Историк Иван Сивопляс рассказывает об Александре Зусмановском, участнике Великой Отечественной войны, награжденном медалью «За отвагу», известном ульяновском ученом-аграрии. Однажды Зусмановскому довелось «спасти» даже легендарного первого секретаря местного обкома Анатолия Скочилова...

Буква «А» в вывеске над зданием Ульяновского автовокзала, установленная ещё в давнем 1970-м году, стилизована под автобус ЛАЗ-695, выпускавшийся с 1957 года Львовским автобусным заводом. Автобусы ЛАЗ – символ советской эпохи, самый массовый вид общественного транспорта для любого советского бездорожья. Но символизм вывески над Ульяновским автовокзалом кажется несколько глубже, если вспомнить, что в советское время, с военного 1944 года, Ульяновск и Львов были городами-побратимами. Тыловой Ульяновск даже был шефом Львова, через который Вторая мировая война успела прокатить трижды, в 1939, 1941 и 1944 годах.

Ульяновский автовокзал с вывеской 1970 года:

Во Львове печатал свои книги русский первопечатник Иван Федоров, изгнанный конкурентами из Москвы. Здесь бывал Петр Первый — и, по преданию, после того, как карета царя увязла в грязи на центральной площади города, площадь эта, наконец-то, была замощена. Однако административно подчинился Москве Львов только в 1939 году, когда Советский Союз «освободительным походом» навстречу покорявшей Польшу нацисткой Германии присоединил к себе Западную Украину и Белоруссию. СССР прирос новыми землями — и новыми проблемами: украинскими националистами. Их принято именовать бандеровцами, по фамилии одного из «раскрученных» средствами массовой информации вождей Степана Андреевича Бандеры (1909 – 1959).

Степан Бандера, лидер украинских националистов:

Низкорослый шатен, в полноте изведавший в детстве издевательства и нужду, Степан Бандера делал себя, загоняя под ногти иголки и защемляя пальцы дверью, и сделал себе имя участием в организации убийства министра внутренних дел Польши Бронислава Пирацкого в 1934 году. На публичном судебном процессе Степан Бандера запомнился яркими речами, обличавшими политику «панской» Польши в отношении населявшего страну украинского меньшинства, вынуждавшую националистов отвечать властям террором. Но террор всегда — не признак силы, а признак слабости.

А Бандера — больше имя, чем реально действующий человек. И само подполье было больше медийно раскручено, чем являло собой реальную силу. У участников был опыт подпольной борьбы ещё против поляков, с 1920-х годов, но они слишком мощно сами себя загоняли в подполье. Это, с одной стороны, обеспечивало живучесть, в то же время сокращая социальную поддержку — и вдобавок, как это нередко ведётся среди революционеров, повышало количество завербованной публики в их рядах.

Бойцы украинского националистического подполья. Конец 1940-х годов:

Всякий национализм — без разницы, немецкий, украинский, русский, китайский или африканский, обязательно строится на тезисе об «исключительности» собственной нации. А там, где есть «исключительность», невозможна дружба — только расчёт. Украинские националисты рассчитывали на то, что стремительно наступавшие немецкие нацисты, «зачистив» Украину от большевиков, дадут им возможность создать своё национальное государство.

Но торжествовавшие нацисты, свысока глядя на своих «коллег», использовали их в качестве коллаборационистов, полицаев, поручая им самую грязную и кровавую «работу», расчётливо пуская в расход тех, кто «зарвался» и мог представлять опасность для Третьего рейха. Сам Бандера оказался в 1941 году в концлагере Заксенхаузен — и хотя сиделось ему вполне комфортно, всё равно тюрьма остаётся тюрьмой.

Нараставшая убыль собственных солдат в сражениях заставила нацистов вспомнить про националистов, в том числе и украинских. Сколоченные из них подразделения в составе вермахта и войск СС, та же 14-я дивизия войск СС «Галичина», в большинстве занимались борьбой с партизанами. Иногда их кидали против кадровых частей Красной армии — подобные «упражнения» для националистов заканчивались плачевно.

