Историк и краевед Иван Сивопляс рассказывает о жандарме Эразме Стогове, который во время службы в Симбирске запомнился буйной фантазией, дружбой с крупным местным дельцом и досье, которое он составлял на городских невест.

В 1826 году, по итогам Восстания декабристов, грянувшего под занавес 1825 года, в Российской империи было образовано III отделение Собственной Его императорского величества канцелярии. Этот высший орган политической полиции в государстве просуществовал до 1880 года, покуда агенты «всемогущего» III отделения не профукали взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года, жертвами которого стали 11 человек и 56 были ранены. Взрыв метил в императора Александра II, но монарх не пострадал. На «обломках» III отделения был создан Департамент государственной полиции, который возглавил барон Иван Осипович Велио, бывший Симбирский губернатор в 1865 – 1866 годах. Увы, и барон не преуспел, охраняя драгоценную жизнь государь, и тот погиб 1 марта 1881 года…

Граф Александр Бенкендорф, первый шеф III отделения и корпуса жандармов:

«Золотым веком» III отделения было время царствования императора Николая I, период руководства первого и неизменного шефа графа Александра Христофоровича Бенкендорфа (1782 – 1844), героя Наполеоновских войн, чрезвычайно отважного и просвещённого человека. Немало просвещённых людей было и среди жандармов, подчинённых графа, в том числе и на местах: в каждом губернском городе действовали небольшие — в их распоряжении находилось по 14 лошадей — но сплочённые жандармские команды во главе со штаб-офицером. Его полномочия формулировались широко и неопределённо, но это и делало его тем более грозной и пугающей фигурой в глазах окружающего общества.

«Ваша обязанность, — наставлял Александр Христофорович вновь назначенного в Симбирск в конце 1833 года штаб-офицера Эразма Ивановича Стогова (1797 – 1880), — утирать слёзы несчастных и отвращать злоупотребления властью, а обществу содействовать быть в согласии. Если будут любить вас, то вы легко всего достигнете». Не конкретно, но красиво!

Эразм Стогов служил в Симбирске жандармским штаб-офицером в чине подполковника с января 1834 года по февраль 1838 года. Время это вместило трёх губернаторов, сенатскую ревизию 1835 года, неутешительные сюжеты из которой вдохновляли Николая Гоголя, написавшего бессмертную комедию «Ревизор», визит в Симбирск императора Николая I в 1836 году и наследника престола Александра Николаевича, будущего императора Александра II, в 1837 году.

Чехарда чиновников и пристальное внимание самого императора были связаны с развернувшейся реформой крестьян удельного ведомства, сельского населения, принадлежавшего непосредственно императору и членам императорской семьи. В 1835 году в Симбирске была учреждена Удельная контора, в ведении которой находились 193 173 крестьянские души, то есть только мужского населения, и 2 577 000 десятин «удобной», то есть подходящей под посевы, покосы и сады, земли.

Государь желал облагодетельствовать своих, так сказать, «вдвойне» поданных. В 1836 году, например, он директивно потребовал от удельных крестьян сажать картофель у себя на огородах, не менее сотки на каждую мужскую душу в семействе: вот когда картошка по-настоящему пришла в симбирские пределы! Сельское начальство неукоснительно наблюдало, чтобы корнеплоды употреблялись крестьянами в пищу, а не продавались, допустим, на ближайшем базаре. Но население благодетельствоваться не хотело, и скрытое неудовольствие неоднократно прорывалось открытыми бунтами.

Составляя на склоне лет свои мемуары и несколько кокетничая, Эразм Иванович говорил, что приехал жандармом в Симбирск оттого, что не имел в губернии ни родных, ни друзей, ни связей: хорошая возможность начать всё с «чистого листа». В жандармы Стогов попал почти случайно — он числился по морскому ведомству и почти пятнадцать лет отслужил на Дальнем Востоке и в Сибири, дослужившись до чина капитан-лейтенанта. Далёкая Сибирь в те времена считалась «вотчиной» казнокрадов и прочих стародавних коррупционеров. Морской офицер, не нажившийся за годы сибирской службы, привлёк благосклонное внимание начальника штаба Корпуса жандармов Леонтия Васильевича Дубельта (1792 – 1862), который и предложил Эразму Ивановичу трудоустройство.

