Ей 92 года. Она играет на стареньком немецком пианино, и её нежные руки порхают над клавишами, подобно поющим птичкам. Одна мелодия сменяет другую... Потом мы пьём зелёный чай, и она вспоминает прошлое. Поставленный голос звучит молодо, речь льётся мелодично, кажется, что музыка продолжается в рассказе, который тянет на целый роман, так как его история началась почти 65 лет назад… Гали Иларьевна Шадрина приехала в Ульяновск в 1943 году, по распределению Свердловской государственной консерватории. Тогда в нашем городе было всего лишь три специалиста с высшим музыкальным образованием. А в 1958 году под руководством Гали Иларьевны открылось Ульяновское музыкальное училище, распахнувшее окно в музыкальную профессию тысячам талантливых юношей и девушек. Г.И. Шадрина стояла на посту директора Ульяновского музыкального училища 13 лет, но и после ухода на пенсию ещё долго преподавала фортепиано. Сейчас она готовит материалы к 50-летию родного учебного заведения.

Здравствуй, Ульяновск!

Время было военное, и путь от Урала до Ульяновска оказался нелёгким. Уставшая от многочисленных пересадок, вокзалов и бессонных ночей, Гали с нетерпением ждала встречи со своим будущим городом, где планировалось открытие музыкального театра.

Знакомство началось с неприятностей. Сначала с тяжёлой поклажей пришлось пешком добираться от вокзала до центра города – транспорт тогда ещё не ходил. А в отделе культуры сказали, что ни о каком театре пока не идёт речи и пианистки не требуются. Гали испугалась: багаж в виде корзины с вещами (одеяло, пальто, валенки и ноты) прибудет только через неделю, а жить негде и не на что.

Ночь прошла в Доме колхозника, где по столу и кровати нагло разгуливали крысы. В городе соблюдалось затемнение, и девушка не сразу научилась ориентироваться в кривизне поглощённых тьмой улиц. После большого, многолюдного и освещенного Свердловска, населённого эвакуированной культурной элитой, Ульяновск показался угрюмым и неуютным. Но Шадриной суждено было остаться здесь навсегда.

Всё решила неожиданная встреча с директором музыкальной школы Александрой Сергеевной Перевозовой, которая сообщила, что у неё увольняется эвакуированная пианистка, и пригласила молодую специалистку на работу в Дом пионеров, она даже взяла Гали на квартиру, в переполненный дом в переулке Мира.

Вскоре девушка обнаружила важное преимущество Ульяновска: жизнь здесь была сытнее, чем на Урале. Первый купленный на толкучке пирог с капустой запомнился на всю жизнь – настоящий, без примесей! А сколько хорошей земли, сколько всего можно насажать – нет, здесь невозможно умереть с голоду! Суровое детство в пожаре гражданской войны, нелёгкая юность без отца на всю жизнь вселили в сердце Гали страх перед голодом и холодом…

Белые – красные

Запомнился 1919 год. Ей всего-то четыре года, но она увидела аэроплан! В селе Пьяный Бор, где тогда жили Шадрины, стояли белые, а на другом берегу Камы – красные. Школа была на другом берегу, и когда вечером брат Леонид переходил Каму, его схватили, как лазутчика, и чуть было не расстреляли. Ощущение беды, первая попытка постигнуть таинственный смысл смерти. Потом был речной бой, долго стреляли, и Пьяный Бор взяли красные.

1920-й год: ни обуви, ни мыла, ни одежды – ничего! Наступил самый тяжёлый, 21-й год. Еда – лебеда, желудёвые лепешки, редкое лакомство – картошка. Всё время хочется есть… Шестилетняя Гали помнит большой крестный ход.

У всех людей в руках иконы, священники идут впереди. Солнце палит, в поле одинокие колоски стоят пустые, поникшие. Дома нет ни крупы, ни хлеба. Так и умерли бы, если бы не помог богатый односельчанин, которого в гражданскую войну не расстреляли только потому, что за него поручилась мать, уважаемая всеми учительница: он за мизерную плату привёл тельную корову – она спасла их от голодной смерти.

Родительские уроки

«Отец мой, Иларий Григорьевич, был интересным и талантливым человеком, – вспоминает Гали Иларьевна, – но любовь увлекла его на Украину. А мама училась в Казанском епархиальном училище, хорошо пела. Она – из семьи священника, из крещенцев, это православные татары, таких целый район был в Казани».

