В истории Российской империи только двое правителей удостоились от потомства громкого титула Великих – Петр Первый (1672 – 1725), правивший с 1682 по 1725 годы, и Екатерина Вторая (1729 – 1796), она же София Августа Фредерика Ангальт-Цербская, императрица всероссийская в 1762 – 1796 годах. Великий Петр и Великая Екатерина вместе успели отметиться в симбирских летописях как первые правители России, лично посетившие наш богоспасаемый город. Но если Петра в Симбирск в буквальном смысле слова занесло бурей, то приезд Екатерины стоял у государыни в планах, последним пунктом в её грандиозном путешествии по Волге весной-летом 1767 года.

Можно было бы считать, в этой связи, что государыня первой, в отличие от Первого Петра, посетила Симбирск – точнее, Синбирск, как официально писалось имя нашего города до 1780 года – с официальным визитом. Будто бы в планах у государыни, природной немки, было дойти до Саратова или даже до Дмитревска, нынешнего Камышина, чтобы лично обревизовать поселения своих природных земляков, немцев-колонистов.

Колонисты потянулись в плодородные поволжские степи после того, как Екатерина Вторая издала 4 декабря 1762 года манифест «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу». Но планы порушила неожиданная болезнь сына, наследника престола великого князя Павла Петровича (1754 – 1801), о которой Екатерина узнала именно в Симбирске. Это заставило её величество резко поменять свои планы и по сухопутью двинуться в Москву.

Граф Григорий Орлов, фаворит Екатерины, вместе с ней приезжал в Симбирск:

К Саратову действительно направилась часть придворной эскадры императрицы во главе с её любовником и фаворитом графом Григорием Григорьевичем Орловым (1734 – 1783), который, помимо прочих синекур, возглавлял Комиссию опекунства иностранных, на 200 тысяч рублей в год оказывавшей помощь прибывавшим иностранцам. Но самой российской императрице столь явно благоволить переселенцам-немцам явно было не с руки – неудачный пиар, сказали бы мы теперь. Нет, по великой русской реке русская государыня проплыла 1410 вёрст, потратив на весь путь 32 дня, именно чтобы явить свою русскость.

Аллегорическое изображение Екатерины II, путешествующей по России. С неба её благословляет Петр I, вокург ликуют народы, в руках факел просветительницы:

2 (13) мая 1767 года немалая флотилия императрицы во главе с флагманской галерой «Тверь» вышла из той самой Твери – 12 галер, две полубарки с охраной из лейб-гвардейцев, восемь полубарок «с придворным запасом» и четыре большие лодки для всяких мелочей. Суда в большинстве носили названия приволжских городов, от «Твери» до «Синбирска». Да, наш город тоже удостоился собственного корабля, так называемой кухонной галеры, которых в составе эскадры было целых четыре.

Императорская галера Тверь, на которой Екатерина путешествовала по Волге в 1767 году:

А что делать? Инфраструктура, гостиницы, харчевни, тем более супермаркеты отсутствовали напрочь! Всё, от котлов и сковородок до поваров и съестных припасов, приходилось везти с собой, ладно, не тащить на себе. А ведь только экипажи судов насчитывали 1122 человека – а ещё были Екатерина, её вельможи, их адъютанты и слуги и шестеро иноземных послов со свитами, которым любезная императрица решила явить свою страну, несмотря на свой европейский выбор, остающуюся для остальной Европы чем-то диким и экзотичным.

Послы были нужными людьми, императрица искала союзников: минуло полтора года после волжского вояжа, и Российская империя втянулась в долгую и победоносную войну с Османской империей 1768 – 1774 годов. Но неблизкое и недешёвое путешествие по Волге в первую очередь было рассчитано на собственных подданных Екатерины. Государыня, считавшая себя завершительницей дела Петра, задумала грандиозную реформу всей системы российского законодательства, неизменно действовавшую ещё с допетровских времён, с 1649 года.

Летом того самого 1767 года должна была начать свою работу Уложенная комиссия, цель — создание общего свода законов Российской империи. Комиссия предполагала широкое общественное представительство, от «свободных сельских обывателей» до сановных вельмож; подавляющее большинство населения, крепостное крестьянство в работе Уложенной комиссии никак не участвовало; крестьян считали «большими детьми», о которых должны были заботиться отцы-помещики. Депутаты везли наказы с мест, с перечнем имеющихся проблем и проектами по их преодолению. Большое дело начиналось с большого путешествия.

Пустившись в пышный вояж, государыня следовала традициям прежней, допетровской России. Тогда была жива практика царских паломничеств в известные монастыри и к почитаемым святыням. Такие паломничества на воинский лад называли походами – и действительно, цари пускались в путь только с внушительной военной охраной и свитой, со всем необходимым имуществом и провиантом, с продолжительными остановками для пиров и увеселений – пировали и радовались не просто так, а во славу Божию.

