С 1865 по 1872 год дом дворян Бычковых, что в начале Покровской улицы (сейчас — улица Льва Толстого), был главным домом в Симбирской губернии: резиденцией губернаторов. Но дом помнит разных квартирантов. После того как поблизости был построен Симбирский кадетский корпус, квартиры у Бычковых арендовали его преподаватели и служащие. Например, командир кадетской роты в 1884–1905 годах Владимир Густавович Арнольд. В Русско-турецкую войну 1877–1878 годов подпоручик Арнольд командовал десятой ротой лейб-гвардии Финляндского полка, участвовал в добром десятке сражений и был награждён четырьмя боевыми орденами. В 1895 году в семье родился мальчик Николай, о судьбе которого сегодня расскажем.

С XVIII века немецкие дворяне Арнольды служили в российской армии, и Николай, симбирский уроженец, продолжил семейную традицию, поступив в Симбирский кадетский корпус. За полтора столетия русской жизни они успели породниться с немалым числом выдающихся россиян, например, с автором «Аленького цветочка» Сергеем Тимофеевичем Аксаковым.

Но более всего кадета Николая Арнольда впечатлил двоюродный прадед Сергей Никифорович Марин, герой дворцового переворота 12 марта 1801 года. Императора Павла I, по слухам, задушили именно маринским офицерским шарфом. А также героя наполеоновских войн, скончавшийся от ран и неразделённой любви к светской львице, графине Вере Завадовской. Он также прославленным поэтом-сатириком начала XIX века: 19 марта 1814 года россияне вступали в поверженный Париж под звуки марша на слова Сергея Марина.

Полковник-поэт Сергей Марин, двоюродный прадед Николая Арнольда:

Ещё на кадетской скамье Николай Арнольд начал писать стихи, их с удовольствием публиковали не только в рукописных кадетских журналах, но и на страницах газеты «Симбирянин». Водивший знакомство с семейством Арнольд директор Симбирской чувашской школы Иван Яковлевич Яковлев дарил Коле редкие и не дешёвые поэтические сборники.

По окончании корпуса он поступил в Казанское пехотное училище, которое окончил осенью 1915 года, среди событий Первой мировой войны. Однако неблестящее состояние здоровья подпоручика Арнольда — у него обострилась астма — препятствовало его мгновенной отправке на фронт.

Он начал службу в рядах 169-го запасного полка, квартировавшего в Оренбургской губернии, в городе Бугуруслане, где с 1914 года проживала его семья. Увлечение литературой развивалось, и летом революционного 1917 года поручик Арнольд оказался на фронте военным корреспондентом популярной московской газеты «Утро России», прикомандированным к лейб-гвардии Царскосельскому второму стрелковому полку.

Но окопная жизнь обострила хронические болезни молодого офицера, а пришедшие к власти большевики запретили «Утро России», так что военный корреспондент остался не у дел. Летом 1918 года из удерживаемого красными Бугуруслана Николай Арнольд сумел пробраться в занятый белогвардейцами Симбирск и примкнул к Белому движению не штыком, так пером, служа идеалам единой и неделимой России:

«Спасать Святую Русь в Москву, с порывом страстным

К древнейшим стенам Русского Кремля,

Не с красным знаменем, а с бело-сине-красным

Идёт могучая военная семья...»

Николая Арнольда указывают среди самых талантливых белогвардейских поэтов-пропагандистов. Его рифмы были точны и беспощадны, его песни делались народными. Но «белые» в Гражданской войне, несмотря на «белые» таланты, сокрушительно проиграли, и слава поэта стала штукой опасной, ведь Николай Владимирович остался в советской России. Шутят о его «девяти жизнях», ведь вопреки болезням и драматическим обстоятельствам Арнольд прожил довольно долгую жизнь, сохраняя критическое отношение к окружающей действительности. Вот, например, как отозвался поэт на снос храма Христа Спасителя в Москве в 1931 году:

Прощай, хранитель Русской славы,

Великолепный храм Христа,

Наш великан золотоглавый,

Что над столицею блистал!

По гениальной мысли Тона

Ты был в величии простой,

Твоя гигантская корона

Горела солнцем над Москвой.

С тобой умолкли отголоски

Великого Бородина,

Исчезли мраморные доски

И с ними храбрых имена.

Николай Владимирович был монархистом. Кстати, быть в России монархистом было немодно ещё до революции. Впрочем, монархизм этот имел эстетическую природу, преклоняясь не перед властью, а перед великой культурой, которая расцветала благодаря власти. Да, Пушкин как поэт восхищался бунтовщиками Разиным и Пугачевым, но печаталась его «История Пугачева» по распоряжению Николая I за казённый счёт.

Настоящий художник никогда не умещается в прокрустово ложе идеологий — он шире собственной эпохи, потому советская власть тоже ценила и Александра Пушкина, и Сергея Марина, обожаемого предка Николая Владимировича, и позволяла Арнольду работать над полным собранием сочинений Сергея Никифоровича.

Книга, подготовленная симбирским уроженцем, увидела свет в послевоенном 1948 году, когда Симбирску-Ульяновску исполнилось 300 лет. Просто совпадение? Едва ли. Для Николая Арнольда книга была делом всей жизни, дело это начиналось в Симбирске. Завершив его, Николай Владимирович взялся за «Словарь симбирских–ульяновских достопамятных людей»: увы, на него жизни уже не хватило…

Иван СИВОПЛЯС, научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина»