Февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б), работавший в Москве с 23 февраля по 5 марта 1937 года, проходил на фоне череды громких судебных процессов над участниками «Объединенного троцкистско-зиновьевского центра», который, по данным следствия, составляли видные члены партии, вставшие на путь измены общему пролетарскому делу.

30 января завершился очередной такой процесс, известный как «процесс 17-ти», названный по количеству обвиняемых, тринадцать из которых, в том числе наиболее известные и высокопоставленные из них Ю.Л. Пятаков, К.Б. Радек, Г.Я. Сокольников, Н.И. Муралов, были приговорены к расстрелу. Осужденные обвинялись не только в идеологическом отступничестве, но и в подготовке террористических актов против высшего руководства партии и государства, во вредительстве, шпионаже и прочих «тягчайших преступлениях против советского народа».

Борьбу с изменой в партийных рядах главным образом и обсуждали члены ЦК. «Шпионы и вредители проникли во все или почти все наши организации, как хозяйственные, так и административные, и партийные. Причем не только на низовые должности, но и на некоторые ответственные посты», – заявил с трибуны пленума И.В. Сталин. При этом, утверждал он, некоторые «руководящие товарищи, как в центре, так и на местах <…> нередко сами содействовали продвижению агентов иностранных государств на те или иные ответственные посты». Они «не сумели разглядеть настоящее лицо врагов народа, не сумели распознать волков в овечьей шкуре». «Не заметили» они и превращения троцкистов из политического течения в «разбойников с большой дороги», способных на любую гадость», – негодовал Иосиф Виссарионович. В стране, утверждал он, уже десять лет, как свирепствовало вредительство. Но в отличие от времен «шахтинского дела», когда в этом преступлении обвиняли только буржуазных специалистов, теперь вредителями были «большей частью люди партийные, с партийным билетом в кармане», в наличии которых и состояла их сила. «Вредитель не всегда вредит, — предостерегал вождь. – Настоящий вредитель должен время от времени показывать успехи в своей работе».

Идеи Сталина развил товарищ Молотов, уточнивший, что вредителями могут быть не просо обладатели партийных билетов, но и те, кто прикидываются «коммунистами, горячими сторонниками Советской власти и даже нередко имеют в прошлом те или иные заслуги перед партией и Советским государством». Но, «какого бы высокого звания и чина ни был человек, — сказал Вячеслав Михайлович, — если он неспособен заметить вредителей, работаю­щих под носом, он – не руководитель, а канцелярист, пустой чиновник».

Примерно в том же духе были выдержаны многочисленные выступления и других участников обсуждения.

Кроме троцкистов – врагов уже традиционных, в число таковых на пленуме включили практически всех бывших оппозиционеров, «каким бы флагом они ни маскировались, троцкистским или бухаринским». В любом случае их следовало «громить и корчевать беспощадно, как врагов рабочего класса, как изменников нашей родины».

К «корчеванию» приступили тут же: 27 февраля, еще в ходе работы пленума были арестованы видные большевики Н.И. Бухарин и А.И. Рыков, накануне исключенные из партии.

На том же пленуме Сталин более четко и категорично сформулировал и свою теорию о непрерывном усилении классовой борьбы: «Чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить Советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы, как последние средства обреченных», – утверждал он.

Камень, брошенный в воду, порождает, как известно, круговую волну, и чем камень больше, тем волна выше и опаснее. Пленум стал очень крупным «камнем».

Первые «вредители»

В Ульяновске такового обнаружили уже 12 марта. Им стал продавец магазина № 1 ульяновского мясокомбината Ивакин, покусившийся на государственные устои тем, что заворачивал колбасу в страницы, вырванные из журнала «Партийное строительство». Сей вопиющий факт выявил лично заведующий Горвнуторгом товарищ Баранов, видимо, не желавший прослыть «канцеляристом, пустым чиновником».

Немедленно назначенная им и мгновенно проведенная служебная проверка установила всю «преступную цепочку»: кроме мясотрговца, в нее входила продавец киоска «Союзпечати» Матвеева. Именно у нее Ивакин выкупил тридцать три нераспроданных ранее экземпляра названного журнала, совершенно вредительски пустив их на обертку.

Между тем, именно в данном издании были опубликованы: статья товарища Сталина «Международный характер Октябрьской Революции», его же доклад на VIII чрезвычайном Съезде Советов о проекте Конституции СССР, лозунги ЦК ВКП(б) к XIX годовщине Октябрьской Революции и выступление товарища Молотова на съезде, а также текст новой советской Конституции и целый ряд других важнейших партийно-государственных документов.

К моменту разоблачения вредителей два экземпляра «Партийного строительства» были уже полностью распотрошены. Но остальные удалось спасти.

