1917 год в истории России является не только временем кардинальных поли­тических перемен, но и периодом распада денежной системы государства. По сравнению с довоенным периодом более чем в 9 раз увеличилось количество выпущенных денежных знаков. Инфляция, начавшаяся во время Великой войны, привела к многократному росту цен, в первую очередь на хлеб и другие продукты питания. Предпринятые Временным правительством меры по увеличению коли­чества наличных денег, в том числе и выпуск новых денежных знаков – «керенок», «думок», марок-денег, не привели к насыщению рынка деньгами. С аналогичной проблемой столкнулось молодое советское государство в октябре 1917 года. Не обошло это явле­ние и Симбирскую губернию, где со­ветская власть была установлена в дека­бре 1917 года.

О крайне тяжё­лом положении с наличными деньгами как в Симбирской губернии, так и в целом по Среднему Поволжью свиде­тельствуют тревожные телеграммы, по­ступавшие управляющему Симбирским отделением Государственного банка Пе­тру Петровичу Устякину, возглавивше­му отделение в 1916 году в возрасте 38 лет, а также в губернское казначейство.

6 декабря 1917 года из Бугульмы телеграфируют городской голова Вик­торов, председатель земской управы Атласов, председатель Совета рабочих депутатов Перчатников и председатель Совета крестьянских депутатов Акра­мовский:

«Местное казначейство не имеет денежных знаков не только для выплаты вкладов, переводов, но даже для удовлетворения пособиям солдат­ских семейств, на содержание прави­тельственных общественных учрежде­ний. Опасаясь за спокойствие населе­ния, просим выслать в Бугульму размен­ного капитала в возможном размере».

28 декабря 1917 года на имя П.П. Устякина поступает письмо на­чальника Казанского почтово-телеграфного округа от 23 декабря 1917 года: «Вследствие неимения в уездных казначействах достаточного количества денежных знаков, ко мне беспрерывно поступают с мест телеграфные донесе­ния о прекращении выдачи вкладов по сберегательной кассе и о приостанов­лении выплаты по переводам. В связи с этим среди сельского населения идёт сильное брожение, почтово-телеграф­ным учреждениям предъявляются ка­тегорические требования с угрозами о выдаче денег. Если в ближайшем бу­дущем снабжение денежными знаками почтово-телеграфных учреждений не войдет хотя бы в относительную нор­му, то не только денежные, но и другие операции почтово-телеграфного дела в силу необходимости будут закрыты». 3 января 1918 года на эту телеграм­му был направлен ответ за подписью П.П. Устякина «Ввиду небольшой на­личности кассы и неполучения подкре­плений из Петрограда Отделение банка будет лишено возможности снабжать деньгами Симбирское казначейство для вышеуказанных целей».

3 января 1918 года в Симбирское губернское казначейство из Казани была переслана телеграмма Ардатов­ского военачальника «Эвакуированные солдаты настойчиво требуют выдачи жалования за декабрь. В Ардатовском казначействе денег нет». Во избежание эксцессов помощник начальника казан­ской местной бригады Видовский про­сит спешного распоряжения о переводе в Ардатовское казначейство денег.

30 января 1918 года поступает теле­грамма из Сенгилея: «За неимением у Сенгилеевского казначейства денеж­ных знаков для расплаты за покупа­емый хлеб город может остаться без хлеба. Просим прислать казначейских знаков на 500 000 рублей. Председа­тель продовольственного Управления Владимир Семьянов, городской голова Таукин».

Вопросам острой нехватки денеж­ных знаков посвящены проводимые 20 ноября и 20 декабря 1917 года в Сим­бирской городской управе с участием городского головы и управляющего Симбирским отделением государствен­ного банка совещания с представите­лями финансовых учреждений, госу­дарственного контроля и обществен­ных учреждений. Одной из мер было ограничение выплат по предъявляемым чекам.

15 декабря 1917 года П.П. Устякин обращается ко всем управляющим честными банками: «Ввиду стесненно­го положения кассы, имею честь про­сить Вас чеков на отделение государ­ственного банка на суммы более 1 000 рублей временно не давать».