Советские солдаты-участники борьбы с украинским националистическим подпольем. Конец 1940-х годов:

Осенью 1943 года украинские националисты вместе с вермахтом обороняли стратегическую высоту 243,2 метра в окрестностях украинского города Канев, на правом берегу Днепра. Холм был известен как Могила Шевченко, место последнего покоя великого поэта Тараса Григорьевича Шевченко (1814 – 1861) — кроме выраженной боевой, высота имела выраженную символическую ценность.

Могила Шевченко, за которую сражался Александр Зусмановский. Фото 1960-х годов:

Но и на советской стороне бились те, для кого имя Шевченко было значимо, украинцы и жители Украинской ССР других национальностей, и среди них Александр Григорьевич Зусмановский (1923 – 2007), впоследствии известный ульяновский учёный-аграрий, доктор ветеринарных наук, профессор Ульяновского сельскохозяйственного института.

Даже грозный «Бабай», легендарный первый секретарь Ульяновского обкома в 1961 – 1977 годах Анатолий Андрианович Скочилов (1912 – 1977), мнивший себя авторитетом во всех отраслях человеческого знания, уважительно склонялся перед мнением Александра Григорьевича, вслух высказываемым на высоких совещаниях: «Ну, раз Зусмановский сказал…» — звучала скочиловская фраза.

Александр Григорьевич не боялся ни дворовой шпаны в своём родном городе Павлограде Днепропетровской области Украинской ССР, для встреч с которой он качал бицепсы пудовой гирей, ни немцев, на Великой Отечественной, на которую он угодил в буквальном смысле со школьной парты. Он не боялся партийного начальства в Ульяновске, куда он приехал в 1948 году: здесь жила успевшая эвакуироваться из Украины летом 1941 года его семья, сумевшая избежать Холокоста…

Дом на улице Ленина, 130, где жил Александр Зусмановский. Вид со двора:

Не боялся Александр Зусмановский и русских националистов, власовцев, и украинских, бандеровцев, с которыми ему пришлось бороться с лета 1944 года. Тогда ему, отчаянному, но слишком независимому бойцу, наконец, во время Львовско-Сандомирской операции присвоили звание младшего лейтенанта, с зачислением бывшего связиста и морского пехотинца в органы контрразведки НКВД СССР «Смерш»: название спецслужбы расшифровывается, как «Смерть шпионам!».

Александр Зусмановский — офицер Смерш. 1947 год:

Бандеровцы — обязательные антигерои множества популярных советских фильмов и сериалов про пограничников, партизан и прочих коммунистов, утверждавших советскую власть в западных областях Украинской ССР, не менее популярных мемуарах советских партизанских командиров. Считается, что от их рук погибли легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов (1911 – 1944) и выдающийся советский военачальник, генерал армии Николай Фёдорович Ватутин (1901 – 1944).

Конечно, в реальности «не так страшен чёрт, как его малюют». Максимальную численность вооружённых формирований украинских националистов весной 1944 года определяют цифрой в 200 тысяч человек, в большинстве своём это были не идейные бойцы, а люди, бежавшие в леса и горы, чтобы избегнуть мобилизации в Красную армию. Вооружены они были стрелковым оружием — а вот Красная армия в одной только Львовско-Сандомирской операции задействовала миллион двести тысяч бойцов, почти 14 тысяч орудий, 2200 танков, 2800 самолётов. В битве под Бродами, одном из эпизодов этой операции, были наголову разгромлены восемь дивизий вермахта, среди которых оказалась и дивизия «Галичина».

В послевоенном 1946 году в «лавах» украинских националистов находилось 3500 – 5000 человек. Ареал действий националистов также определялся совершенно чётко — западные области Украинской ССР, присоединённые к Советскому Союзу в 1939 году. Резонанс боевой активности бандеровцев придавала «работа по тылам», нападения из засад и террористические акты, заставлявшие всех и каждого переживать за собственную безопасность.

Мой папа, Эдуард Иванович Сивопляс (1935 – 2005) рассказывал, как в 1954 году он, в бытность курсантом 1-го Московского военного авиационного училища связи, оказался на практике на военном аэродроме под Ивано-Франковском. Местное начальство посоветовало курсантам-стажёрам, особенно на выходах в город, носить фуражки вместо пилоток, чтобы не «напрягать» голубым кантом бандеровцев, способных перепутать лётный состав, к которому они относились нейтрально, с ненавидимыми ими сотрудниками МГБ СССР. Впрочем, на жизнь курсантов никто так и не покусился.