Леонтий Васильевич Дубельт сосватал Эразма Стогова в жандармы:

Жандармский штаб-офицер с самого начала стал прилагать усилия, чтобы стать для симбирян «своим». «Симбирск от Москвы более 700 верст, а от Питера 1500 верст; ехать для зимних удовольствий в столицы — слишком далеко, — писывал Эразм Иванович свои первые впечатления от губернского города. — Богатого дворянства много; по необходимости, по окончании летних хлопот по хозяйству, на зиму все помещики группировались в Симбирске и веселились так, как уже не веселятся».

Но первым делом он нанёс визит Симбирскому губернатору Александру Миахйловичу Загряжскому (1797 – 1883), дальнему родственнику Александра Пушкина — впрочем, в глазах жандармского офицера это обстоятельство выглядело бы, скорее, уликой, нежели достоинством. Впрочем, и без того к легкомысленному и неосторожному на язык Александру Михайловичу Эразм Иванович относился свысока. Раз между губернатором и жандармом едва не дошло до дуэли. «Ах, я сморозил глупость!» — воскликнул, обсуждая что-то, губернатор. «И всего одну?» — тут же съязвил на это Стогов. Стреляться он отказался, мол, у флотских не принято, предложив решить дело на кулачках — тут, оглядев крепко сбитого и кулакастого Стогова, отказался Загряжский.

Правда, под неприязнь к Александру Михайловичу Эразм Иванович подводил некоторую политическую подоплёку. Мол, оказавшись во время Восстания декабристов на Сенатской площади и сомневаясь, чья возьмёт, Загряжский несколько раз вызывался идти парламентёром к восставшим. Подходя к их рядам, Александр Михайлович надёжил декабристов: «Ребята, там трусят. Стойте, ваша — то есть, наша — возьмёт». Возвращаясь назад, он жаловался начальству: «Не хотят меня слушать и чуть не прибили!» Тем не менее государь щедро наградил парламентёра, назначив его губернатором в Симбирск. Только вот заковыка — в документах Загряжского никак не отражён факт его участия в подавлении Декабристского восстания, а Симбирским губернатором он стал только 1831 году, через пять с лишним лет после восстания.

Точно так, Эразм Иванович был человеком с фантазией — многое из симбирской старины он прифантазировал, иногда даже приписывая себе чужие заслуги. Стогов поведал, что в мае 1837 года губернский Симбирск терроризировала шайка солдат-дезертиров. Грабители нагло проникали в жилища обывателей и тащили что ни попадя, а попавшихся под руку хозяев без жалости били.

Симбирский губернатор Иван Петрович Хомутов (1795 – 1871), прознав про негодяев, будто бы воскликнул, потрясая кулаками: «Я их уничтожу!», и на следующий день лишился шинели, которую злодеи незаметно стащили прямо из прихожей губернаторского дома! Вот тогда-то за дело и взялся Эразм Иванович. Он и его молодцы лихо свинтили преступников, у главаря которых Стогов изъял дорогой пистолет, на стволе которого было награвировано «Бенкендорф». Оказывается, оружие принадлежало шефу жандармов и было когда-то у него похищено! При случае Эразм Иванович вернул драгоценную вещицу благодарному Александру Христофоровичу.

Губернатор Хомутов, у которого, по Стогову, воры отжали шинель:

На деле шайка из трёх преступников была задержана Симбирской полицией без всякого содействия жандармов. Полицейские обнаружили вещи, похищенные у обывателей. Ни пистолета Бенкендорфа, ни шинели Хомутова среди них, понятное дело, не обнаружилось. Зато Симбирский губернатор удостоился похвалы министра внутренних дел за действия своих подчинённых.

Но если бы не бойкость мысли Эразма Ивановича, губернский Симбирск 30-х годов XIX века выглядел бы в глазах потомства куда как более скучно и однообразно. Так, повествование о приезде в Симбирск императора Николая I в августе 1836 году буквально искрится множеством разнообразных историй.

