События, о которых вы прочтете ниже, стали продолжением истории, связанной с убийством в апреле 1920 года в Симбирске троих сотрудников городского отделения уголовного розыска, в числе которых была Наталья Корункова.

Темная личность

18 октября 1920 г. в секретно-оперативный отдел Симгубчека от «члена РКП(б) Симбирской организации № 873 Короваева» поступило донесение. Рядовой большевик сигнализировал: в Крестово-Городищенской волости, в с. Кайболы Мелекесского уезда Самарской губернии проживает некто Степан Моштаков, уроженец Шиловки Крестово-городищенской волости. Личность, по мнению Короваева, в высшей степени подозрительная. Ну, хотя бы тем, что имеет 2 собственных дома, купил кирпичный завод. Строит дом в Кайболах и при этом «бросается деньгами за работу. По слухам постройка обойдется свыше десяти миллионов рублей. Я, как член партии РКП(б), прошу разгадать тайну Маштакова, откуда у него берутся такие деньги", - писал большевик номер 873. Сигнал был принят и уже через два дня «разгадывать тайну» выехал комиссар активного отделения опер. Отдела Симгубчека товарищ Мунц.

Муштаков, по словам крестьян, действительно был «темной лошадкой»: дома появлялся редко, к нему постоянно приезжали какие-то люди и привозили разные товары. Волисполком неоднократно пытался его арестовать, но тот всякий раз сбегал. После очередной такой акции Степан вернулся в село с мандатом от начальника мелекесской милиции, запрещавшим волисполкому арестовывать Муштакова. Не известно, возымел бы действие на чекиста этот мандат, окажись его обладатель в тот момент дома. Тем не менее, Мунц при поддержке местных товарищей провел обыск и обнаружил «44 навесных замка и 1 замок внутренний, 109 цинковых ложек симбирского ЕПО с ихней надписью».

На следующий день, 21 октября, аналогичной процедуре подверглось Муштаковское домовладение в Кайболах. Здесь Мунц вместе с агентом Симгуброзыска Давыдычевым изъял «44 навесных замка, десять простых цинковых столовых ложек, два нутряных замка, одну пару оконных ручек и пару дверных навесов». Визит в Шиловку к сестре Муштакова Наталье увенчался еще большим успехом - коммисар сдал в губЧК уполномоченному по всеобщим делам товарищу Конину «катушек ниток разного цвета 71 шт., мыла 25 кусков, 8 шалей, шарф один белый, косынку - одну, серую, вязаную клетчатую, пять пар носков, 19.5 аршин тюли белой, 12 белых носовых платков, 5 кусков белой бумаги, легкого материала разного цвета в 14 кусках 59 аршин».

Покончив с родственниками, чекист «пошел по связям» фигуранта. 29 октября, совместно с председателем Крестовогородищенского волисполкома Харитоновым, старшим милиционером Берендеевым и членом Симбирской губернской организации РКП(б) бдительным товарищем Короваевым он провел обыск у председателя местной трудовой артели Шабынина, «подозреваемого в связи с делом Моштакова». Тут улик оказалось еще больше: «4 аршина коричневого бобрика, 2.5 аршина серой курузы, 0.5 аршина клетчатого трико, 8 аршин серого полусатина в полоску, 10.5 аршин ситца в белую полоску, 5 аршин черной полушерстяной ткани и 2 отреза черного шерстяного трико по 4 аршина каждый».

Заодно Мунц познакомился с начальником районной милиции Мельниковым. Тот сообщил, что, кроме Муштакова, на подозрении 18 бандитов, но он их пока не арестовывает, потому что «надо немного подождать». Со слов же крестьян, «Мельников сам не лучше бандитов, которым помогает».

Пока комиссар, выражаясь современным языком, подрывал экономические основы оргпреступности, последняя жила своей жизнью: 29 октября около 9 часов утра на девятой версте от Симбирска был убит и ограблен на 3 миллиона служащий губсоюза Хасанзян Курамшин. В ночь на 1 ноября неизвестная банда совершила налет на склад центросоюза на Голубковском порядке, 16. Однако пока еще никто не знал, связаны ли как-то эти преступления и рейд Мунца по Крестовогородищенской волости.