20 и 26 января 1918 года из Петро­града извещают о высылке для разме­на двух отправлений по 5 миллионов рублей каждое. Вместе с тем данная сумма для обеспечения губернии явля­ется недостаточной. 30 января Симбир­ское отделение банка извещает граж­дан, что оно закрыто за отсутствием денежных знаков. Однако комиссаром отделения Государственного банка Александром Васильевичем Лавин­ским, делегируемым в январе 1918 года Симбирским Советом рабочих и сол­датских депутатов, прекращение рабо­ты отделения банка было расценено как саботаж.

В конце февраля 1918 года было при­нято постановление губернского ис­полкома о национализации частных и общественных банков и кредитных организаций. Дворянский и Крестьянский ипотечные банки, Общества взаимного кредита, Городской банк были ликвидированы, а отделения частных акционер­ных банков формально стали считаться подотделами Симбирского отделения Государственного банка.

Один из способов решения ситуа­ции с катастрофической нехваткой на­личных денежных знаков находит цен­тральное правительство, которое изда­ёт ряд декретов.

28 января в 20-м номере «Газеты Рабочего и Крестьянского Правитель­ства» публикуется Декрет Всероссий­ского центрального исполнительного комитета советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов «Об аннули­ровании государственных займов». В соответствии с пунктом 4 декрета в де­нежное обращение республики наравне с кредитными билетами были введены краткосрочные обязательства и серии Государственного Казначейства. Ранее указанные в декрете государственные бумажные знаки имели ограниченное хождение. Пятипроцентные краткосрочные обязательства Государствен­ного Казначейства являлись ценными бумагами, подготовленными до рево­люции Министерством финансов для размещения их на фондовой бирже, среди банков с целью получения кра­ткосрочных кредитов для покрытия де­фицита бюджета. Также они могли при­ниматься в платежи, в качестве залога. Билеты (серии) Государственного каз­начейства также были отпечатаны ещё до революции и тогда выполняли роль орудия Государственного долгосрочно­го кредита, по которому казначейство выплачивало ссудные проценты.

Но больший интерес в вопросе того, как государство пыталось разрешить создавшуюся ситуацию с нехваткой денежных знаков, представляет Декрет Совета народных комиссаров «О вы­пуске в обращение облигаций «Займа Свободы» в качестве денежных зна­ков», опубликованный 16 (3) февраля 1918 года в 25-м номере «Газеты Рабо­чего и Крестьянского Правительства». Согласно указанному декрету облига­ции «Займа Свободы», достоинством не свыше 100 рублей выпускаются в обращение Государственным банком по номинальной стоимости и имеют хождение в пределах Российской Со­ветской Федеративной Республики на­равне с кредитными билетами. Этим же декретом устанавливается ответствен­ность за отказ принимать облигации «Займа Свободы» как денежные знаки по номинальной стоимости. Виновные подлежат преданию суду и караются по всей строгости революционных зако­нов. Подписан декрет председателем Совета на­родных комиссаров В. Ульяновым (Лениным) и управляющим делами Совета народных комис­саров Вл. Бонч-Бруевичем.

Указанные в декрете облигации «Займа Свободы» были выпущены на основании по­становления Временного правительства от 27 марта 1917 года номиналами 50, 100, 500, 1 000, 5 000, 10 000 и 25 000 рублей. Позднее, согласно постановлению Временного правительства от 25 апреля 1917 года, были добавлены к уже вы­пущенным облигациям два новых номинала – 20 и 40 рублей. В сентябре 1917 года облигации – «Займа Свободы» Временное правительство узаконило в качестве государственных денеж­ных знаков.

В бонистике такие заменители полноценных денежных знаков называют денежными суррогатами.

24 февраля 1918 года управляющему Сим­бирской казначейской палатой из Петрограда поступает телеграмма следующего содержания: «Согласно декрету Совета народных комиссаров от 14 февраля облигации «Займа Свободы» до­стоинством не выше ста рублей выпускаются в обращение по номинальной стоимости, име­ют хождение наравне с кредитными билетами. Купоны их, начиная со срочных купонов марта 1918 года, не оплачиваются. Купонные листы при выпуске в обращение обрезываются. Сде­лайте надлежащие распоряжения казначействам. Помощник народного комиссара по финансам Боголепов».

