел, что одно удилище сильно мотает. Стал звать отца, а он мне в ответ – справляйся сам! Я подбежал к удилищу, схватил его двумя руками и начал подтягивать добычу к себе. Но не тут-то было: рыба мотала леску из стороны в сторону.

По глинистому берегу ноги съезжали в воду, а щука, для меня это было уже ясно, пыталась сорваться или утащить удилище на средину реки. Мне повезло - ноги вдруг оперлись во что-то твердое, я изловчился, подтянул щуку к кромке воды и выбросил её на берег! Не сумев с ней справиться руками, навалился на рыбину своим маленьким телом. Отец помог мне справиться с добычей, щука оказалась довольно большой, килограммов около трёх. Вместе с отцом мы были очень рады моему первому крупному улову.

Аппарат «Фотокор»

Летом 1939-го года отец в составе делегации Вохомского района побывал в Москве на открытии Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Домой он привёз много буклетов, открыток, фотографий, фруктов и сладостей, а для меня - трёхколесный велосипед.

Его воспоминания о Москве глубоко запали в мою душу. Я тогда не знал, что породнюсь со столицей, буду учиться там в ЗВПШ (Заочной высшей партийной школе при ЦК КПСС), что моя внучка и правнук станут москвичами.

Летом 1939-го года мы с отцом пошли в Вохомский магазин культтоваров и приобрели фотоаппарат «Фотокор», который сыграл большую роль в моей дальнейшей жизни. И сейчас в моем личном архиве хранится снимок, на котором я запечатлён вместе с друзьями из старшей группы детского сада - мы стоим и сидим вокруг цветочной клумбы.

Детский сад 1940 г.

Я даже помню некоторые имена: Олег Зызин, Миля Патрушева, Юра Плеханов, Веня Ширяев, Коля Томилин.

Зарядка 1940 г.

Нам нравилось посещать детсад, его благоустроенная территория с горками, лесенками, песочницами, украшенная цветочными клумбами, привлекала нас. Завтраки и обеды были вкусными, самым любимым лакомством считались бутерброды, белый хлеб со сливочным маслом. Старались первыми схватить кусок, на котором намазано побольше масла. Овощное рагу делали с капустой, морковью, луком, картошкой и турнепсом. Особенно довольны были мы, когда воспитатели устраивали походы на природу.

Трагедия на реке

В 1940-м году на реке Вохме случилась беда, которую нельзя забыть.

Руководство детсада в один из погожих летних дней решило вывезти детей на берег Вохмы. Первыми отправили нашу старшую группу во главе с воспитательницей. Заведующая садом строго-настрого наказала, что бы до приезда остальных детей и воспитателей никого в воду не пускать. Мы удобно разместились на скамеечках в кузове грузовика и отправились к Гробовскому мосту.

Пятикилометровый путь проехали незаметно и, перебравшись на правый берег реки, быстро выгрузились. Разложили свои пожитки и одежку в определённом месте, стали играть на песчаном берегу и ожидать приезда других.

Под лучами июльского солнца нам было жарко. Видимо, так же жарко было и нашей воспитательнице, она пошла в воду. Кто-то из детей увидел её уже на середине реки и быстро побежал к ней, за ним потянулись другие. И вдруг (о ужас!) течение реки подхватило одного ребенка...затем второго... третьего...четвертого...

Подоспевшие взрослые, среди них была моя мама, смогли остановить ринувшихся в воду детей, вывели их на берег и помогли выбраться воспитательнице. А школьник, который с другого крутого берега бросился спасать унесенных на глубину малышей, погиб. Погибли и наши детсадовцы…

Хоронили утонувших вместе. Сначала четыре гробика стояли в детском саду, потом траурная процессия с венками и цветами впереди, двинулась по главной улице села к кладбищу, бывшей Сретенской церкви. Она уже была закрыта, умерших детей не отпевали, их похоронили вместе, в одной братской могиле. Воспитательницу судили, свидетелем на процессе над ней выступала моя мама.

Веселые ярмарки

В 1939-м году благосостояние населения казалось вполне нормальным по тем временам.

Коллектив лесхоза на первомайской демонстрации 1939 г.

На воскресных базарах продавались различные товары сельскохозяйственного производства. Особенно много народа съезжалось на ярмарки. Местные умельцы привозили кустарные изделия: кадки и бочонки, берестяные коробы-пестеря и бураки (туески из бересты), лапти и ступни (калоши из бересты), сани и колёса, корзины, много других изделий.

Наша семья 1 мая 1939 г.

На импровизированной сцене под навесом выступали коллективы художественной самодеятельности, играл оркестр.

