Петр Никифорович Ивашев (1767 – 1838) – одна из самых занимательных личностей во всей симбирской истории: он тебе и сподвижник Суворова, и герой Отечественной войны 1812 года, и масон, и помещик села Ундоры, первым заприметивший и заценивший целебные свойства ундоровской минеральной воды…

Кажется, много и даже очень много написано и сказано об этом человеке – ан, всегда обнаружишь что-то, чего не замечал, не знал. Например, что 26-летний Петр Никифорович деятельно участвовал в основании черноморского порта и города Одессы, за что был удостоен чина подполковника.

В 27 лет за штурм Праги при подавлении Польского восстания 1794 года подполковник Ивашев был удостоен ордена святого Георгия 4-й степени. Он стал одним из самых молодых в истории кавалеров ордена – именно ордена, а не массового солдатского георгиевского креста, которым в годы Первой мировой войны награждали даже десятилетних героев.

Штурм Праги, предместья Варшавы, в ноябре 1794 года, за который Петр Ивашев был удостоен ордена св. Георгия:

После поражения Наполеона, летом 1814 года в покорённом Париже прусский император Фридрих-Вильгельм III (1770 – 1840) лично жаловал Петра Никифоровича орденом Прусского Красного Орла 2-го класса, сопроводив награду особым рескриптом: «Чтобы выразить Вам, весьма уважаемый господин генерал, моё удовлетворение Вашими выдающимися заслугами в окончившейся войне».

Главный по флешам, мостам и дорогам

В Отечественную войну 1812 года и во время Заграничных походов русской армии 1812 – 1813 годов генерал-майор Петр Ивашев занимал должность директора путей сообщений действующей армии, командовал всей её инженерной службой.

В списке русских военачальников, которые участвовали и командовали войсками в знаменитой Бородинской битве, Петр Никифорович был прописан четвёртым, не по алфавиту и не по званию, а по вкладу в общее дело: трудно назвать победой Бородино, после которого русская армия вынуждена была отступить и оставить без сражения Москву. Но армия выстояла и не была разгромлена, а тактические неудачи обернулись потом стратегическим успехом. Кстати говоря, и успех отступления от Бородино был тоже обеспечен подчинёнными Петра Никифоровича, в самые сжатые сроки сумевшего навести через реку Протву два понтонных и два накидных моста, с устройством двух рамп для съезда с высокого левого берега и трёх въездов на правом берегу.

Волны атакующих французов под Бородино дробились и разбивались о крепость русский солдат и надёжность полевых укреплений, возведённых по плану и под руководством генерал-майора Ивашева. Все эти легендарные Шевардинский редут, Багратионовские и Семеновские флеши, Батарея Раевского – всё это, так сказать, «дело рук» Петра Никифоровича, не его только, разумеется, но мы нисколько не можем преуменьшить заслуг и талантов Ивашева: и один в поле воин! За кампанию 1812 года и за Бородинскую битву генерал Ивашев был удостоен высокого ордена святой Анны 1-й степени.

Багратионовы флеши. Современный вид:

Отечественная война 1812 года длилась ровно полгода и два дня. За это время французская армия пешком отмахала 1200 километров от Немана до Москвы и обратно, преследуемая российскими войсками. Скоростная, насколько это возможно без механических экипажей, война, с большим количеством боевых столкновений, требовала соответствующего инженерного сопровождения, строительства и поддержания в должном состоянии дорого, мостов, полевых укреплений. Всё это определяло важность в обоих противостоявших армиях инженерной части и сапёрных подразделений.

Французские сапёры, щеголявшие бородами, высокими медвежьими шапками, длинными кожаными фартуками, оберегавшими не только от грязи, но и от огня, и огромными топорами, которыми они валили деревья и прорубали разные препятствия, были одними из самых живописных воинов всей богатой на красочные костюмы эпохи Наполеоновских войн. Наши пионеры, так называли в Российской империи в начале XIX века бойцов саперных подразделений, такой красотищей похвастать не могли. Их насчитывалось только два полка на всю действующую армию. Спасало то, что к инженерным работам широко привлекали вчерашних крестьян-ратников дворянских ополчений.

Его не повесили среди господ генералов

Ивашеву благоволил главнокомандующий русской армии генерал-фельдмаршал князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов (1745 – 1813). Светлейший князь и сам имел инженерное образование, ценил и укреплял инженерную часть в армии. Кутузов был противником продолжения войны с Наполеоном после его разгрома и изгнания из России, уверенный, что окончательная победа над Наполеоном не столько прославит русское оружие, сколько усилит Англию.

Генерал-фельдмаршал Кутузов продолжал командовать армией, теснившей французов в германских пределах, но в апреле 1813 года неожиданно сильно заболел. На смертном одре его посетил Александр I. «Прости меня, Михаил Илларионович», – сказал император. «Я прощаю, государь, но Россия вам этого не простит», – ответил Кутузов.

Если у тебя есть большие «друзья», то обязательно отыщутся и не меньшие по масштабам неприятели. Вот и для Петра Никифоровича не отыскалось места в Военной галерее Зимнего Дворца, где оказались собраны портреты почти всех генералов-участников боевых действий Отечественной войны 1812 года.

Поводом к исключению были, как правило, уличённая растрата казённых средств и шумная политическая неблагонадёжность – например, генерал-майор Петр Петрович Пассек, прикрывавший отход русской армии с Бородинского поля, обучал крестьянских детей чтению по запрещённой лично Александром I книге «О правах и обязанностях гражданина».

Ратный путь не вымощен только победами

Говорили, будто Петру Ивашеву попасть на стену помешал сын-декабрист Василий Петрович Ивашев (1797 – 1840). Но списки портретируемых стали составляться ещё в 1814 году, сразу после победы над Наполеоном. Петр Никифорович не фигурировал в них с самого начала. Генерал Ивашев участвовал в важных сражениях кампании 1813 года, в битвах при Люцене 2 мая, Бауцене 20-21 мая, Дрездене 26-27 августа 1813 года.

Битва при Бауцене:

Во всех этих битвах русская армия и её союзники-пруссаки понесли поражения, причём под Бауценом в командовании войсками упражнялся лично император Александр I. Психологическая важность двух весенних сражений определялась тем, что в них Наполеон бросил вновь собранные силы – казалось, французы не переживут погрома 1812 года, и победа почти в кармане, но нет! Путь к ней устилала досада поражений.

Самой непростой здесь стала последняя битва Петра Никифоровича, осада города-крепости Гамбург, который французы в несколько месяцев умудрились превратить в неприступную крепость – снеся ради этого более тысячи домов местных обывателей, чтобы открыть секторы обстрела. Осада продолжалась с декабря 1813 по май 1814 года.

Успел пасть Париж, Наполеон отрёкся от трона, и его сменил законный император Людовик XVIII – невозможно было закончить войну, только потому, что Гамбург не желал сдаваться! Людовик XVIII потребовал от гарнизона Гамбурга сложить оружие и капитулировать – а гарнизон собрался и с оружием ушёл во Францию. Кого-то надо было назначить крайним, и Петр Никифорович, видимо, показался лучшей «кандидатурой» на такую должность, тем более что ему было не впервой.

Первый раз ему, кстати, серьёзно досталось за ту самую Одессу – будто, он растратил деньги, отпущенные на строительство сей «жемчужины у моря». Но все понимали, что дело в другом, в очень доверительных отношениях полковника Ивашева с генерал-фельдмаршалом графом Александром Васильевичем Суворовым (1730 – 1800). Великий полководец, «екатерининский орёл» крепко не нравился воцарившемуся в 1796 году императору Павлу I, поспешившему отправить военачальника в непочётную отставку: ему было запрещено носить мундир и награды.

Друг Суворова, отец декабриста

Совсем рядом с Суворовым Петр Ивашев провёл почти восемь лет – с недолгой отлучкой на строительство Одессы, но вскоре, когда Суворова отправили подавлять Польское восстание 1794 года, он вытребовал Петра Никифоровича к себе. «Подполковник Ивашев, через многолетнее его при мне пребывание, исполнял все препоручения с отличною расторопностью и успехом, при всех сражениях употребляем был к обозрению неприятельского положения, подвергаясь в сих случаях опасности, и всегда доставлял верные планы» – характеризовал военачальник своего подчинённого перед высшим начальством.

В общении неформальном Суворов называл Ивашева другом и мог запросто спровадить к нему из вышестоящих начальников: «Спросите у Петра Никифоровича, он лучше меня знает!». Александр Васильевич слыл за человека чудаковатого, о чём потом немало припоминал сам Петр Никифорович: то рецепт постного супа, сообщённый фельдмаршалом Екатерине II – вода, соль и … кусок баранины; то как почтенный летами полководец, заехав на постой в крестьянскую избу, в чём мать родила занялся утренней гимнастикой, параллельно громко декларируя что-то по-турецки, чем переполошил старуху-хозяйку, решившую, что важный гость спятил.

Суворов чудит, играет в бабки с крестьянскими детьми:

Может быть, Александр Васильевич немного утрировал насчёт «дружбы» с Петром Никифоровичем, но недоброжелатели ко всему отнеслись очень серьёзно. Прямо под суд Ивашева не отдали, но он довольно долго потом вынужден был выплачивать якобы растраченные при строительстве Одессы деньги.

План Одессы в 1794 году, когда в закладке её участвовал Петр Ивашев:

Впрочем, пауза в военной службе пошла на благо: 30-летний Петр Ивашев сочетался браком с Верой Александровной Толстой, дочерью Симбирского губернатора Александра Васильевича Толстого. Брак по расчёту – благодаря приданому жены Петр Никифорович вошёл в восьмёрку богатейших помещиков Симбирской губернии – оказался и по-человечески счастливым. Сын-первенец Василий был разнообразно одарённым и увлечённым человеком, чему очень способствовало родительское состояние. Он писал стихи, музицировал, рисовал. Среди прочего Василий Петрович увлёкся политическими идеями тех, кого назовут декабристами.

Декабрист Василий Ивашев:

14 декабря 1825 года Василий Ивашев встретил в Симбирске, присягая на верность императору Николаю I. Но вскоре имя Василия Ивашева всплыло в показаниях главного доносчика по делу декабристов, отставного подполковника Николая Ивановича Комарова (1796 – 1853). Личность Ивашева-младшего настолько запомнилась Комарову, что оговорённому Василию Петровичу назначили смертную казнь через отрубание головы; правда, наказание смягчили до 15-летней каторги.

Жатка, придуманная на смертном одре

Петр Никифорович много хлопотал и ходатайствовал за сына – он даже добился встречи с императором Николаем I, когда тот посещал Симбирск летом 1836 года. Нельзя сказать, что Николай I как-то слишком свирепствовал против декабриста – в 1832 году срок каторги Василию Петрович скостили до десяти лет, а с 1835 года он находился на поселении, жил в своём доме, построенном, кстати, по проекту Петра Никифоровича.

Но в 1838 году император Николай I назначил Николая Комарова губернатором в Симбирск. Чего здесь было больше, издёвки или искреннего желания замирить отца декабриста и его клеветника – кстати, Комаров в 1814 году тоже осаждал Гамбург – сказать сложно. Но сердце Петра Никифоровича нагрузки не выдержало: он затосковал и занедужил, хотя и пытался отвлечься от мрачных мыслей, и по временам у него это получалось.

«Цель моя есть облегчить труд трудящегося народа, того класса людей, которым государство высится и о ком сильные мира сего никогда и нигде не упоминают, меня же полевые занятия их давно приводят в сострадание, – писал он сыну в Сибирь. – В полях жнут, а я по недугам моим сижу в городе, и начал обдумывать – жатку! Составил чертеж, другой, третий, наконец, один рисунок подал надежду, отдал его приспособить на пробе. Опыт оказался удачным: вся полоса острижена чисто, ни одного колоса или зерна не осталось при ближайшем осмотре сбежавшихся на сию диковину крестьян. Как приятно было видеть их восхищение!».

Жатка пошла в малую серию – их было изготовлено четыре штуки. Позже, творение тестя Петра Никифоровича усовершенствовал зять Петр Михайлович Языков (1798 – 1851), брат поэта, изобретатель, геолог, палеонтолог, со временем обративший Ундоры в «русский палеонтологический Рим XIX столетия», и она считалась лучше европейских аналогов; вот, только дешевизна крестьянского труда мало способствовала механизации отечественного сельского хозяйства…

Этого триумфа Петр Никифорович уже не застал. 21 ноября 1838 года он скончался в Ундорах. Его похоронили в семейном склепе в Симбирском мужском Покровском монастыре. Почти сорок вёрст до города крепостные крестьяне несли гроб любимого барина на руках.

Усадьба Ивашевых в Ундорах:

Губернатор Комаров распорядился было не пускать ивашевских крепостных на отпевание в и без того переполненную «чистой» публикой церковь, и даже отрядил полицию к храму. Но мужики так решительно и целеустремлённо выразили свою решимость попасть в церковь, где стоял гроб их любимого барина, что стало понятно, что полицейских сметут, и губернатор дал заднюю.

Газета «Симбирские губернские ведомости», учреждённая в самом начале 1838 года, отозвалась на смерть Петра Никифоровича некрологом, первым печатным некрологом во всей истории Симбирского края.

Иван Сивопляс