Утром 19 марта 1943 г. на ульяновском автомобильном заводе им. Сталина сломался станок‐автомат. Один из двух, на которых работала 29‐летняя станочница Анастасия Мельник‐Строева. В деле она проходит под этой двойной фамилией, где первая – девичья, а вторая – по мужу.

Почти три часа сменный мастер Дмитрий Иванович Коробков, механик Иван Яковлевич Филатов и старший мастер Абрам Юльевич Хайме искали причину поломки, пока, наконец, в недрах машины, под шестерней распределительного вала Хайме не обнаружил… обыкновенный слесарный молоток.

– Так это же мой! – узнала инструмент Строева. – Надо же, куда залетел!

Выяснилось, что, запуская утром станок, она обнаружила некую срезанную шпильку и попыталась ее выпрямить. Однако после нескольких ударов не плотно закрепленный молоток соскочил с рукоятки и куда‐то улетел.

– Я‐то искала его в стружках вокруг станка, а он вон куда угодил! – удивлялась Строева.

В общем, машину запустили, и инцидент можно было бы считать исчерпанным. Тем более, прецедент имелся. Помните, на Патронном заводе случилось подобное происшествие, когда несколько молодых работниц систематически портили станок, засовывая туда какую‐то железку? И пока ремонтники приводили агрегат в порядок, девушки получали возможность передохнуть. Та ситуация была даже хуже, чем на автомобильном – на лицо имелось откровенное, систематическое и умышленное вредительство на оборонном предприятии, в чем перепуганные девчонки моментально сознались. Тем не менее, на «Володарке» дело решили, что называется, спустить на тормозах, ограничившись дисциплинарными мерами и общественным осуждением юных дурех.

В случае же с Мельник‐Строевой такого стремления не обнаружилось – на место происшествия немедленно прибыл старший оперуполномоченный 1 отдела ЭКО УНКВД по Ульяновской области лейтенант госбезопасности Леднев и сразу же приступил следствию. Допрошенные участники событий Коробков, Филатов, Хайме, а также заместитель начальника цеха Рузанна Аваковна Швец показали примерно одно и то же: раньше Строева была неплохим, знающим работником, технику освоила, аварий и серьезных поломок не допускала. Но потом вдруг ее как будто подменили – работая на сложных станках‐автоматах, постоянно отходила от них, бросая на произвол судьбы, из‐за чего случались поломки.

«Такая ее работа граничит с вредительством», – заявила на допросе Швец. А Хайме вспомнил о том, что в первых числах февраля в резервуар насоса охлаждения одного из станков были вложены тряпки, отчего произошел простой машины в течение 14 рабочих часов. И вообще, у Строевой подозрительно часто ломался режущий инструмент, а брак выпускаемых ею изделий достигал 20%. В общем, ее действия на работе, по мнению Коробкова, были умышленным саботажем! Вот так и запишите, товарищ следователь!

Последней перед оперуполномоченным в тот день предстала сама виновница переполоха. Потом ее допрашивали еще несколько раз в течение месяца. Свою вину в умышленной порче станка Анастасия категорически отрицала, утверждая, что все произошло случайно, когда она попыталась молотком выправить шпильку. Что касается других обвинений, например, в поломке инструментов, так они у всех ломаются. Кстати, в феврале за это из ее зарплаты вычли 16 рублей. А вот для того, чтобы заменить сломанное сверло, получив новое со склада, уходит порой от 4 часов до целого рабочего дня! Так кто тут, спрашивается, саботажник?

Кто засунул тряпки в систему? Кто же его знает. Во‐первых, это было не в ее смену, а во‐вторых, в цех свободно заходят рабочие из других цехов, моют руки маслом, вытирают их ветошью, а потом бросают ее как попало. И вообще, «если меня в чем‐то и упрекали товарищи, так это в неряшливом внешнем виде и в том, что живу в цеху», – утверждала Строева. В общем, признавать хоть какую‐то свою вину женщина категорически отказывалась.

Тем не менее, 20 марта ее арестовали. А еще через несколько дней предъявили обвинение в том, что она, «работая на оборонном заводе, проводила систематически саботаж в работе путем умышленного вывода из строя станка-автомата. Производила брак в работе, пускала станок на холостой ход, не следила за охлаждением режущего инструмента, чем приводила его в негодность.

Так, например, 13 марта 1943 г. Мельник‐Строева с целью вывода из строя станка‐автомата, вложила в шестерню распределительного вала слесарный молоток, в результате чего произошел простой станков в течение рабочего дня.

В первых числах февраля в резервуар насоса охлаждения были вложены тряпки, отчего произошел простой станка в течение 14 рабочих часов». И это несмотря на то, что даже свидетели в ходе последующих допросов смягчили свои показания, утверждая, что у них нет оснований считать, будто обвиняемая вредила умышленно. Да и процент брака, честно говоря, был не 20, а 10%. Кроме того, Хайме утверждал, что случайное попадание молотка в станок так, как это объясняла обвиняемая, вполне возможно.