Мечта о музыке передалась Гали от матери, Елизаветы Яковлевны, которая сделала всё возможное, чтобы в разорённой глухомани обучать дочь игре на фортепиано. В Елабуге чудом сохранился немецкий рояль, и в 1923 году Елизавета Яковлевна нашла для дочери единственную, хоть и не очень опытную, учительницу музыки. В 1929 году неожиданно расформировали школу 2 ступени, где училась Гали, и что делать дальше, девушка не знала. Желание обучаться музыке было так велико, что она приняла смелое решение: ехать на Украину, к отцу – он чем-нибудь поможет!

Сначала надо добраться до Москвы. Впервые она садится на поезд и едет в битком набитом людьми вагоне. В Москве провинциальная испуганная девочка долго ищет родственников, оттуда пишет на Украину и получает телеграмму от отца: никуда не ехать, ждать его в Москве. Отец советует дочери ехать в Казань. И снова – трудная дорога назад, в Елабугу. Мать распродаёт все вещи, чтобы перебраться в Казань вместе с дочерью.

Рядом с великими

Трудностей на пути к музыке было ещё много. В Казанском музыкальном училище набор закончился, мест не было. Елизавета Яковлевна устроилась на работу в интернациональную школу. Одному из коллег, татарину, она подарила тетрадь со своими стихами (через много лет несколько стихотворений из той тетради оказались в антологии татарской поэзии), поражённый её талантом, он написал записку кому-то из своих друзей из Совнаркома.

Гали Иларьевна вспоминает со свойственным ей юмором:

– Я сама удивляюсь, откуда в дикой девчонке было столько наглости в 15 лет! Пойти в Кремль, в Совнарком, и искать незнакомого большого чиновника! Нет, сейчас я бы ни за что на такое не решилась. А тогда – даже не понимала, кто есть кто. И вот этот чиновник приказал специально для меня собрать в училище комиссию. Представляете, как они меня там встретили? Правда, через полгода русскую подгруппу в Казанском музыкальном училище расформировали…

Но путь был уже указан. Неожиданно в Казани объявился названный брат и уговорил Гали ехать в Свердловское музыкальное училище. Поступила, блестяще окончила и хотела отдохнуть от безденежья и поработать, одеться…

Не разрешили педагоги: Гали без экзаменов взяли в консерваторию. Учёба в консерватории выпала на военное время. В этом заключались и большие трудности, но были и свои плюсы: консерваторию населили великие! Из Москвы, Ленинграда и других городов в Свердловск эвакуировались большие музыканты во главе с Союзом композиторов.

Педагогом Гали Иларьевны был С.С. Бендицкий. Позже, когда она уже возглавляла Ульяновское музыкальное училище, он прислал ей своё фото с автографом и признался, что счастлив узнать о её судьбе. Ей даже посчастливилось заниматься с основателем фортепианной школы Генрихом Густвовичем Нейгаузом: в Свердловске он жил в консерваторском классе. Здесь же проживали супруги Ойстрах.

Однако не будем торопиться завидовать Г.И. Шадриной. Присутствие великих музыкантов ограничивало возможности студентов заниматься в классе: все стремились за инструмент, поэтому время занятий расписывалось поминутно.

Через тернии

Урвать часок-другой для игры на рояле удавалось только рано утром. Для этого надо было встать в пять часов, а то и раньше, и добираться из общежития через весь город.

– Однажды, – рассказывает Гали Иларьевна, – мне посчастливилось надолго остаться за роялем, я играла до 11, пока сторож меня не выгнал. Долго ждала трамвая, поняла, что бесполезно (такое часто случалось), и пошла пешком. Прошла полпути и только тогда вспомнила, что на пустыре в ночное время «встречают»: в городе было полно бандитов и беглых каторжан! Морозы в Свердловске доходили до -50, одежонка ценилась, а человеческая жизнь ничего не стоила. В тоннеле, на выходе из которого начинался тот пустырь, от стены отделилась тень человека, мужчина подошёл со спины… И я, продолжая идти, заговорила с ним! «А меня Гали Шадрина зовут!» – «А меня – Михаил Юрьевич Лермонтов», – передразнил провожатый. Я понимала, что нельзя бояться, надо показать, что не боюсь, – это обезоруживает. Я болтала, а человек шёл за мной молча.