Путешествуя по Волге, государыня Екатерина Вторая также не миновала ни одного монастыря или собора, и последним пунктом её официального маршрута должна была стать Казань с её почитаемой иконой Казанской Божией Матери. Там же, в Казани, государыня вынесла и основное политическое решение своего путешествия, подтвердив курс на облегчение общественно-экономического положения и положения с религиозной жизнью своих подданных, татар-мусульман. Эби-патша, бабушка-царица, титуловали её благодарные казанские татары – а «бабушке» было-то всего 38 лет; впрочем, к Ленину даже в начале XX века всего в 35 лет приклеилась партийная кличка Старик…

То есть из Казани Екатерина Вторая совсем уже отчаливала восвояси, по сухопутью, поскольку плавание вверх по Волге, с её мощным и сильным течением, могло затянуться по времени. Но посуху отчалить государыня, точнее, ответственные за её путешествие решили именно из Симбирска, поскольку дорога от Симбирска до Москвы считалась в те времена лучше, чем дорога до Москвы от Казани!

Дорожный штришок, конечно, льстит сердцу истинного симбирского патриота, а с другой стороны, возникает вопрос – и это всё? Что, государыне незачем больше было приезжать в провинциальный Симбирск, чтобы только уехать из него?

Нет, конечно же, было! Город провинциальный здесь прозвучало не случайно и не уничижительно. Симбирск, действительно, был центром обширной Симбирской провинции, административно-территориального образования внутри Казанской губернии, объединявшей в себе такие известные поволжские города, как Самара, Сызрань, Петровск, Хвалынск и даже Саратов!

Особо подготовленное к путешествию императрицы «Географическое описание р реки Волги от Твери до Дмитревска» сообщало о Синбирске: «В нем находится 13 каменных и 3 деревянных церкви, 1 мужской и 1 девичий монастырь. Жители оного торгуют хлебом, рыбою и московскими мелочными товарами. Живописцев, серебряников, оловянишников и медников живет в нем великое множество. В уезде находятся бумажная и поташная фабрики. В городе есть пристань, к которой пристают из Камы, Вятки, Оки и Суры приходящие, и товары свои как в Нижний Новгород, так и в Астрахань отправляют».

Симбирск эпохи Екатерины II на гравюре Махаева-Артемьева:

Мы можем видеть город Симбирск, в который прибыла великая Екатерина в девятом часу утра 16 (5) июня 1767 года, на знаменитой гравюре с видом нашего города из серии «Виды русских городов центральной России и Сибири». Работа петербургских гравера Прокопия Артемьева (1736 – 1811) и художника Михаила Махаева (1718 – 1780) сделана по снятому с натуры около 1766 года рисунку полковника Александра Ивановича Свечина (кон. 1720-х – 1796), начальника Казанской губернской экспедиции по разведению, охране и заготовке корабельных лесов.

Мы видим деревянный Симбирский кремль, башни которого начинают разбирать на дрова. Мы видим в самом центре изображения, на фоне храмов, внушительных размеров двухэтажный дом – единственный, кстати, кирпичный дом в Симбирске, не считая соборов и церквей. Именно в нём коротала своё симбирское время великая императрица.

Легенда гласит, что в честь приезда Екатерины весь её путь от пристани до Троицкого собора, что высится в пределах кремля, во всю Симбирскую гору, был выстлан красным сукном. Если это действительно так, то это была одна из самых длинных реальных красных дорожек во всей мировой истории. И в историю эту, кстати, вполне можно верить, поскольку Симбирск 3-й четверти XVIII столетия населяли богатейшие люди империи. Симбирские промышленники Иван Борисович (1690 – 1773) и Яков Борисович (1693 – 1783) и их свояк Иван Семёнович Мясников (1710 – 1780) владели на Урале крупнейшими медеплавильными и железоделательными заводами, и на равных конкурировали с прославленными заводчиками Демидовыми.

Паямтник симбирянину Мясникову, основателю Благовещенского арматурного завода:

Иван Мясников как раз и владел тем единственным каменным «дворцом», в котором гостила государыня. Занимательно, что здесь же осенью 1774 года будут содержать пленного Емельяна Пугачёва, как известно, выдававшего себя за чудесно избежавшего гибели мужа Екатерины Второй, императора Петра Третьего. Почему в Симбирске не строили ещё каменных домов, не усердствовали с церквями, которых так много в других богатых купеческих городах? Нет, не жадничали, а прекрасно знали, что здесь – оползневая зона, и перебор с нагрузкой обязательно обернётся природными «сюрпризами»; нам есть, чему поучиться у предков.

Симбирский дом Мясникова, в котором останавливалась императрица летом 1767 года:

Однако даже не железо и медь, а обычная поваренная соль, эдакая «соляная лихорадка» стали основной причиной взлёта – и крушения Симбирска. На чрезвычайно дорогую соль существовала государственная монополия. Но государство охотно заключало контракты с охочими людьми на добычу и транспортировку «белого золота». Симбирск был основным путём доставки в центральную Россию соли со знаменитых илецких приисков, той, которую знаменитый русский учёный-самородок Михайло Васильевич Ломоносов (1711 – 1765) называл «предпочтительной всем другим солям».