Не помогло. Трудно сказать, почему. Может быть, оперуполномоченный Леднев и следователь Обидейко, который вел дело, решили не упускать случая, как сейчас говорят, «срубить палку» и отчитаться о выявленном факте саботажа. А возможно, роковую роль сыграло происхождение обвиняемой. Дело в том, что Анастасия Мельник родилась за границей на станции Хайлар, в Манчжурии, где ее отец работал паровозным машинистом.

Тут, видимо, требуются некоторые пояснения. Китайско‐Восточная железная дорога (КВЖД), проходившая по территории Маньчжурии и соединявшая Читу с Владивостоком и Порт‐Артуром, была построена в 1897–1903 гг. как южная ветка Транссибирской магистрали. Она принадлежала России и обслуживалась её подданными. Так продолжалось до 22 октября 1928 г., когда из Китая были высланы все советские служащие КВЖД. В том числе и Алексей Григорьевич Мельник с семьей, в которой вместе с Анастасии было 9 детей – пятеро братьев и четыре сестры. В 1937 г. отца, брата Валентина, мать и мужа Анастасии Михаила арестовали. Правда, двоих последних спустя 7 месяцев отпустили. Супруг сразу же уехал в Ленинград, и с тех пор она о нем больше не слышала. Мать умерла в 1942 г. А вот что стало с отцом и братом, не известно. На момент допроса старшие братья, Владимир и Виктор, служили в армии. Старшие сестры, Вера и Екатерина, учились в Ульяновске в ФЗУ, а самые младшие, Борис и Анна, находились в детском доме в Златоусте.

Так что «заграничное» происхождение и наличие арестованных родственников вполне могли сыграть в судьбе Анастасии Мельник‐Строевой очень печальную роль. Тем более, что к концу апреля обвиняемая решила, наконец, «прекратить запирательство и дать правдивые показания». Она призналась почти во всем, в чем ее обвиняли на прошлом допросе –и в умышленной работе станков на холостом ходу, и в намеренной поломке инструмента. Не признала лишь тряпок в насосе и молотка в станке. Впрочем, о

тряпках речь уже не шла вовсе. Правда, саботаж Строева объясняла не стремлением причинить экономический вред советской власти, а желанием насолить руководству цеха.

Но бытовой мотив следствие, видимо, не устраивал – мелковат. И спустя еще три дня последовали новые признания. На сей раз в том, что на самом деле вредила обвиняемая «исходя из враждебного настроения к советскому строю. Враждебность же вызвана тем, что, проживая в Манчжурии, была оторвана от советской действительности и слушала разную клевету, принимала ее за действительность. По приезде в Советский Союз, материальное положение ухудшилось, что убедило в правдивости клеветнических измышлений. Сыграли роль и репрессии в отношении родных».

Вот это – совсем другое дело! Теперь дело можно направлять в суд. Процесс состоялся 11 июня 1943 г. Из показаний Мельник‐Строевой: «Я действительно занималась порчей инструментов, но не по злобе к Родине, а по злобе к начальнику цеха Швец, т. к. мне не в чем было ходить на работу. Я просила отпустить меня с работы, но она меня не отпускала, говорила, что отпустит, если я буду работать плохо. Чтобы меня отпустили, я ломала инструменты. Я умела хорошо работать, но т.к. ко мне Швец относилась плохо, не давала мне спецовки, а своей у меня не было. В других цехах давали одежду, и я добивалась, чтобы меня перевели в другой цех. Моя вина в том, что я вредила государству, а я этого не учла, а считала, что вредила Швец».

Значит, мотив, все‐таки личный. Впрочем, это было уже неважно: суд приговорил Строеву к 10 годам лишения свободы с поражением в правах на 5 лет (Архив УФСБ по Ульяновской области).

И все же, несмотря на все сложности, бытовые и материальные проблемы, большинство заводчан трудилось не за страх, а за совесть: средняя норма выработки на заводе составляло 140%, 519 человек были ударниками, а количество стахановцев всего за месяц – с 1 июня по 1 июля 1942 г. – возросло с 435 до 514 (ГАНИУО. Ф. 13. Оп. 1. Д. 2028. Л. 161).

Примерно в те же дни, когда следствие по «делу о молотке» только набирало обороты, на заседании бюро обкома ВКП(б) рассматривался вопрос о премировании партийных, профсоюзных и комсомольских работников Ульяновского автозавода им. Сталина, который в феврале 1943 г. во Всесоюзном социалистическом соревновании заводов Наркомсредмаша занял второе место. В списке награжденных 13 человек. Сумма премии – от 450 до 2 000 рублей (ГАНИУО. Ф. 8. Оп. 1. Д. 34. Л. 1).

Однако, не будем забегать вперед.

Владимир Миронов

Материал из книги Владимира Миронова «Неизвестная война. Ульяновский «фронт»» из серии «Симбирские тайны». Издание в научно-популярной форме рассказывает о жизни Ульяновска и Ульяновской области в годы Великой Отечественной войны. Особое место в книге уделено работе ульяновской милиции в тот период.