Чтобы обеспечить спокойствие другим, оперативному составу «Смерша» приходилось рисковать собой — средний срок службы оперативника составлял всего три месяца, после чего он выбывал убитый или по ранению. Но, видимо, «своё» Александр Зусмановский получил ранее – контузии и раны отзывались многолетними тяжёлыми головными болями и второй группой инвалидности; кстати, в боях за Могилу Шевченко он был ранен осколком мины.

Пражане приветствуют советских солдат 9 мая 1945 года:

О своей специальной службе Александр Григорьевич ничего не рассказывал – только вспоминал 9 мая 1945 года в Праге, как их носили на руках и величали «братушками», а потом очень болезненно, хотя и молча, переживал ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году. Вспыхнувшее 5 мая 1945 года освободительное Пражское восстание против немцев поддержали части Русской освободительной армии, власовцы. Их поддержка сделала восстание успешным — но власовцы оставались для советской власти врагами, целью для сотрудников «Смерш».

Благодарственная грамота 1-го Украинского фронта Александру Зусмановскому за подписью командующего фронтом Ивана Конева. Июль 1945 года:

В День Победы война для Александра Зусмановского не закончилась — в западных областях Украинской ССР он продолжил бороться с бандеровцами. Украинский национализм советская власть изживала кнутом репрессий и пряником материальных вливаний, поощрения «правильных» образовательных и культурных проектов. К «прянику» можно, пожалуй, добавить и то, что для борьбы с националистами тоже привлекались советские украинцы и жившие в Украинской ССР граждане, вроде Александра Григорьевича. О своей борьбе с националистами он ничего не рассказывал. Большой карьеры в «органах» он не сделал, в ноябре 1947 года уволился лейтенантом — и только в 1990-е годы выяснил, что, оказывается, является ветераном спецслужб!..

Ульяновский сельхозинститут. На крыльце видны гипсовые статуи Ленина и Сталина. Фотография начала 1950-х годов:

В 1948 году Александр Зусмановский поступил, а в 1953 году с отличием окончил ветеринарный факультет Ульяновского сельскохозяйственного института. Он особенно любил лошадей, и его приглашали на работу на конные заводы в Подмосковье и в Одессу, но Александр Григорьевич пожелал связать свою жизнь с Ульяновском. В 1956 – 1966 годах он возглавлял ветеринарную службу Ульяновской области. С 1966 до выхода на пенсию в 1993 году Александр Григорьевич трудился в своей alma mater, Ульяновском сельскохозяйственном институте. В 1978 году героя нашли две заслуженные фронтовые награды, медали «За отвагу» и «За оборону Кавказа», в 1980 году профессора Зусмановского удостоили мирного ордена «Знак Почета».

Награды Александра Зусмановского:

Немало переживший и много повидавший, Александр Григорьевич до конца дней оставался жизнерадостным и весёлым человеком. Из пережитой войны он вслух рассказывал что-нибудь забавное, без чего не обходятся человеческие драмы. Да, бывало тяжело, смертельно опасно, больно – но это было время его молодости, и всякое время мы проживаем только единожды.

И забавного в жизни выходило много. Однажды на даче того самого Бабая, Анатолия Андриановича Скочилова, мужчину купного, видного, куснула очень маленькая собачка. Вроде бы всё нормально, да вот врачи переполошились за здоровье партийного лидера и со шприцами начали подступать к первому секретарю обкома, чтобы вкатить ему в живот первую порцию из сорока уколов от бешенства. У каждого человека, даже самого великого, бывают свои страхи и слабости. Скочилов боялся уколов. Забаррикадировавшись в какой-то комнате, он в отчаянии кричал: «Зовите Зусмановского!» За главным ветеринаром послали машину. Александр Григорьевич приехал, осмотрел собачку и вынес вердикт: «Животное здорово!». «Спасибо, Александр Григорьевич! Ты меня спас!» — выдохнул Скочилов, радуясь, что дело обойдётся без уколов.

Иван Сивопляс