Вот уже и общежитие видно, совсем немного осталось, сейчас он должен что-то предпринять… Разворачиваюсь и говорю: «Вот я и пришла, спасибо». Обернулась – никого: мужчина исчез, как испарился. Наверное, это был несчастный человек, беглый, он вынужден был идти на разбой, но я обезоружила его своей наивностью.

Культурные подвижки

Мирный Ульяновск. Муза Клио и сиреневый скверик. Венец, откуда хорошо просматривается Волга. Шадриной выделили комнату в музыкальной школе (в здании магазина «Ласточка»), от пристани недалеко. Серёдыш и пляж на нём. Купание, лодочные прогулки. Ещё одно любимое место отдыха – Винновская роща.

Прежний Ульяновск помнят только старожилы, и Гали Иларьевна тоже помнит, потому что прожила здесь 64 года и, конечно же, полюбила этот город. Здесь она встретила свою любовь, вышла замуж. Когда мужу предложили работу в Москве, Гали Иларьевна отказалась переезжать – она выбрала Ульяновск. Вскоре в его историю она внесёт свою лепту.

– В середине 50-х годов начались культурные подвижки, – рассказывает Гали Иларьевна. – Люди и раньше тянулись к музыке: во время войны столько желающих было поступить в музыкальную школу при Доме пионеров, кстати, единственную во всём городе! А нас – три пианиста, скрипач и баянист! В 1958 году мы написали письмо в «Ульяновскую правду», где высказались за открытие музыкального учебного заведения. Нас поддержал начальник управления культуры Михаил Михайлович Кошкин. Какой он был молодец! Написал заявку в Москву, его вызвали в министерство культуры, говорят: есть здание – открывайте учебное заведение, нет – погодите. Он отвечает: есть! А здания-то не было! Вернулся Кошкин в Ульяновск, вызвал меня и говорит: «Принимай руководство!» Я дала согласие на один год, на время становления. Объявили набор. Педагоги прибыли по распределению из Казани, Саратова, Москвы.

Ирина Афанасьевна Гладких окончила к тому времени Казанскую консерваторию и возглавила фортепианное отделение. На хоровое дирижирование из Горького приехала Маргарита Сергеевна Егорова, а также Софья Александровна Касаткина.

Скрипичное отделение возглавил А.Е. Фомичёв, вокальное – Т.В. Житкова, музыкальную теорию вёл А.Т. Сухоруков, музыкальную литературу – М.Е. Хазанова, виолончелистов – В.П. Варшавский, народные инструменты – М.И. Прасолупов и А.В. Стахурский.

Из Казани после окончания консерватории приехали супруги Крупины, преподаватели класса вокала. Николай Павлович много лет был бессменным завучем училища. Вскоре приехал Е.И. Колобов, который возглавил отделение народных инструментов.

Впоследствии его ученик В.И. Курушин долгие годы стоял у руководства музыкальным училищем. Приехала после окончания института им. Гнесиных Светлана Михайловна Лашманова, она до сих пор возглавляет фортепианное отделение. Принимая педагогов на работу, нужно было решить самый сложный вопрос: куда их расквартировать? Для Ульяновска это была проблема, чем я и занималась.

Вторая проблема – ноты и инструменты. Ничего ведь не было!

Музыка звучит

Почти год музыкальное училище располагалось в здании филармонии, а весной нам отдали второй этаж горкома партии на ул. Гимова (здесь оно и поныне). Первый набор оказался удачным: ребята устремлённые, сознательные. Таскали инструменты, участвовали в строительных работах.

Начинающей директрисе и с завхозом повезло: на эту должность пришёл модельный сапожник, которого припекала налоговая. Свои творческие силы он бросил на кройку учебных кабинетов. Привлек печника, заново начавшего кладку печей. А когда училищу досталось всё здание, Шадрина приняла решение провести центральное отопление. Также она обратилась за помощью к художнику, который нарисовал макет будущего концертного зала.

Из столичных командировок Гали Иларьевна везла инструменты – «сколько могла поднять, на рояль только вот сил не хватило». Получила дефицитные кровельные листы (крыша протекала), сама лазила на крышу, пересчитывала – как бы не украли.

При всём при этом надо было выполнять главную задачу. Уже в первый год создали общий хор, в него вошли и пианисты, и хоровики, и народники.

В отделе культуры выделили немного денег – на них сшили костюмы: девочкам – белые платья из штапеля, мальчикам – брюки и рубашки. Отчётный концерт прошёл очень успешно. И это была первая победа.

«Мономах», 2017 г., №2(49)