Ночь большой крови

Около трех часов по полудни 3 ноября 1920 г. в кабинет председателя Симгубчека вошел человек лет 30. Незнакомец был одет во френч защитного цвета с красноармейским значком на левой стороне груди и в галифе, заправленные в валенки. На голове его была простая солдатская фуражка с красноармейской кокардой. Лицо гостя украшали короткие рыжие усики.

Посетитель назвался «заведывающим Мелекесским политбюро Столяровым» и попросил переговорить с председателем секретно. Когда они остались наедине, гость заявил, что приехал в Симбирск брать бандитов, однако на просьбу назвать их фамилии, сказал, что не знает, но у него есть агентурный материал, который остался в Мелекессе…

Возможно, у кого-то возник вопрос: с какой стати руководящий партийный орган, каковым в нашем сознании всегда было политбюро, занялся вдруг ловлей бандитов?

Дело в том, что в отличие от позднесоветского периода, в двадцатые годы эта структура никак не был связан с партийным руководством, и занималась совершенно другим.

Постановлением ВЦИК от 26 января 1919 и приказом № 1827 председателя Коллегии ВЧК Дзержинского, в стране были ликвидированы уездные ЧК. Вместо них, 21 мая того же года другим приказом Феликса Эдмундовича при уездных управлениях милиции были созданы «политические бюро», в задачу которых входило выполнение всех заданий губернских ЧК, а также сбор информации о политическом настроении населения уездов. Бюро также предоставлялось право при необходимости производить аресты и обыски, а в исключительных случаях — вести расследование по делам лиц, задержанных за контрреволюционные действия, антисоветскую агитацию, распространение ложных провокационных слухов, уличённых в крупной спекуляции и вредящих работе продовольственных органов¹.

Приказом № 67 по Мелекесской уездной милиции от 7 октября 1920 г. Заведывающим местным политбюро и был назначен тов. Столяров, зачисленный в милицейские списки и взятый на все виды довольствия задним числом – с 27 июля того же года².

И вот теперь, заявляя председателю ГубЧК о том, что все материалы на бандитов остались в Мелекессе, Столяров лгал. На самом деле бумаги лежали в потертом портфеле, который этот неожиданный посетитель держал у себя на коленях. Обсудив еще некоторые вопросы, представитель и гость расстались, договорившись встретиться через несколько дней. Однако встреча так и не состоялась, потому что Столярову не суждено было пережить даже ближайшую ночь.

Третьего ноября спектакль в городском театре закончился около 11 часов вечера. После представления красноармейцы 28 зентно-стрелкового полка Исаев и Мокринцев возвращались в часть. Они шли по улице Спасской и почти уже добрели до Завьяловской площади (бульвар Пластова), когда заметили, что их кто-то нагоняет. Обернувшись, Мокринцев увидел двух человек, один из которых был в красноармейской шинели и меховой серой шапке со светлыми «ушами». Второго разглядеть не успел, потому что первый выстрелил Исаеву в голову. Тот упал, увлекая товарища за собой и тем спас его - пули, выпущенные вторым преследователем, пролетели мимо. Потом оба убийцы бросились бежать, однако первый вскоре вернулся и попытался добить красноармейца, но в спешке опять промахнулся.

А вокруг уже собиралась толпа. Какой-то человек в форме стал организовывать людей, чтобы отнести раненого в помещение. Среди тех, кого деятельный товарищ мобилизовал на это дело, Мокринцев заметил и бандита в серой шапке. Когда Исаева занесли в ближайший дом, боец шепнул организатору спасательных работ про убийцу, но последния, видимо, услышал и бросился бежать. Догнать его так и не удалось.

Начальник Симбирского отделения уголовного розыска Дубровин с помощником Урусовым прибыли на место происшествия около двух часов ночи. Труп к тому времени уже отправили в лазарет при 28 полку, но патрульные сообщили, что на углу улиц Староказанской и Малоказанской, (ныне Красноармейская и Красногвардейская) возле дома 13/12 убиты еще двое.

Они лежали поперек тротуара. Одному на вид лет 28, с небольшими усиками, одет в казенное милицейское пальто, френч защитного цвета, кожаные брюки. Рядом валялась фуражка с милицейским значком. Одна пуля вошла ему в грудь, другая пробила череп над правой бровью и вышла за правым ухом. Второй был чуть старше, во френче с красноармейским значком. Тоже усатый. Его убили выстрелами в шею и в правую бровь.