Выборы были праздником

В декабре в Вохме, как и во всей стране, проходили выборы в Верховный совет СССР. Центром праздничного мероприятия было украшенное флагами деревянное здание педучилища. Лошадей наряжали тоже, гривы украшали лентами. На избирательном участке продавали различные товары и новогодние подарки. Мне купили собачку, мопса – он долго служил нам елочной игрушкой.

От нашего округа в Верховный совет была выдвинута простая колхозница – доярка, за которую, конечно, проголосовали единодушно. Среди населения, правда, ходили разговоры о том, что она мало что сможет, но всем было приятно, что в правительстве окажется наша землячка.

Портреты Ленина и Сталина были непременным украшением зала для голосования. Их лица я научился узнавать с детства. Было много плакатов на колхозную тему: крестьянки со снопами, трактористы. Итоги выборов мы узнавали из местной газеты «Вохомский колхозник».

Любимая школа

1940-й стал последним годом моего пребывания в детском саду, осенью я пошёл в школу.

Первоклассник 1940 г.

Надо сказать, к занятиям был вполне подготовленным. Умел считать и читать, уже сам посещал районную библиотеку. Первой книгой, которую прочитал сам, был стишок «Усатый-полосатый» и «Дом переехал». Любимым журналом был «Мурзилка», первой подаренной мне книжкой стали стихи Барто, второй Детские и школьные годы Ильича. Когда подрос, читал романы Жюля Верна и Александра Дюма, на них в библиотеке записывались в очередь. Запоем читал Тургенева и Некрасова, Толстого.

Детские книги выпускались в журнальной серии, там печатали современных авторов. Библиотекарша не верила, что читал так много и быстро, просила пересказать содержание – и я выполнял её просьбу. Читал и книги, которые приносили из библиотеки сестра и отец. Они говорили, что мне рано читать серьезные книги, но меня уже не остановить. Электричества в селе не было, комнаты освещали керосиновыми лампами. Экономили топливо и зажигали их только для приготовления уроков. Березовые лучины я пытался приспособить для чтения, но они давали мало света. Сильно коптили, аж нос пачкали сажей. Я сделал коптилку с фитильком, зажигал, ставил на него пробирку. С такой лампой забирался на печку и читал.

В школе никаких трудностей не испытывал, за все задания получал только отлично. Правда, одна неприятность со мной случилась. Книги, тетради, чернильницу, ручку и карандаши носил в жёсткой сумке - типа ранца. Туда же клал бутылочку молока и кусочек хлеба, который давала мне мама. Был я довольно подвижный и шаловливый, этой сумкой по пути в школу приходилось махаться и драться. И вот, после удара по спине товарища, из сумки потекло молоко. Со слезами я вернулся домой и до самого вечера переписывал залитую молоком тетрадь, благо ещё нашлась новая.

Первоклассник, январь 1941 г.

Учительница достойно оценила мой труд. Педагоги в нашей школе были опытные. Помню самого заслуженного учителя математики Владимира Пансофьевича Федоровского, ещё до революции односельчане в благодарность за труд подарили ему золотые карманные часы. Он объяснял правила очень доходчиво, притопывая ногами и повторяя: «Часть находят умножением, а по части целое – делением».

Семен Игнатьевич Подобин преподавал черчение и физику, он не выговаривал букву «с» и его прозвали «Шамон». Он был забавным, про него сочинили частушку: «Мы сидели на уроке и чертили колесо, Шамон Игнатьевич Подобин мне поставил «хорошо».

Валентина Павловна Некрасова преподавала русский язык и литературу, она закрепила во мне любовь к этим предметам.

Активные читатели библиотеки

Радостные каникулы

Первый класс я закончил круглым отличником. Наступили летние каникулы - отличная пора для сельской детворы. Кроме отдыха детям вменяли некоторые обязанности. Мне было поручено провожать на речку Вочку гусей и следить за маленькими гусятами. Я с этим успешно справлялся, правда если задерживался на речке, величавый знатный гусак приводил всё стадо домой сам. Однажды соседская кошка украла гусенка, пришлось её наказать.

На речке главным нашим развлечением было купание и ловля пескарей. Добывали их удочкой с волосяной леской и пробковым поплавком, но чаще и уловистей простой корзиной, которую ставили под бережок и ботали рядом ногами.

Так прошли беззаботно и радостно двадцать дней июньских каникул... (продолжение следует)

Воспоминания о Вохме написаны в 2020 году.

Борис Григорьевич Тельнов, Член Cоюза журналистов РФ.

Воспоминания Бориса Тельнова о работе в дни 100-летия Ленина в Ульяновске можно почитать в материале Хроникер 100-летия Ленина в Ульяновске Борис Тельнов: о том, как снимал меняющийся город и приезд Брежнева