Жандармский офицер и унтер-офицер во времена царствования императора Николая I:

Готовясь к приезду государя, город красил фасады, поправлял заборы, латал мостовые. А на заметном месте среди Московской улицы высился старый ободранный дом, принадлежавший двум старым девам Дмитриевым, родным сёстрам Ивана Ивановича Дмитриева (1760 – 1837), симбирского уроженца, российского поэта — и министра юстиции! Полицейские власти побаивались связываться с ними. Но тут — делать нечего. К девам Дмитриевым отправили частного пристава с приказом красить фасад. «Не будем! — заявили старухи. — У нас — брат министр!». «А я — племянник Господа Бога! — рявкнул пристав. — Красить, и всё тут!».

Симбирск в 1837 году на рисунке Василия Жуковского, известного поэта, наставника цесаревича Александра:

Когда Николай I приехал в Симбирск, некая темпераментная симбирянка пробилась к его коляске и громче всех надрывалась: «Ура!!!». Вдруг женщина споткнулась, рухнула прямо перед движущимися лошадьми и тем же голосом закричала: «Караул!!!». Государь потом много смеялся, вспоминая этот симбирский эпизод: «От «ура» до «караул» — всего один шаг!»

Задолго до написания мемуаров, на службе в Симбирске, Эразм Иванович писал рапорты вышестоящему начальству о положении дел в губернии, об общественных настроениях и о симбирских чиновниках, не исключая самых высших. В рапортах ко всем троим губернаторам, кого Стогов успел застать в Симбирске, Загряжскому, Жиркевичу и Хомутову, он был строг и нелицеприятен настолько, что рапорты эти выглядят доносами.

Откупщик Дмитрий Бенардаки, дружба с которым стоила Эразму Стогову карьеры в жандармах:

А вот кому благоволил Эразм Иванович, так это к симбирскому откупщику Дмитрию Егоровичу Бенардаки (1799 – 1870), миллионеру, одному из богатейших — если не самому богатому россиянину своей эпохи. Откупщик за немалую сумму приобретал у государства право торговать спиртными напитками в определённой губернии, но дело это считалось очень прибыльным, особенно в Симбирской губернии с её удельными крестьянами. У удельных была большая «привилегия» в сравнении с крепостными — они безвозбранно могли посещать кабаки, тогда как крепостных, тем более в городской местности, туда официально не впускали.

Может быть, это была вполне себе бескорыстная человеческая дружба? Всё-таки, помимо богатств материальных, Дмитрий Егорович был и одним из самых интересных, духовно богатых людей эпохи. Но поди докажи это, и кому? — наследнику престола, великому князю Александру Николаевичу! Тот посетил Симбирск летом 1837 года и сообщал из Симбирска маменьке-императрице о «влиянии», под которым здешний подполковник Корпуса жандармов Стогов находится от здешнего богатого откупщика Бенардаки, и в интересах которого, посылая рапорты в Петербург, хает то одного, то другого симбирского чиновника…

Эразм Иванович Стогов в старости:

Нет, в жизни после этого любезный Эразм Иванович не затерялся, но в III отделении карьеры не сделал. Впрочем, он сам писал, что одною из важных причин его перехода из флота в жандармы было желание жениться — и Симбирск он тоже выбрал как исключительный «город невест»: «Симбирск отличается хорошенькими лицами барышень. Войск в Симбирской губернии не было, молодежь большей частию на службе, невест хоть лопатой греби». Довольно долгое время, пользуясь навыками сыскной службы, подполковник Стогов собирал «досье» на самых подходящих симбирских барышень, покуда не выбрал свою единственную, Анну Егоровну Мотовилову (1817 – 1863).

Анна Ахматова на склоне дней. Фамильное сходство с Эразмом Ивановичем вполне ощутимо:

В браке родилось семеро детей, шесть девочек и единственный сын Иллиодор Эразмович, ставший учителем немецкого языка в Полтаве. Вторая дочь, Инна Эразмовна, вышла замуж за морского офицера Андрея Антоновича Горенко (1848 – 1915). У них было шестеро детей, и их третья дочь, родившаяся в Одессе Анна Андреевна Горенко (1889 – 1966) прославлена теперь как Анна Ахматова. Кстати, звучный псевдоним — тоже память о симбирских корнях и предках. А от дедушки Эразма Ивановича, видимо, фантазия, без которой не бывает поэзии!..

Иван СИВОПЛЯС