В истории Сенгилея есть ещё очень много белых пятен. Одним из таких было существование первого детского дома – Ольгинского при­юта, который был основан в городе до революции. Почему-то считалось, что приют был открыт и содержался на средства городского головы куп­ца-мецената Баукина и находился где-то на улице Ленина. Попытаемся восстановить историю создания при­юта. Основой исследования являют­ся воспоминания бывшей воспитан­ницы Анны Николаевны Турлаковой (Умновой), отчёты приюта за 1900 и 1901 годы и документы, хранящиеся в районном архиве.

В 1895 году, в связи с рожде­нием дочери, великой княж­ны Ольги, император Ни­колай II повелел учредить в ближайших окрестностях Санкт-Петербурга «убежище для при­зрения» детей-сирот, назвав его в честь Святой Ольги. Учреждение получило название Петербургский Ольгинский детский приют трудолюбия. В учрежде­нии действовал устав, согласно которому дети принимались в приют без различия вероисповедания, сословия или звания, но способные к работе по состоянию здоровья. Их обучали Закону Божию и грамоте, земледельческим, преимуще­ственно огородным работам, и неслож­ным ремёслам. К 1910 году в России уже существовало 36 Ольгинских приютов (14 – в губернских и областных городах, 22 – в уездных городах и сёлах). Все уч­реждения содержались попечительными обществами или комитетами, которые находились в ведении Попечительства о домах трудолюбия и работных домах.

В городе Сенгилее в 1899 году так же был открыт Ольгинский приют.

Точ­ная дата его основания пока неизвестна. Дата, упоминаемая В.Э. Красовским в книге «Столетие Сенгилея», вышедшей в 1902 году – 24 октября 1899 года – вы­зывает сомнение, т.к. в отчете за 1900 год есть упоминания о докладной записке за­ведующего приютом Н.Н. Захарьина от 21 июля и отчете от 13 сентября 1899 года, т.е. в июле 1899 года он уже функци­онировал.

Приют находился на окраине города, на перекрестье современных улиц Ком­сомольская и Красноармейская. Потом его территория перешла к детскому дому № 30, а затем здесь был пришкольный сад школы № 1. Председателем прав­ления приюта был городской голова, в 1899–1912 годах Фёдор Петрович По­номарёв, затем в 1912–1917 годах – Фле­гонт Михайлович Баукин. Заведующим приютом, за всё время его существова­ния, с 1899-го по 1917 год, был Николай Николаевич Захарьин (1857–1918), лич­ность во многом примечательная. Дворя­нин, дослужившийся до чина статского советника, состоял в должности зем­ского начальника 1 участка, был членом уездного съезда, казначеем СГАК Сим­бирской губернской архивной комиссии. Кстати, его стараниями в Сенгилее был открыт краеведческий музей.

Приют содержался на средства, еже­годно выделяемые уездной земской управой, а также на различные пожерт­вования и небольшую сумму, которую зарабатывали сами воспитанницы.

Например, в 1900 году на счёт приюта поступило: от епископа Симбирского и Сызранского Никандра – 100 руб.; от Сенгилеевской земской управы (посо­бие) – 300 руб.; от городской управы – 416 руб. 60 коп.; членских взносов – 199 руб.; вынуто из кружек при приюте и соборе – 52 руб. 24 коп.; пожертвовано разными лицами – 10 руб. 68 коп.

Заработано девочками приюта – 5 руб. 50 коп.; от проданных фотогра­фических снимков – 18 руб. 75 коп.; от Д.Н. Ломана на ёлку детям – 15 руб. Всего 1 117 рублей 77 копеек.

На следующий год самым крупным было пожертвование из канцелярии им­ператрицы Александры Федоровны – 735 рулей. Всего же за полугодие с 1 января по 31 июня 1901 года в приют поступило 1 356 рублей 02 копейки.

Персонал приюта состоял из трёх человек: надзирательница, сторож, ку­харка. Надзирательницами приюта в 1899–1901 годах была Апполонова (имя–отчество не удалось выяснить), а в 1906–1917 годах Евдокия Петровна Гневушева (1869–1918, похоронена в Симбирске).