По документам, обнаруженным в карманах убитых, установили их личности. Это были начальник милиции 5-го Чердаклинского района Мелекесского уезда Мельников и сотрудник Самарской губчека Столяров. Кроме документов, у милиционера нашли 9.760 руб., серебряный позолоченный браслет и серебряный же портсигар с монограммой.

Задержать преступников по горячим следам не удалось. А потом губрозыск захлестнула текучка: вечером 7 ноября на углу улиц Лосевой (Федерации) и Новой Линии (Кролюницкого) двумя выстрелами в голову был убит обыватель Михаил Зыгалов.

В ночь на 11 ноября совершен дерзкий налет на пакгаузы станции Симбирск 1. Вооруженные бандиты заперли охрану в сторожке и нагрузили несколько подвод добра.

В ночь на 14-е похожему налету подверглись склады Александровской (ныне областной) больницы.

Рапорт Розенталя

Пока агенты уголовного розыска искали следы неуловимых убийц и налетчиков, в губчека читали пространный рапорт Яна Розенталя. Об этом человеке в материалах дела содержатся такие сведения: 30 лет, крестьянин Курляндской губернии Добринского уезда Грензовской волости. Член РКП(б) Симбирской организации. Билет №117820. Женат, имеет дочь 5 лет. Председатель Чердаклинского райкома и секретный сотрудник Мелекесского политбюро.

Документ, написанный им собственноручно, внес некоторую ясность в причину кровавых событий октября - ноября 1920 года. А начало им было положено поздней ночью 28 августа.

В три часа сторож, охранявший склады Чердаклинского райпродкома, поднялся переполох. Сбежавшийся к амбарам народ обнаружил возле них четыре подводы. Две из них уже были нагружены разным добром. Удалось поймать и одного извозчика. Выяснилось, что он из Симбирска, фамилия его Крючков. Начальник районной милиции Мельников взял «водителя кобылы» под стражу и «открыл следствие».

Однако длилось оно недолго. Примерно через два часа Мельников доложил Розенталю, что к нему явился «крупный торговец» Муштаков с предложением: начальник милиции освобождает извозчика и подводы с награбленным, а потом они вместе едут в Крестовое Городище, где гуляют вместе с бандитами. Там же милиционер получает взятку и закрывает дело. «Я поеду, возьму взятку, а потом всех на месте арестую», - якобы сказал Мельников, и Розенталь план одобрил.

Вернулся начальник через несколько дней один, без арестованных и сообщил Розенталю, что в Городищах познакомился с сообщником Муштакова - неким поручиком Орлом. Вместе они отправились в Симбирск, где милиционер выявил еще одного бывшего буржуя, фамилию которого не помнит, а также татарина по имени Салях.

С этого момента контакты между Розенталем и Мельниковым с одной стороны и Муштаковым и его сообщниками с другой стали регулярными. Когда познакомились поближе, оказалось, что «поручик Орел» на самом деле служит в Симбирском губсовнархозе разъездным агентом для поручений. И зовут его Иваном Павловичем Самсоновым.

Встречались они не только в Чердаклах, но и ездили в Симбирск, где вместе пьянствовали, чтобы «лучше узнать их организацию и еще некоторых лиц». При этом в организации бдительный секретный сотрудник политбюро даже углядел «политическую подкладку».

При каждой встрече "Орел" не только щедро угощал новых друзей водкой. Розенталь получил от него 200.000 рублей и золотые часы. Все это он оставил у себя для проведения операции, о которой знал и Столяров. При каждой встрече Самсонов просил прекратить дело, отпустить возчика Крючкова и вернуть подводы. Ему обещали, но с выполнением не спешили. А потом арестованного отправили в Мелекесс. Если верить рапорту, Самсонов с Муштаковым ездили и туда давать взятку в 200.000 некоему товарищу Калееву, который об этом сам рассказал Розенталю.

Аресты

15 ноября агенты Симгуброзыска Кудрявцев и Грушецкий нагрянули в дом 45, что на углу улиц Смоленской и Староказанской (ул. Рылеева и Красноармейская), где жил служащий губсовнархоза И.П. Самсонов. Однако дома его не оказалось. Со слов жены Екатерины Петровны Кирилловой, он уехал в командировку.

В тот же деньпровели обыск в доме 38-летнего Саляха Юсупова, проживавшего на Ярмарочной площади, д. 11. Хотя ничего найдено не было, хозяина арестовали. На допросе он сказал, что знает Самсонова и Тарасова Петьку по кличке Петька-подвальный. На следующий день взяли Владимира Петровича Власенко, жившего в доме 1/32 по ул. Театральной (ул. Минаева).

Но самым удачным для сыщиков оказался арест 22-летнего Михаила Широкова, который случился в ночь на 26 ноября в Солдатской Ташле. Информация о том, что в доме тамошнего крестьянина Федора Зайцева скрываются бандиты, поступила в уголовный розыск накануне. Операцию возглавил помощник начальника Симгуброзыска Марьин. С ним поехали агенты Кудрявцев и Давыдычев.

Хозяин долго не открывал, а когда, наконец, милиционеры проникли в дом, посторонних там уже не было. Агенты обратили внимание на пустую постель на полу в углу комнаты. Под периной оказался лаз в подпол, а в нем - двое неизвестных. Один из них был ранен и сдался после нескольких выстрелов. Но второй, воспользовавшись суматохой, сумел сбежать через потайной ход. Скрылся, как был - в нижнем белье и носках.

Раненым в ногу оказался Михаил Широков. Он сообщил, что бежавшего зовут Иваном Трусовым. Именно он предложил Широкову участвовать в налете на больничный склад. А всего народу там было человек восемь и четыре подводы. Никого из сообщников, кроме Трусова, Михаил не знал. Но из рассказа товарища ему известно, что эта же банда взяла и станционный склад. Главным же, чего удалось добиться от задержанного, был адрес дома, где спрятали часть награбленного.

В доме 49 по Московской улице (ныне ул. Ленина) жил скромный управляющий молочной фермой села Тушна. Звали его Петр Михайлович Лоос. Засада, устроенная в доме, задержала несколько человек. Один из них - 32-летний Агеев, рассказал, что передал Ивану Самсонову 5 бомб. Эстонец Вилен Перанд, работавший в подчинении хозяина квартиры, дал показания о своем участии в налете на станционный склад, а также рассказал, как Самсонов застрелил Михаила Зыгалова: они пьяные ехали на подводе от Лооса к Тарасову на Северный Вал, когда их остановил какой-то человек и спросил кто они такие. В ответ Самсонов всадил ему в голову две пули из своего револьвера.

Однако главная удача была впереди: агент губрозыска Давыдычев взял Степана Муштакова. Тот сначала все отрицал, но потом вдруг разговорился и рассказал такое...

Коррупция

В 20-ом году это популярное нынче слово еще не вошло в обиход. Явление же, которое оно обозначает, называли проще и понятнее - взятка.

После неудачного налета на Чердаклинский райпортебсоюз, утверждал Муштаков, они с Самсоновым не жалели средств на то, чтобы быть в курсе происходящего и завершить дело миром. О ходе следствия бандитам сообщал местный судья Митрофанычев, которому, по словам арестованного, щедро платили за услуги товаром и деньгами - первый раз дали 30.000, второй - 10.000.

В этом же направлении работал (разумеется, не бесплатно) и председатель Крестовогородищенского волисполкома Харитонов. Тот самый, что вместе с товарищем Мунцем «реквизировал» имущество председателя местной артели, якобы за связь с Муштаковым. Упоминавшийся в рапорте Розенталя Калеев – помощник начальника Мелекесской милиции, получил от бандитов 250.000 рублей за то, чтобы «закрыть» дело Крючкова.

А однажды районный военком арестовал даже Самсонова с женой, когда те приехали в Чердаклы. За освобождение пришлось заплатить «выкуп» в 25.000 руб. К тому же за пленников хлопотали Мельников с Розенталем. Впрочем, «подмазывать» приходилось не только районных служащих. За взятки снабжал бандитов необходимыми документами сотрудник губсовнархоза Власенко.

Можно предположить, что Муштаков, пользуясь случаем, оговаривал честных советских работников. Но его показания совпадают с информацией, полученной Мунцем задолго до ареста бандита. Помните ссылку на рассказы сельчан про охранную грамоту из Мелекесской милиции, с которой Муштаков вернулся в родное село после ареста и побега? А утверждения о том, что Мельников сам не лучше бандитов? Конечно, может быть, как утверждал Розенталь, все это была «оперативная игра». Но закончилась она трагически.

