В Российской империи Православная церковь была одним из столпов государственной жизни, в то же время Церковь находилась в подчинённом по отношению к государству положении, управлялась государственно-церковным органом – Святейшим правительствующим синодом, во главе которого стоял светский чиновник – обер-прокурор. Одним из самых известных обер-прокуроров был К.П. Победоносцев, оказавший заметное влияние в политике на Александра III и Николая II.

В начале XX века в ре­лигиозной политике страны произошли изменения: в период Первой русской ре­волюции Николай II 17 апреля 1905 года подписал указ «Об укреплении начал веротерпимости», затем в Манифесте 17 октября 1905 года была объявлена свобода совести. В изменившихся усло­виях общественно-политической жиз­ни для укрепления авторитета Русской православной церкви необходимо было освободить её от государственного чи­новничьего контроля, провести Собор, избрать патриарха. Однако это не было предпринято царским правительством. К моменту Февральской революции 1917 года в среде православного духовенства появились сторонники государ­ственных социальных преобразований, близких к социалистическим.

Симбирский губернатор А.С. Клю­чарёв, незадолго до своего перевода в Петроград, в обзоре общественно-политической жизни Симбирской гу­бернии 10 сентября 1916 года писал: «Духовенство: /8.700 человек (вместе с членами семей. – Ред.)/. <…> питаясь усердно выписываемыми левыми газе­тами, наше духовенство, нельзя скрыть, нередко использует не только христи­анскую, но и социал-демократическую религию. Революция 1905–1906 гг., а также выборы в Государственную думу показали, что на них, священников, особенно молодых, полагаться ни в какой мере нельзя. Теперь они молчат, притихли, боятся, но если бы, упаси Боже, 1905 г. повторился, я не удив­люсь, если разъезжие агитаторы опять будут получать у сельских батюшек «и стол, и дом», и даже плохо обезличен­ную поддержку с амвона их революци­онной проповеди».

Февральская революция и отречение императора Николая II 2 марта 1917 года привели к власти Временное пра­вительство. 5 марта 1917 года от архи­епископа Симбирского и Сызранского Вениамина (Муратовского), духовен­ства, епархиальных учреждений и ду­ховно-учебных заведений Симбирска были направлены телеграммы с привет­ствиями председателю Государствен­ной думы М.В. Родзянко, председателю Совета министров князю Г.Е. Львову (глава Временного правительства), новому обер-прокурору Святейшегосинода В.Н. Львову (впоследствии активный деятель обновленческого раскола).

Среди сельского духовенства рево­люция и отречение царя стали совер­шенной неожиданностью.

В летописи Казанской церкви села Новое Томыше­во Сызранского уезда сообщалось, что церковный причт воспринял известие о падении монархии как небывалое со­бытие. Следует сказать, что в симбир­ском духовенстве нашлись активные сторонники Февральской революции, например архиепископ Вениамин (впо­следствии обновленческий митропо­лит). 8 марта 1917 года он произнёс в кафедральном соборе Симбирска: «Наш всероссийский корабль, выра­жусь образно, был близок к погибели. Бурные волны житейского моря рас­шатали все его устои, повредили его и внутри и снаружи. Кормчие его каза­лись к возложенным на них обязанно­стям несостоятельными или по своему невежеству, или, вернее, по своей не­честности. Мы рисковали скоро пото­нуть и захлебнуться в волнах. Не явись вовремя самоотверженные новые корм­чие, я не знаю, что и было бы с нами!».

Сторонники революции и Времен­ного правительства провозгласили де­мократические преобразования в стра­не. В Симбирской епархии также дало о себе знать демократическое движе­ние, проявившееся во время заседания 25 апреля – 2 мая 1917 года экстренного Симбирского епархиального съезда под председательством протоиерея Якова Алексеевича Благовидова (впослед­ствии архиепископ Ульяновский Иоа­ким в 1927–1930 годах).

Во время работы съезда вышло «Воззвание архиепископа Симбирского Вениамина и председателя Симбирско­го епархиального съезда к Православ­ным русским гражданам Симбирского края о повиновении властям Времен­ного правительства», в котором приветствовалось свержение царской власти.

