– Ну, потом он с нами со всеми прощался. Всем нам говорил: живите дружно, не обижайте Колю-маленького. Про няньку тоже сказал, чтобы мы с ней как с матерью. Наталья Алексеевна говорит: как я без тебя буду жить, я не хочу. Он ей отвечает: а ты доживи до моего возраста (у них десять лет разница была), и тогда мы встретимся, я тебя буду там ждать. Ну, она, действительно, дожила до 80 лет и умерла.

Собаку попросил привезти - у нас была замечательная собака – Арго – черная, добрая, умная. Он гладил ее одной рукой и почему-то сказал такую фразу: «Из другого и страшного мира».

Потом Скочилов вызвал из Москвы главного невропатолога России. Женщина очень милая, симпатичная. Иголочками его колола – как это у них делается. Он говорит: ну что это такое, для того, чтобы меня поколоть, вас заставили так далеко ехать…

Когда она вышла, мы ее окружили. Она говорит: должна вам сказать печальное – он скоро умрет. У него затронуты те отделы, которые заведуют дыханием, сердечной деятельностью. Если б даже случилось чудо, и он бы жил – она такую фразу сказала, – он был бы неполноценным, это бы развивалось. И для него, для такой личности, это было бы хуже смерти.

…12-го числа в 10 часов утра он умер. Дежурный доктор вышла и говорит: зайдите, мы выйдем – это последние его минуты. Мы зашли, плакали, говорили, за руки его брали. Может быть, он слышал, не знаю…

В это время мы вызвали ближайших его друзей, которых он любил: художника Зверькова Ефрема Ивановича (сейчас академик) и Виктора Васильевича Киселева, его ближайшего друга, который в Комаровке жил. Они были в Москве оба, приехали, застали его еще живым, но без сознания…

Ну, потом начались эти кошмарные дни похорон. Приехало очень много народу – художников из Москвы. Спали, где только можно было: в мастерской, на сеновале. Мы с нянькой то и дело искали подушки, одеяла. В день похорон пришло очень много народа – вся площадь была заполнена людьми. А возле ворот на траве был симфонический оркестр – не знаю, кто распорядился. Сидели нарядные, как на концерте, играли удивительные вещи…

Собаку спрятали в мастерской, она выла по-страшному, чувствовала все.

Наталья Алексеевна была очень религиозной, она сказала: обязательно отпоем, надо батюшку. И кто-то из руководства сказал: ну как же, так нельзя, приедет начальство. Договорились так, что батюшка отпоет и уйдет – не пойдет провожать на кладбище. Певчие были, все стояли со свечками, Сверкалова я видела, он в дверях стоял тоже со свечкой.

Выносили его московские художники, Колины друзья. И всю дорогу несли, сменялись – сдешние мужики и художники. На могиле были речи. Коля тоже хорошо сказал. Он сказал: если вам, дорогие сельчане, он когда-то сгрубил или что, простите его. Бабы ревели.

На поминках три раза меняли столы, полно было народу. А последний стол был сладкий, для детей – он очень любил их.

Записано 22.2.2003 г. в Прислонихе.