– Этот эпизод с Олей Сазоновой стоил мне карьеры и сократил мою жизнь лет на 15-20. А было так.

Через несколько месяцев после пропажи Оли, уже зимой, 30 декабря, мне звонит зам. прокурора области В.В. Илясов и приглашает на разговор. Я приезжаю, захожу к нему в кабинет. Рядом с ним сидит полковник Владимиров, зам. начальника УВД. Илясов мне задает вопрос:

– Вы не догадываетесь, с какой целью мы вас пригласили? Я говорю: - Скажете, узнаю. – Мы подозреваем вашего шофера Михаила Соснина в том, что он убил и расчленил девочку Олю Сазонову. И сделал это у вас на даче, используя вашу личную машину.

Я говорю: это все глупости, этого не может быть. Я хорошо знаю этого человека. – А вы ему ключи от дачи доверяли? – Конечно, доверял.

А надо сказать, что Миша Соснин и его жена дружили семьями с родителями Оли Сазоновой (жены работали вместе). Дни рождения и праздники отмечали, ходили друг к другу в гости. И у следствия возникла версия: преступление совершил Соснин на моей даче.

На следующее утро оперативно-следственная группа (с участием эксперта-криминалиста, срочно прилетевшего из Москвы) прибывает ко мне на дачу и до трех часов дня досконально осматривает каждую вещь и каждый волос. Следствие вел следователь Тетеря (уже покойный, потом его парализовало, и он ушел на тот свет).

А дней за пять до этого я заезжал на дачу за ножовкой (елку новогоднюю установить). И обнаружил, что мой дачный домик вскрыт, ножовка и топор исчезли. Потом я понял, что это поработали оперативники, собирая факты для выдвижения версии. На ножовке и топоре были следы моей крови (еще летом, в июле, разбирая старый забор, я пробил себе ржавым гвоздем артерию на ноге).

Зная все эти обстоятельства, мой ближайший подчиненный (который спал и видел, как занять мое место) с группой других офицеров подготовил всю эту «картинку» и дал сигнал следственным органам.

И ныне покойный Сухов, тогдашний начальник областного УВД, «клюнул» на это, принял за чистую монету.

… 12 января 1988 года арестовывают Мишу Соснина. Сначала на трое суток, потом продлевают до десяти. А потом упрятывают в психбольницу и держат там до 8 февраля. А меня 2 февраля освобождают от занимаемой должности.

По городу пошли сплетни. Сначала – что мой шофер убил девочку. А потом – что это я вместе с шофером якобы убил. Из-за меня дрались в трамвае (люди, кто знал меня как порядочного человека). За мной пустили «наружку». Я потом узнал, что мне готовили решетку.

Тогда я сказал жене: еду в Москву, на прием к министру. По всем правилам конспирации подготовил свой отъезд. В вагон запрыгнул уже на ходу (знакомый проводник держал открытую дверь). Потом мне рассказывали: полковник Сухов, проводя оперативку, кричал на подчиненных: «Дебилы! Как вас таких медицина пропускает! Как вы могли его упустить!» А дело было на контроле в ЦК КПСС, и они уже отчитались, что преступление раскрыто.

Приезжаю в Москву. Я был записан на прием к министру (тогда был А.В. Власов, бывший первый секретарь Ростовского обкома партии. А зам. министра по кадрам был бывший второй секретарь Краснодарского крайкома партии А.Д. Журкин). Но Власова нет в Москве, он в Нагорном Карабахе. Журкин на выезде в ЦК партии. Меня принимает только полковник Фисенко, зам. начальник ГУ МВД СССР. Я ему даю документы и говорю: вы мой вопрос не решите, потому что меня уволили по приказу начальника главка. Он говорит: документы оставьте.

Я звоню Валентину Денисову, тогдашнему секретарю ЦК ВЛКСМ, он меня принимает и устраивает мне встречу с нашим депутатом Верховного Совета СССР, кандидатом в члены Политбюро, главным редактором газеты «Правда» В.Г. Афанасьевым.

У него было очень мало времени. Я говорю: «У меня единственная просьба: передайте вот эти документы лично в руки министру. Только лично». Он говорит: «Даю партийное слово». И он свое слово сдержал.

… И тогда завертелось колесо обратно. Власов отписывает Журкину, Журкин пишет резолюцию: «Талынева восстановить». А поскольку место мое уже было занято, ввели новую должность: зам. начальника ЛОВД по пассажирским перевозкам.

Предлагали мне и другие должности (с увеличенным окладом) в других областях, но я не поехал. Я считал, что не должен уезжать из этого города, меня многие здесь знают, и мне нечего скрывать и стыдиться.

Многое, считаю, успел сделать и на этой должности. В 1994 году уволился из органов и целиком посвятил себя общественно-политической работе.

…А Мишу Соснина проверили и подержали тогда в психушке, окончательно отработали его версию и выпустили. Работал он завгаром на мясокомбинате.

В январе 1995-го поехал к сыну в армию на присягу и у знакомых под Ленинградом выбросился (или его выбросили) из окна пятого этажа…

Девочки продолжали пропадать. 28 мая 1988 года в совхозе им. Крупской девочка Лена Спиридонова села в машину (красные «Жигули») к неизвестному мужчине и бесследно исчезла. А 15 января 1989 года Оля Иванова ушла на елку в районе завода «Искра» и не вернулась домой. В мае, в районе парка Юности были найдены части ее тела (ножки, отпиленные так же, как у Оли Сазоновой).

Поиск преступника продолжается…

Записано 23.10.2003 г.