В воззвании отмечалось:

«Симбир­ский епархиальный съезд представите­лей духовенства и церковных старост, собравшись 25 апреля 1917 года, в г. Симбирске, в количестве 150 депута­тов, после горячей благодарственной молитвы Господу Богу за дарование отечеству нашему и св. Церкви Право­славной драгоценного дара свободы, воспринятой великим русским наро­дом, после ниспровержения угнетав­шего всех и вся самодержавного пра­вительственного строя, единогласно постановил приветствовать Вас, доро­гие сограждане, с великим и светлымпраздником русской земли. Да здрав­ствует свободный отныне русский на­род. <…> Да возрадуется ныне, вместе с бесчисленными детьми своими, вели­кая матерь народа русского – Церковь Христова Православная, на которую также, после долгих лет рабства под засильем царского самодержавия, изли­ваются лучи свободы. О, как прекрас­на, как могуча, как христианственна и боголюбива будешь ты теперь, наша дорогая великая Родина, святая Русь!».

Насколько глубоко ошибались церков­ные деятели Симбирской епархии, по­казали события последующих месяцев, приведшие к братоубийственной Граж­данской войне и к гонениям на Церковь и её служителей.

В ходе работы Симбирского епархи­ального съезда были приняты важные предложения, которые должны были изменить жизнь епархии. Съезд выска­зался в пользу предоставления Право­славной церкви свободы внутренне­го самоуправления, было отмечено: «Большинство населения России испо­ведует православную веру и в будущих основных Законах русского государ­ства надлежит признать православную веру первой из равных». Утверждены были планы демократизации управле­ния в епархии. Консисторию как орган епархиального управления полагалось упразднить, однако до решения вопро­са на Церковном соборе консистория работала. При архиерее появлялся по­стоянный церковно-народный совет из выборных 2 священников, 2 диаконов, 2 псаломщиков и 6 мирян. Должности благочинных округов полагалось за­менить на коллегиальные окружные братские советы, в составе выборного священника-председателя, диакона, псаломщика и церковного старосты.

На съезде было одобрено предостав­ление женщинам избирательных прав в управлении приходами и возможность их избрания на должности церковных старост. Депутаты съезда высказались за амнистирование тех представителей духовенства, кто подвергся политиче­ским преследованиям в предреволюци­онные годы. Неоднозначную реакцию части епархиальных депутатов вызва­ло решение пересмотреть разделение причтового дохода в пользу диаконов и псаломщиков, то есть в пользу млад­ших членов церковного клира. Восем­надцать священнослужителей призвали отложить данное решение и передать его на рассмотрение в благочинниче­ские округа.

Резонансным был разработанный для съезда доклад подготовительной комиссии. В докладе комиссии отме­чалось, что в обществе усилилась кри­тика монастырской жизни. Комиссия предложила поднять вопрос о преобра­зовании мужских монастырей в общи­ны христианского труда, а женских – в обители христианского милосердия.

В отличие от депутатов епархиаль­ного съезда, приветствовавших свер­жение царской власти, среди священ­нослужителей Симбирской епархии, особенно сельских, было немало тех, кто не принял Февральскую револю­цию и Временное правительство. После падения монархии в отдельных сёлах Симбирской губернии составлялись обвинительные постановления, не без влияния революционных элементов, а в некоторых случаях и старообрядцев, с целью удаления тех или иных промо­нархических священников.

В селе Папузы Карсунского уез­да священника Леонида Знаменско­го и бывшего настоятеля храма свя­щенника Михаила Копьева 12 марта 1917 года обвинили в запоздалом про­чтении манифеста об отречении Нико­лая II. 8 апреля 1917 года был аресто­ван, как сторонник старого режима, священник Иоанн Смеловский в селе Береговые Сыреси Ардатовского уезда. В нелояльности Временному прави­тельству был обвинён 7 мая священник Михаил Михайлович Фавстрицкий из села Черкасские Сыреси Алатырского уезда. Курмышский уездный комиссар Временного правительства ходатай­ствовал перед епархией об удалении двух священников из села Алгаши Курмышского уезда (один из которых Николай Рождаев) и священника Алек­сандра Троицкого из села Ерпелево того же уезда как признающих старую власть. Священник Григорий Победо­носцев из села Безштановка Сенгиле­евского уезда ответил отказом служить молебен за Временное правительство, за что был обвинён в мае 1917 года. Свя­щенника Евмения Евтихиева из села Чурадчики Буинского уезда в приговоре от 15 июня 1917 года обвинили в том, что во время церковного поучения ещё в се­редине марта он с ностальгией говорил о царской власти. Священник села При­слонихи Симбирского уезда Василий Дмитриев признавал, что после Февральской революции условия жизни духовенства «ухудшились до неузнава­емости, <…> день и ночь находишься в тревоге за свою и семейную жизнь». Священника Алексея Петрова из села Никулино Курмышского уезда обвини­ли летом 1917 года в том, что он аги­тировал против Временного правитель­ства и заявлял о скором восстановлении царской власти, которая всех творящих произвол обуздает.

Таким образом, на низовом сельском уровне сохранялись священники, не бо­явшиеся выступать за царскую власть, но против которых сразу заводились обвинительные дела. Можно предпо­ложить, что промонархически настро­енных священников было значительное количество, но не все решались откры­то выступить, зная, что могут лишиться прихода.

Случаи угроз и изгнаний из приходов священнослужителей настолько умно­жились ко времени работы весеннего Симбирского епархиального съезда 1917 года, что была введена должность Симбирского епархиального по духов­ным делам комиссара с целью защиты духовенства, особенно сельского, от на­силий. Епархиальным комиссаром был избран съездом протоиерей Ильинской церкви г. Симбирска Алексей Петрович Сурминский. Председателем съезда протоиереем Я.А. Благовидовым была направлена телеграмма обер-прокуро­ру Святейшего синода В.Н. Львову, как представителю Временного правитель­ства, с просьбой защитить приходское духовенство Симбирской епархии «от произвола тёмных сил». Однако новая власть в Петрограде быстро слабела, теряла авторитет и не могла умиротво­рить ситуацию в стране.

Осложнило отношения Право­славной церкви и Временного прави­тельства решение власти о передаче церковно-приходских школ в ведение Министерства народного просвещения и подготовленный законопроект о наде­лении необязательным статусом Закона Божьего в государственной школе.

На фоне политических преобразо­ваний, которые не давали должного успокоения, в стране расширялась со­циальная революция. Свержение царя всколыхнуло широкие слои крестьян­ства. Развернулась борьба за передел земельной собственности. Застрельщи­ками аграрного передела зачастую вы­ступали солдаты-дезертиры.

В летописи Казанской церкви села Кивать Сенгилеевского уезда за 1917 год отмечалось: «<…> на Св. не­деле (Пасхальная неделя. – Ред.) в при­ходы – в силу данных свобод – явилось много солдат-дезертиров, которые и стали подстрекать народ к захватам земель: церковных, помещичьих и владельческих». Управляющий Жадов­ской Богородице-Казанской пустынью архимандрит Каллист (Павлов) (умер в 1933 году в заключении в Беломоро- Балтийском исправительно-трудовом лагере) отмечал в 1917 году, что после Февральской революции крестьяне за­владели фактически всеми монастыр­скими участками, нарушили контракты об аренде монастырских земель, 

отка­зались от уплаты, а пахотную землю переделили между собой. «Народ не стал бояться совершить какой-либо дурной поступок, потому что он знает, что его за это не накажут», – написал в церковной летописи за 1917 год священник села Новое Томы­шево Сызранского уезда Сергий Колосов. Таким образом представитель симбирского духовенства подытожил тщетные усилия Временного пра­вительства по наведению порядка в стране.

В Русской православной церкви воз­лагались надежды на Поместный собор, открывшийся 15 августа 1917 года в Москве.

На Соборе обсуждался вопрос восстановления патриаршества. Весть об Октябрьской революции положила конец дебатам. 5 (18) ноября 1917 года патриархом был выбран по жребию ми­трополит Московский и Коломенский Тихон (Беллавин), 21 ноября (4 дека­бря) произошла его интронизация. Спу­стя более чем двухсотлетний перерыв в России вновь возродилось патриаршество, но произошло это в самый канун масштабных гонений на Церковь.

Где же была допущена ошибка Русской православной церковью в 1917 году? Скорее всего, в оценке собы­тий Февральской революции. Именно от Церкви следовало ожидать взвешен­ную позицию о роли монархии в защи­те страны, православия, самой Русской церкви на протяжении многих веков. Однако этого не последовало. Голоса же простых сельских священников в пользу царской власти подавлялись. Свержение монархии оставило стра­ну без сильной власти, без династии, которая скрепляла единство огромной многонациональной империи. Церковь оказалась без защиты перед лицом уси­ливавшегося революционного напора.

Антон Долматов

«Мономах», №1(97), 2017 г.