На следующий день, 25 февраля 1918 года, под председательством председателя Симбир­ского губисполкома Михаила Андреевича Ги­мова состоялось заседание Симбирского Совета народных комиссаров (протокол № 7), на кото­ром одним из рассматриваемых вопросов явля­ется выпуск в губернии бон. Совет принимает решение «от выпуска бон пока воздержаться».

Однако 28 февраля 1918 года Симбирский Совет народных комиссаров на своём заседа­нии под руководством т. Кокрянцева (протокол № 10), рассматривая аналогичный вопрос, при­нимает решение «выпуск бон в Симбирской губернии признать желательным». Комиссару Финансов даётся поручение на следующий день «создать комиссию, пригласив в неё сведую­щих лиц для разработки этого вопроса. Доклад предоставить 1 марта к 7 часам вечера Совету народных комиссаров. На заседание Совета на­родных комиссаров пригласить Управляющего государственным банком и контролёра».

Каков был доклад 1 марта, неизвестно, но уже 2 марта Совет на заседании под председательством Гимова (протокол № 13), рассматривая финансовый вопрос, даёт поручение «Комисса­рам Финансов и Государственного банка произ­вести операции по изъятию из Государственной Сберегательной Кассы в Государственный Банк различных процентных бумаг и «Займов Свобо­ды» не свыше 100-рублёвого достоинства, дабы пустить их в обращение». 5 марта 1918 года на своём заседа­нии под председательством М.А. Гимо­ва (протокол № 15) Симбирский Совет народных комиссаров принимает обя­зательное постановление по финансо­вому вопросу.

Как результат проделанной работы, в газете «Известия Симбирского Совета Крестьянских, Рабочих и Солдатских Депутатов» начиная с 9 марта 1918 года публикуется «Обязательное постанов­ление Симбирского Совета Крестьян­ских, Рабочих и Солдатских Депута­тов» следующего содержания:

«Ввиду недостатка кредитных би­летов в Государственном Банке и Каз­начействе и согласно Декрета Совета народных комиссаров, все граждане губернии и равно Правительственные и частные учреждения обязаны прини­мать в уплату следующие государствен­ные процентные бумаги: серии госу­дарственного казначейства всех досто­инств, краткосрочные обязательства, а также и облигации «Займа Свободы» достоинством не свыше 100 рублей. Все эти денежные знаки имеют хожде­ние наравне с кредитными билетами. Всякий, отказавшийся принять выше­упомянутые бумаги, будет привлекать­ся к ответственности, как виновный в стремлении к разрушению финансово­го состояния нашей Советской Федера­тивной Республики».

Из примечания к «Обязательному постановлению» следует, что «облига­ции «Займа Свободы», выпускаемые Государственным банком и отмечен­ные специальным штемпелем, имеют хождение по номинальной цене. Об­лигации, находящиеся на руках у на­селения достоинством не свыше 100 рублей, подлежат представлению в Государственный банк для наложения штемпеля при условии доплаты разни­цы между выпускной и номинальной стоимостью. В дальнейшем таковые облигации будут иметь хождение по но­минальной стоимости. Купоны «Займа Свободы» достоинством до 100 рублей, принимаются наравне с разменной мо­нетой, не считаясь с тем, имеются ли они на руках граждан или же выпуска­ются Государственным банком. Купо­ны, начиная со срочных купонов марта 1918 года, не оплачиваются. Купоны облигаций «Займа Свободы» сроком до 1 декабря 1917 года принимаются и от облигаций свыше 100-рублевого достоинства. Купоны серий Государ­ственного казначейства принимаются лишь сроком до 1 декабря 1917 года». «Обязательное постановление» подпи­сали председатель Симбирского Сове­та крестьянских, рабочих и солдатских депутатов М. Гимов, комиссар по делам финансов И. Маторин, секретарь Сове­та Палкин.

Известны публикации «Обязатель­ного постановления» в газете «Изве­стия Симбирского Совета Крестьян­ских, Рабочих и Солдатских Депута­тов» от 14 марта 1918 года (№ 43) и от 15 марта 1918 года (№ 44).