Сей вопиющий факт, по мнению товарища Баранова, свидетельствовал «о притуплении классовой бдительности со стороны руководителя Союзпечати тов. Орловой и руководителя Мясокомбината тов. Гладышева».

Что касается самого Горвнуторга, то таковой уже 13 марта издал специальное постановление № 18, которым продавцы и киоска, и магазина были с работы уволены, а партийным организациям мясокомбината и «Союзпечати» посоветовали, как следует обсудить на партийном собрании скандальный факт нецелевого использования партийной литературы. Кроме того, чтобы не допустить подобного в дальнейшем, на 14 марта Горвнуторг назначил «совещание всех руководителей торговых организаций» для обсуждения вопроса «об использовании бумаги на обертку».

Но это было только начало.

Очередной затаившийся враг нашелся ни где-нибудь, а в редакции главной районной газеты «Пролетарский путь». Об этом секретаря горкома ВКП(б) Белова совершенно секретной депешей проинформировал «спецработник» издательства и типографии газеты «Рабочая Пенза» Лысов. «В вашей редакции «Пролетарский путь» работают чуждые элементы, которых мы из редакции выгнали за их протаскивание контрреволюционной и троцкистской идеологии в «Рабочей Пензе», – сообщал бдительный «спецработник».

Одного «элемента», по утверждению Лысова, звали Михаил Абрамович Полисюк. В пензенском издании он трудился заведующим промышленным отделом, пока не был разоблачен как петлюровец, протаскивавший на страницы газеты и даже в ее передовицы, контрреволюционный материал. А случилось это из-за гнилого либерализма бывшего директора Смолякова.

Что касается «Пролетарского пути», куда перебрался Полисюк, то, по сведениям все того же «спецработника», в редакции трудился некий гражданин Модель – в прошлом сын большого торговца, а ныне подхалим и развратный человек.

Дальше – больше.

Член ВКП(б) А.Ф. Лукьянов (партбилет № 0205366) 27 марта сообщил в горком о том, что будучи 18 числа в командировке в Сызрани, он встретил в редакции тамошней газеты своего знакомого по краевым курсам пропагандистов в г. Куйбышеве, некого Агафонова, который работал в местном издании. Тот поинтересовался политической и экономической жизнью Ульяновска и, как бы между делом спросил, работает ли в городе товарищ Коган, а если работает, то на какой должности. Любопытство не было праздным: по словам Агафонова, «сызранская газета подозревает Когана в связи с троцкистскими элементами, которых выгнали из сызранской газеты». И хотя фамилий изгнанников выпускник куйбышевских курсов однокашнику не назвал, но пообещал: «Мы до них доберемся». А также сообщил, что в бытность свою в Сызрани, Коган пытался устроить одного своего приятеля на работу в местный НКВД, «но этот приятель его оказался сыном раввина».

К информации отнеслись со всей серьезностью, поскольку упомянутый в ней И.Б. Коган был редактором газеты «Пролетарский путь».

Проверка длилась почти месяц и 24 апреля начальник горотдела НКВД Корнель сообщил в горком о том, что «заявление тов. Лукьянова не подтверждается. Лукьянов в своем заявлении указал, что сотрудник Сызранской газеты Агафонов ему сообщил о Когане. Т. Агафонов в свою очередь указал, что эти данные он узнал от бывш. сотрудника Сызранского ГО УНКВД т. Когана, который категорически отрицал свой разговор с Агафоновым и заявляет, что он о редакторе Когане ничего не знает».

Однако, кое-что накопать все же удалось: в ходе проверки чекисты выяснили, что еще в 1935 году ульяновский Коган не стал разоблачать некоего Шапиро, хотя и знал, что последний является троцкистом. Информацию об этом удалось отыскать в протоколе допроса другого разоблаченного троцкиста – П.Д. Красильщикова.

«Дело» Когана слушалось 25 апреля на заседании горкома. Заслушав доклад начальника горотдела НКВЛ, постановили: «Считать заявление т. Лукьянова о связи Коган с разоблаченными в Сызранской газете троцкистами, не подтвердившимся.

Поручить т. Корнель доследовать заявление об укрывательстве Коганом троцкистского прошлого Шапиро.

За притупление большевистской бдительности, выразившееся в засорении редакции чуждыми людьми, хранение в кассе клише контрреволюционеров (Троцкий, Томский, Рыков) и за бесхозяйственность, объявить т. Когану И.Б. строгий выговор с занесением в личное дело».

И в завершении заметим, что перечисленные «сигналы» не были анонимными. Напротив, их авторы не считали необходимым скрывать свои фамилии, поскольку были уверены, что разоблачая «врагов», зачастую мнимых, творят бого..., точнее «партугодное» дело.

Источники:

https://histerl.ru/kurs_sssp/podrobno/tragicheskie_plenum.htm

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1 Д. 1476 Л. 45, 63, 65, 87.

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1. Д. 1472 Л.143

Владимир Миронов