Расправа

Так и не дождавшись исполнения обещанного, бандиты решили убить милиционера и его помощника Розенталя. Для этого бригада "киллеров" в составе самого Муштакова, Самсонова, Петра Тарасова, Мишки-бритого и цыгана Остапа Кибенко дважды приезжала в Чердаклы, но не застала «клиентов». И вдруг они объявились сами.

В тот день Столяров выехал в Симбирск в сопровождении двух своих сотрудников – Касаткина и Ермеева. В Чердаклах к ним присоединился Мельников. Перекусив в чайной на улице Гончаровской, группа разделилась. Договорившись с бойцами встретиться вечером в театре, Столяров и Мельников отправились к Ивану Павловичу. Но его дома не оказалось. Жена предложила гостям подождать, а сама побежала к Лоосу, где были Муштаков с Самсоновым. Он приказал супруге посетителей напоить-накормить, пригласить барышень, а вечером повести в театр.

Когда Кириллова ушла, бандиты стали готовиться к акции возмездия. В доме 75 по улице Милионной (ныне ул. Островского), кроме главарей, собрались Петр и Панька Тарасовы, Мишка-бритый, Остап Кибенко. Договорились, кто и что будет делать.

С наступлением сумерек из самсоновского дома в сопровождении жены хозяина и какой-то барышни вышли Столяров с Мельниковым. Отправляясь в театр, ни тот ни другой не подозревали, что за ними следят.

Потолкавшись в фойе, Петька Тарасов вышел к сообщникам доложить, что с приезжими, кроме барышень, двое каких-то красноармейцев. Это были Касаткин и Еремеев. Их тоже решили убить. Однако парней спас случай - после спектакля, когда публика повалила на выход, они заговорились с каким-то барышнями и отстали от командиров, рядом с которыми случайно оказались Исаев с Мокринцевым.

За ними-то и увязались убийцы - Мишка-бритый и Петька-подвальный (Тарасов). А за настоящими милиционерами по темной улице неслышно следовали Муштаков, Самсонов и Кибенко. Последние двое и привели в исполнение бандитский приговор.

Захватив портфель, с которым Столяров не расставался даже в театре, убийцы отправились на Ярмарочную площадь (сейчас на этом месте расположено АО "Утес"). Здесь они вскрыли его, нашли все документы по своему делу, внимательно прочли их и сожгли.

Убийство за один вечер трех человек, включая двух милицейских начальников, не могло не встревожит губернскую власть. Уже на следующий день, 4 ноября начальник губкрнской милиции Поцелуев получил строгое указание сверху: «Во исполнение приказания Председателя Губисполкома тов. Гимова, Губернский Отдел Управления предлагает обязать тов. Дубровина принять все меры к розыску преступников, совершивших убийство троих лиц в разных частях города в ночь с 3 на 4 ноября с/г. О результатах сообщить»³.

Кровь за кровь

Видимо, почувствовав себя в безопасности, бандиты пустились во все тяжкие. Налеты следовали один за другим. Однако внезапные аресты Юсупова и Власенко, визит агентов губрозыска на квартиру Самсонова заставили их перейти на нелегальное положение. Однако «хазы» «горели» одна за другой - взяли Лооса, взяли Муштакова...

Рано утром 9 декабря Петр Тарасов привел Самсонова и Мишку бритого к своему давнему знакомому Семену Громову, что жил в 69 доме на Ярмарочной площади. До революции Тарасов держал неподалеку чайную, там и познакомились, однако после октябрьского переворота почти не встречались. Гости принесли несколько отрезов сукна, попросили припрятать на время, а сами расположились в доме по-хозяйски: попили чай, потом легли спать.

Ушли под вечер, часов около семи, пообещав вернуться. А ближе к полуночи к Громову нагрянул симбгуброзыск. Агенты Давыдычев, Сазонов и Александров отыскали припрятанное сукно и хозяину ничего не оставалось, как признаться. В доме оставили засаду из семи агентов.