Специальный штемпель (надпе­чатка), упомянутый в «Обязательном постановлении», представляет собой текст, наносимый вертикально на об­лигацию следующего содержания: «Настоящая облигацiя «Займа Свободы» выпущена Симбирскимъ Отделенiем Государственнаго Банка, ВЗАМЕНЪ КРЕДИТНЫХЪ БИЛЕТОВЪ и имеетъ хожденiе НАРАВНЕ СЪ ДЕНЕЖНЫ­МИ ЗНАКАМИ. Управляющiй Устя­кинъ, Кассиръ Виноградовъ».

Следует отметить, что выпуск об­лигаций «Займа Свободы» в денежное обращение изначально не подразумевал какого-либо специального штемпеле­вания, что следует из Декрета «О вы­пуске в обращение облигаций «Займа Свободы» в качестве денежных знаков» и циркуляров Государственного банка. Вместе с тем местные власти предпо­читали осуществлять выпуски ценных бумаг путём наложения соответствую­щего штампа, имеющего указание на выпустившее его финансовое учреж­дение. По мнению управляющего Сим­бирским отделением банка П.П. Устякина, «факт выпуска облигаций именно Государственным банком должен быть удостоверен подлежащим учреждением Банка путём наложения штемпелей». Имеющиеся на денежных суррогатах времен Гражданской войны штемпеля и подписи уполномоченных лиц (управ­ляющего, кассира, комиссара) придают им уникальный, свойственный толь­ко отдельному населённому пункту, вид. Так, отличительной особенно­стью оттиска штемпеля на облигациях «Займа Свободы», выпущенных в Сим­бирске, является крупная факсимиль­ная подпись управляющего отделением П.П. Устякина, расположенная ниже ос­новной надписи.

Несмотря на денежный голод, насе­ление Симбирской губернии не спеши­ло доверять новым деньгам, введённым советской властью, предпочитая им «романовские» и «керенские».

13 мар­та 1918 года на заседании Симбирского губернского Совета народных комисса­ров (протокол № 18) рассматривается заявление комиссара финансов о том, что «населением не исполняется по­становление Совета о приёме «Займов Свободы» и других ценных бумаг». Со­вет принимает решение «неисполняю­щих этого постановления подвергать 8-месячному аресту или штрафу 3 000 рублей». Комиссару милиции поруча­ется следить за выполнением постанов­ления о приеме вышеуказанных бумаг, а неподчиняющихся – незамедлительно привлекать к ответственности.

В настоящее время исследователям денежного обращения и коллекционе­рам известны облигации «Займа Сво­боды» с надпечаткой Симбирского от­деления Государственного банка досто­инством в 20, 50 и 100 рублей. Вместе с тем текст «Обязательного постановле­ния» и предусмотренная им процедура штемпелевания не исключают суще­ствование аналогичных облигаций до­стоинством и в 40 рублей, что является предметом будущих изысканий.

Что касается упоминаемых в «Обя­зательном постановлении» серий Госу­дарственного казначейства (билетов Го­сударственного казначейства), кратко­срочных обязательств, то они при вводе в денежное обращение не штемпелева­лись, что не позволяет отличить данные денежные суррогаты, выпущенные на территории Симбирской губернии, от других, им аналогичных. Имеющиеся на некоторых краткосрочных обяза­тельствах надпечатки Симбирского от­деления Государственного банка свиде­тельствуют об их регистрации данным учреждением ещё до ввода в денежное обращение.

Какое время пробыли в денежном обращении облигации «Займа Свобо­ды» со штемпелями Симбирского от­деления Государственного банка, пока неизвестно, но в июле 1918 года их дополнили денежные суррогаты, до­пущенные в обращение на территории Симбирской губернии Комитетом чле­нов Всероссийского учредительного собрания.

Следует также упомянуть, что, по­мимо Симбирска, способом штемпе­левания облигаций «Займа Свободы» были осуществлены выпуски и в дру­гих населённых пунктах Симбирской губернии от имени находившихся в них казначейств: Сенгилее (облигации в 100 рублей), Карсуне (облигации в 50 рублей) и Курмыше (облигации в 100 рублей).

Юрий Гвоздков,

Евгений Гвоздков

По материалам ГАУО

«Мономах», №1(97), 2017 г.