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

Если завтра война… ……………………………………………………. 5

Вставай, страна огромная…………………………………………… 14

Мобилизация…………………………………………………………… 20

Милицейский фронт………………………………………………. 30

«В Красной Армии штыки, чай, найдутся…»…………… 40

Любимый город мог ли спать спокойно? ………………. 44

Хочешь мира – готовься к войне……………………………… 51

В здоровом теле – здоровый дух…………………………….. 54

Фронтовые подруги………………………………………………… 55

Стирка оборонного значения……………………….………… 57

Путь‐дорожка фронтовая… ……………………………………. 62

Все – для фронта! …………………………………………………… 63

«Складолазы»…………………………………………………………… 68

Во имя отца, и сына, и боевого духа………………………… 70

Глас народа – глас Божий? ……………………………………… 73

Диверсанты шли в Ульяновск………………………………… 79

Люди в белых халатах……………………………………………… 83

Город в шинели………………………………………………………. 90

Парад………………………………………………………………………… 94

Ополчение………………………………………………………………… 98

Граждане! Воздушная тревога! ……………………………… 100

Бункер для Сталина? ……………………………………………… 107

В тесноте, да не в обиде…………………………………………… 109

Ты сейчас далеко, далеко… ……………………………………. 118

Похвальное слово о военной цензуре………………………125

Фабрика «КИМ» и другие………………………………………… 130

Володарка…………………………………………………………………135

Десять лет за опоздание…………………………………………. 141

«Прогулял, потому что нет одежды и обуви»………… 144

Дело «вредителей»…………………………………………………. 150

Завод имени Сталина……………………………………………… 152

Кадры решают все…………………………………………………… 156

Дело о молотке………………………………………………………… 162

Жизнь – на карту………………………………………………………167

Пища для ума и не только………………………………………. 181

НКВД – затянуть пояса! ……………………………………………184

Земля – кормилица…………………………………………………. 191

От работы кони дохли………………………………………………198

Тагайский оборонительный рубеж………………………… 202

Рокада……………………………………………………………………… 210

Кто – воюет, а кто – ворует……………………………………… 213

Нефть в обмен на продовольствие…………………………. 215

«Каждый коммунист должен быть чекистом»………. 218

В застенках НКВД…………………………………………………… 220

Сидели два товарища……………………………………………… 220

Ульяновская область……………………………………………… 223

Погоны……………………………………………………………………. 231

Новое печатное слово……………………………………………… 234

Громкое эхо Сталинграда…………………………………………238

Чем можем, тем поможем………………………………………… 243

О хлебе… ………………………………………………………………… 246

…И зрелищах…………………………………………………………… 249

Чтобы тело и душа были молоды… …………………………253

Жить стало лучше? Жить стало веселее? ……………… 256

На милицейском «фронте» – бои местного значения……………………………………………………..……………… 259

«Бесы» из собеса……………………………………………………… 261

По звериному следу………………………………………………… 265

Налет на Пролетарском спуске………………………………. 267

Убили меня, Дима…………………………………………………… 268

След………………………………………………………………………… 270

Убийство в Панской Слободе……………………………………271

Гастролеры……………………………………………………………… 273

Охотники за сундуками…………………………………………… 274

«Татарка»………………………………………………………………… 275

В лесу не фронтовом………………………………………………. 276

Лесные «братья»……………………………………………………… 277

Задонский…………………………………………………………………279

Михайлычев……………………………………………………………. 280

Про беглых знало все село……………………………………… 282

Последний бой………………………………………………………… 283

Банда Нестерова……………………………………………………… 286

Бандит‐орденононсец………………………………………………287

Мелекесская «гастроль»…………………………………………. 289

За хлебом – с вилами………………………………………………. 292

Лампочка – за ударный труд…………………………………… 300

С мыслями о будущем……………………………………………… 301

Предпоследний год войны……………………………………… 303

Чистота – залог Победы………………………………………….. 307

«Кто сказал, что надо бросить песни на войне?»…… 311

Чтобы шли, как по маслу………………………………………… 312

Место, не столь отдаленное……………………………………. 314

Пожар……………………………………………………………………… 315

Подготовка……………………………………………………………… 317

Убийство…………………………………………………………………. 318

Приговор………………………………………………………………… 318

«Черные валеты»………………………………………………………319

Чего и сколько………………………………………………………… 322

Про «три колоска»…………………………………………………… 323

Расстрел за прогул, и «десятка» за опоздание………… 330

Последнее дело лейтенанта Миридонова……………… 333

Дети войны……………………………………………………………… 342

В войну взрослели рано……………………………………………343

«Наша крыша –небо голубое»………………………………… 347

Казенный дом…………………………………………………………. 353

«Сопливые острожники»………………………………………… 359

Колонисты……………………………………………………………… 365

Пленники или изменники? ……………………………………. 370

Эпилог…………………………………………………………………………… 376