Самсонов пришел около 8 утра. Ему открыла жена Громова. Гость был осторожен, спросил нет ли посторонних, прошел в комнату и тут же был убит дружным залпом милицейских наганов. Тело обыскали, нашли револьвер и бомбу, оттащили в кухню и стали ждать следующего. Это был Тарасов. Его застрелили прямо в сенях.

Последним явился Мишка, оказавшийся удачливее предшественников: увидев в сенях кровь, которую не успели замыть, он понял в чем дело и бросился на утек. Догнать его не смогли.

Спустя неделю - 14 декабря - в доме Землякова на Смоленском спуске 4 (ныне спуск к Волге с ул. Рылеева, в районе Среднего Венца) - были убиты братья Трусовы - Иван и Николай. Вот как это произошло: хозяин дома был секретным сотрудником ЧК. Поэтому, когда к нему пришли бандиты, он незаметно сообщил об этом оперуполномоченному Симгубчека Ямоцу. Тот приказал задержать гостей до его прихода. Земляков стал угощать Трусова, сказав, что ждет одного знакомого, которого не стоит опасаться.

Когда чекисты подъехали к дому, Ярмоц оставил троих сотрудников на улице, а сам вошел внутрь и, как ни в чем не бывало, стал разговаривать с хозяином о каких-то пустяках. Через несколько минут из соседней комнаты появился Иван. Поздоровался. Предложил выпить. Сели за стол, однако бандита что-то тревожило. Он все время вскакивал, ходил по комнате, держа правую руку в кармане. Оружие они выхватили одновременно, но чекист успел первым нажать на курок. Две пули впились Трусову в грудь, но он вскочил со стула и метнулся в другую комнату. Чекист трижды выстрелил в след и Иван наконец рухнул на пол.

Все это происходило на глазах второго Трусова - Николая, появившегося в дверях, когда началась стрельба. Увидев, что брат погиб, Николай выскочил из дома и бросился к оврагу. Он успел пробежать около 400 саженей, прежде чем его настигли пули чекистов.

Когда и как взяли Муштакова, не известно, но к середине декабря он тоже оказался под арестом и как мог, помог следствию, назвав, в частности, организаторов и исполнителей тройного убийства вечеров третьего ноября. Это, по его словам, были Иван Самсонов и Петр Тарасов, «каковые были убиты агентами Губрозыска в засаде»⁴.

Над самим Степаном тоже висели тяжкие обвинения. Ему вменяли участие не только в убийстве Столярова и Мельникова, но и в ряде вооруженных налетов: на винный склад в июне, на чердаклинский кооператив в августе, на склад Губсоюза, пакгауз станции Симбирск-1 и склад Губернской больницы в ноябре. А также убийство двух агентов Губрозыска и, наконец, подделку и продажу разных фиктивных документов…⁵ При таком «букете» преступлений, активное сотрудничество со следствием давало Муштакову единственный, хотя и призрачный шанс выскользнуть из-под расстрела. Им он и пытался воспользоваться. Но не только.

В начале январе арестованный обратился с письмом лично к председателю Губисполкома. В послании он просил Гимова приехать в следственную тюрьму «для объяснения вам очень Важного Секрета, Касающегося интересов всего Мира». Вот так, ни больше, ни меньше! Необходимость встречи узник объяснял тем, что он болен, чувствует себя очень слабым, но не хочет, «чтобы этим секретом не воспользовался народ. А хочу вам выяснить и сделать. Прошу, не откажите приехать сами лично»⁶, – особо подчеркивал автор послания. Письмо Гимовым было получено и рассмотрено, но состоялась ли эта встреча, не известно.

Приговор

Собственно приговора в современном понимании этого слова в деле нет. Вместо него подшито «Заключение по делу Симбирского бандитизма № 1771/858», составленное 19 февраля 1921 года оперуполномоченным Симгубчека Ярмоц и помощником Пельгасовым.

Пересказывая материалы следствия, авторы заключения приходят к выводу, что Столяров и Мельников вместо расследования ограбления, занимались систематическим взяточничеством, беря «яблоками, деньгами, мануфактурой, галошами, кожаными тужурками, серебряными портсигарами, золотыми часами, а также приглашались бандитами для совместного пьянства».