На самой заре своего царствования, в 1762 году Екатерина Вторая облагодетельствовала чином надворного советника, статского подполковника, Симбирского купца Савву Никифорова-Тетюшева, или Тетюшенинова, за полезную коммерческую деятельность. Савва Тетюшев представил проект о ежегодной поставке в Нижний Новгород миллиона пудов илецкой соли. Тетюшев был утверждён в казённой должности директора добывания и отправления соли – директором крупнейшей госкорпорации, если переводить в современные нам реалии.

В устье реки Ашкадар в 1766 году наш земляк заложил Стерлитамакскую пристань, давшую начало городу Стерлитамаку, второму по численности населения городу в современном Башкортостане. Но совладать с заявленным миллионом Савва Тетюшев так и не смог, в лучшие годы он поставлял не более 360 тысяч пудов соли.

Памятник симбирянину Савве Тетюшеву, основателюгорода Стерлитамака:

А что означал срыв казённых контрактов? Чтобы получить его, желавший вносил немалый залог, как правило, свою недвижимость; всё это тут же отходило в собственность государству. Уже к началу 1760-х годов, фиксировал наблюдатель, более трёх тысяч купцов и цеховых, населявших Симбирск, «прежде были достаточны, и промыслы свои распространяли с изрядным успехом, но от соляной поставки все обедняли, большая же часть в совершенное банкротство пришли».

Впрочем, подробнейший и богатый на детали путевой журнал императрицы хранит полное молчание о «красной дорожке». Пушечная пальба, колокольный звон, неумолкающее «ура!» над бесчисленными толпами народа – чтобы приветить Екатерину, народ съезжался в Симбирск даже с Яика, нынешнего Урала! Практически всё время пребывания императрицы в Симбирске, четыре дня и три ночи, прошло в бесконечных приёмах, подношениях и награждениях. Время скрашивалось двумя недолгими прогулками, в 3 и в 4 версты, где государыню тотчас окружали ликующие толпы, и однажды — игрой в шахматы с кавалерами.

Симбирское «сидение» было связано с немалыми трудностями в организации отъезда императрицы и её, по-прежнему, многочисленной свиты. Ехать в коляске, запряжённой лошадьми – это вовсе не то, чтобы ехать поездом или лететь самолётом. Лошадей меняли каждые 18 – 25 вёрст – на этом расстоянии, на почтовых станциях путника дожидались свежие, отдохнувшие лошади. А если счёт колясок идёт на десятки? – значит, на каждой станции должны быть запасены сотни лошадей и целые команды людей, их обслуживающих!

Легенда гласит, что, коротая симбирское время, государыня повыдавала замуж за своих первых вельмож дочерей гостеприимного Ивана Семёновича Мясникова, Аграфену (1738 – после 1794), Ирину (1741 – 1823), Дарью (1743 – 1808) и Екатерину (1746 – 1833). На деле дочери, каждой из которых следовало «скромное» приданое в пару металлургических заводов и в 19 тысяч крепостных душ, куда раньше неплохо пристроились за вельможами без всякого содействия императрицы и к 1767 году даже успели нарожать детей. Коротая время, Екатерина писала из Симбирска письма, и самое знаменитое из них явилось на свет 18 (7) июня 1767 года, накануне отъезда государыни:

«Здесь такой жар, что не знаешь куда деваться, город же самый скаредный и все дома, кроме того, в котором я стою, в конфискации. И так мой город у меня же. Я не очень знаю, схоже ли это с здравым рассуждением и не полезнее ли повернуть людям их домы, нежели сии лучинки иметь в странной собственности, из которой ни коронные деньги, ни люди не сохранены в целости. Я теперь здесь упражняюсь сыскать способы, чтобы деньги были возвращены, дома попусту не сгнили и люди не приведены были вовсе в истребление, а недоимки по соли и вину только, сто семь тысяч рублей, к чему послужили как кражи, так и разные несчастливые приключения».

«Скупой, жадный» — так определяют словари смысл слова «скаредный». Но во времена Екатерины слово это припечатывало куда сильнее: «скаредный», значило «скверный, мерзкий, гнусный». «Скверный городишко» — расхожий литературный штамп, и, похоже, что штамп этот родился именно в Симбирске, с «лёгкой» руки Екатерины Второй, которая, кстати, была совсем неплохой писательницей, хотя и делала, как говорят, по четыре ошибки в слове из трёх букв, когда писала «еще» как «ысчо».

Понятное дело, императрица устала, узнала в Симбирске о болезни сына – но ведь могла бы сказать про нас что-нибудь поуважительнее. А так, слово не воробей – и слово остаётся в веках, приклеиваясь столь прочно, что не отмоешь и не отдерёшь…

19 (8) июня 1767 года, в четыре часа вечера Екатерина Великая отбыла из Симбирска. Её провожали те же бесчисленные толпы, пушечная пальба и колокольный звон. Город словно впрок запасался впечатлениями, чтобы долгие годы обсуждать и вспоминать свою государыню – следующий император, любимый внук Екатерины Второй, Александр Первый посетит Симбирск только 67 лет спустя, осенью 1824 года.

Иван СИВОПЛЯС