Первыми воспитанницами были 9 девочек от 4 до 12 лет. Вот их имена: Ефросинья Куюкина, Наталья Куюкина, Анастасия Молева, Пелагея Нестерова, Анастасия Медведева, Евдокия Наганова, Анна Наганова, Зоя Толкачева, Елена Крылова.

День в приюте начинался в 6 часов утра с ежедневной уборки помещений, затем воспитанницы помогали кухарке стирать бельё, дежурная на кухне по­могала готовить и прислуживать за сто­лом. Затем дети приступали к занятию рукоделием и общеобразовательным предметам.

По мере возможности занятия с вос­питанницами проводили в своё свобод­ное время учителя местных училищ. О.В. Серапионов вёл занятия по русско­му чтению, Я.П Жилинский – по арифметике и рисованию, В.М. Кузьмин – по чистописанию, А.В. Григорьева – по славянскому чтению, А.Д. Гороновская – по дикции и заучиванию стихов, штат­ный смотритель уездного училища В.И. Нечаев вёл занятия по Закону Бо­жью, учительница церковно-приход­ской школы М.П. Соболева занималась уроками пения. Для преподавания За­кона Божия был приглашён священник О.И. Апраксин.

По воспоминанию Анны Николаевны Турлаковой (Умновой), попавшей в при­ют в октябре 1916 года, дети были заняты трудом по 10-12 часов в день. Молились 8 раз в день. Ходили в церковь вечером и утром, каждый праздник и воскресеньеИз детей был организован хор, который пел в церкви и ходил отпевать покойни­ков. Здание было очень мало – имелись спальня, рабочая комната, столовая, кух­ня, «тёмная», где висела одежда. Дети носили длинные коричневые формы, чёрные фартуки по будням, а в праздник – белые. Большинство девочек до 14-лет­него возраста стригли. На Рождество ор­ганизовывали ёлку.

В 1900 году приютом были приоб­ретены два ткацких станка и швейная машина для обучения девочек ткацкому ремеслу и шитью. В том году девочки сами выткали на них 62 аршина холста и 42 аршина розовой холстины, сшили 24 форменных платья, 24 рубашки.

При приюте имелся огород, на кото­ром воспитанницы сажали картофель и разные овощи. Был разбит небольшой сад с малиновыми кустами, а двор и фа­сад дома обсажены тополями. Причём девочки были обязаны ухаживать каждая за своим деревом.

Кстати, информация, что приют нахо­дился в центре Сенгилея на улице Лени­на, является неверной.

Об этом говорят и сведения об огороде. В них сказано, например, что посадки картофеля занимали 48 кв. сажен, это более 200 кв. м, да ещё грядки с овощами, да ещё сад и двор... Для такой большой приусадебной территории в центре города просто не было места.

В отчётах было указано, что «для ис­правления замеченных дурных сторон принимаются соответствующие меры со стороны надзирательницы». По воспо­минаниям А.Н. Турлаковой, детей стави­ли на колени, лишали еды, били розгами. Все наказания назначала надзирательни­ца, которая зачастую и приводила их в исполнение.

Приют просуществовал до конца 1917 года. В 1918-м, с приходом со­ветской власти, приют не был закрыт, а лишь переехал в новое здание, так как количество беспризорных детей росло и старое здание стало мало. Об этом го­ворят списки воспитанников сенгилеев­ского детского дома № 30 за 1925–1937 годы. В них значатся некоторые дети, поступившие в детский дом ещё до рево­люции: Любовь Кузнецова, Анна Кожин­кина, Евгения Казакова, Мария Казакова, Киселёв Ал. (так указано в документе – Ред.) – все поступили в 1916 году. За­ведующей нового детского дома стала Александра Александровна Верцилиус. Но это уже другая история, история дет­дома № 30, который просуществовал в Сенгилее до августа 1947 года.

Юрий Крылов, сотрудник Сенгилеевского краеведческого музея

«Мономах», №2(98), 2017 г.