Что касается взяткодателей и их сообщников, то на их счет сказано: «Ввиду установленных официальных данных имеющихся в деле по отношению к бандитам, признать виновными в убийстве и ограблении советских складов, а также укрывательстве бандитов по первой категори т.е. к высшей мере наказания: расстрелять...» Далее следует список из 31 фамилии. Среди них супруги Лоос, Михаил Широков, Павел Тарасов, жена Самсонова Екатерина Кириллова, Вилен Перанд, Валерий Крючков, Абдул Курамшин (родственник убитого и ограбленного служащего губсоюза Хансязана Курамшина) и другие.

А вот имени Степана Муштакова в этом списке нет.

К делу подшита справка о том, что постановлением Симгубчека приговор приведен в исполнение.

А Столярова и Мельникова «лишили революционной славы».

Эпилог

Из отчета о работе Симбирского Отдела Уголовного розыска Губернскому съезду: «За отчетный период⁷ съездов Советов Симбирской Губернии, Отдел Уголовного Розыска выполнил громаднейшую задачу в области напряженнейшей и серьезной борьбы с бандитизмом, оперировавшей в полосе губернии.

Последний всегда находил благодатную почву в Симбирске для своей низкой и гнусной деятельности разрушения созидаемого аппарата Советской Федеративной Республики. Пользуясь постоянным передвижением войсковых частей Великой Красной Армии, направляемых на белогвардейский фронт, а также положением нашей губернии, как одной из наиболее плодородных, бандиты, группируясь шайками, проводили смелые и отчаянные набеги на кооперативы, склады народного имущества, чтобы тем самым еще больше усилить разруху, созданную гражданской войной... Все крупные склады, цейхгаузы Губернской Советской больницы были ими ограблены. Если встречалось им препятствие со стороны видных политических деятелей, то они не останавливались и перед убийствами. Так, за указываемый период бандитами были убиты Заведующий Политбюро г. Мелекесса т. Столяров и Начальник Милиции Чердаклинского участка т. Мельников, затем один красноармеец и сотрудник Инзенской дистанции.

В это самое время, когда наглость преступников достигла высшей точки своего развития, Губернскому Отделу Уголовного Розыска пришлось проявить максимум энергии, чтобы положить предел бушующей преступности. Немало труда было положено на то, чтобы воодушевить сотрудников, заставить их проникнуться одной общей идеей…

Стоя на страже интересов Рабоче-Крестьянского Правительства, Симбирскому Губернскому Отделу Уголовного Розыска в короткий промежуток времени удалось достигнуть весьма ощутительных результатов. За указанный период ликвидированы были следующие шайки бандитов:

1. Шайка Дергаева, Чудаева, Гордеева, Григорьева, Фролова, Чувашова.

2. Шайка Кочеткова, Гамашевцева, Тюрина – Рожкова, Клюева, Сапожникова, Зубарева, Коровина.

3. Наиболее опасная, терроризировавшая население шайка бандитов Ивана Самсонова, Петра Тарасова, Трусова, Широкова, Муштакова, Лоое, Герант, Агеева, Гаврилова, Курамшина, Громова, Васильева, Лукина и др.

Таким образом, благодаря неутомимой деятельности сотрудников Губрозыска, удалось обнаружить все крупные кражи, грабежи, имевшие место на железных дорогах, складах города цейхгаузах больницы.

Раскрыто убийство, совершенное в ночь на 4 ноября 1920 года. Бандит Муштаков, принимавший участие в названном преступлении, задержан и сознался, указав главных организаторов всех преступлений – Самсонова и Тарасова. Впоследствии засадой раскрыто убийство агентов Дарьина и Корунковой, совершенное в 1919 году»⁸.

1^ https://history.wikireading.ru/hx9RAIGOtn

2^ ГАУО Ф. Р-2719, оп. 1. Дело 19. Л. 18.

3^ ГАУО Ф. Р-2632, оп. 1. Дело 47. Л. 221.

4^ ГАУО Ф. Р-2632, оп. 1. Дело 47. Л. 222.

5^ ГАУО, Ф Р-200, оп.4, д. 19. Л. 52.

6^ ГАУО, Ф Р-200, оп.4, д. 19. Л. 54.

7^ июль 1920 - февраль 1921 г.

8^ ГАУО Ф. Р-2632, оп. 1 Дело 53. Л. 1, 1 об, 2, 2 об.

Владимир Миронов