Дмитрий Минаев и его острое перо: чем сатирик запомнился потомкам / 2 Ноября 1835 / История Ульяновска / Годы и люди

Родился Митя в Симбирске в маленьком одноэтажном деревянном доме, находившимся на левой стороне Московской улицы. Накануне родов его маму Елизавету напугала соседская лошадь, поэтому малыш родился раньше на две недели. В то время не было боксов и прочей медицинской аппаратуры, поэтому акушерка, принимавшая его, глядя на синенького младенца, сказала неопределенно: «Будем молиться». И видимо, благодаря молитвам маленький Митя выжил на козьем молоке, потому что у мамы Лизы молока так и не появилось. Минаевы жили очень скромно, но в доме была огромная библиотека из лучших произведений русских и европейских авторов. Дмитрий Иванович Минаев (старший) тонко знал не только литературу, но и живопись. Он собрал довольно большую коллекцию картин известных мастеров. Кроме того, Минаев старший отлично рисовал, лучше всего ему удавались сюжеты из истории Древней Руси.

Отец будущего сатирика занимался поэзией и создал один из первых переводов «Слова о полку Игореве» на современном русском языке. Мама Лиза была на фоне мужа «серым» пятном. И хотя она прекрасно знала два языка, много читала, рядом с блистательным мужем она робела. Сам Дмитрий Минаев вспоминал свою мать так; «Мама была очень набожная, ходила в церковь, пекла сама на Пасху куличи. Но ей-Богу, больше я о ней ничего не помню». Через 3 года у маленького Мити появилась сестренка Лиза, которую он обожал. Но уже будучи взрослым, рассказывал друзьям, как он «малую» переодевал в свою одежду, и они играли то в гусаров, то в разбойников, то в пиратов.

Интересно, что первым гувернером Мити и Лизы стал гимназист-старшеклассник Гавриила Никитич Потанин (будущей автор антикрепостнического романа «Старое старится, молодое растет», напечатанного с помощью Н. А. Некрасова в «Современнике»). Безусловно, подрастая среди книг, картин и бесед отца об искусстве, перед маленьким Митей не стоял выбор, кем он станет, когда вырастет. Он всегда хотел стать писателем или на худой конец известным поэтом. Стоит отметить, что примерно с шести лет малыш легко находил рифму не только к предметам, которые видел, но и к людям, которые его окружали. Например, любимую няню Надю, он прозвал «жабой» и сочинил про нее много детских стишков, но это были не милые детские четверостишья, а очень злые строчки, высмеявшие ее внешние недостатки. Будущему сатирику с младых ногтей нравилось обижать и унижать даже близких людей.

Лупили розгами и полюбил повариху

Между тем служебные обстоятельства Минаева старшего сложились так, что зимой 1839—1840 ему пришлось участвовать в походе оренбургского генерал-губернатора Перовского на Хиву. А летом 1841 года Дмитрий Иванович стал смотрителем военного госпиталя в Оренбурге. Вместе с ним в Оренбург переехала и его семья. Оренбург подрастающему сыну нравился еще меньше, чем родной Симбирск. В своем дневнике он так описывал это время; «За что? За что мне это наказание? В Оренбурге серо, смрадно и очень скучно. Мой маленький Лизик, тоже тут все время грустит. И только маман все нипочем: вяжет носки да печет пирожки».

Когда летом 1844 года семья вновь вернулась в Симбирск, Дмитрий облегченно вздохнул. Но втайне мечтал о широких площадях и светской жизни Санкт-Петербурга, в провинции ему было тесно. И судьба ему улыбнулась. Уже в 1847 году Минаева старшего назначают смотрителем Измайловского магазина (интендантского склада) семья переезжает в Петербург.

Безусловно, сам будучи творческим человеком, Минаев старший видел, что сын тянется к творчеству, однако в то время было принято мальчиков воспитывать, как «солдат», поэтому Митю отдают в Дворянский полк, который славился очень жестким воспитанием. За любую провинность наказывали розгами даже генеральских сынков. А если поступок был особо серьёзным, легко было загреметь в солдаты, в строевые части. Вспоминать об этом периоде своей жизни будущий сатирик не любил, говорил только, что не раз был высечен розгами, очень тосковал о доме и горячо полюбил повариху, которая втихаря приносила ему монпансье.

Тем не менее несмотря на строгость учебного заведения, солдафонами подростков тут не воспитывали. Преподавательский состав был блестящий. Например, физику преподавал знаменитый Ленц, а историю русской словесности Введенский, который был большой поклонник Белинского и именно он открыл Мите Минаеву «вселенную» литературы. Его уроки подросток запомнил на всю жизнь.

«Именно Введенский меня так увлек литературой, что я уже не сомневался, что буду заниматься собственным творчеством», — писал Минаев младший в своем юношеском дневнике. Именно в Дворянском полку Дмитрий познакомился с Василием Курочкиным и пронес дружбу через всю жизнь. Курочкин защищал Митю от придирок великовозрастных кадетов, а, главное, снабжал книгами, охотно делился опытом литературного творчества, знакомил с достопримечательностями Петербурга.

И снова ненавистный Симбирск

Ко времени возвращения отца в Симбирск Дмитрию шел 16 год. Если бы он мечтал об офицерской карьере, то родители вполне могли бы оставить его в Дворянском полку, чтобы по окончании двух специальных классов, с углубленной военной подготовкой, он в 18 лет мог быть произведен в подпоручики.

Но Дмитрий, с его мягким характером и мечтательной натурой, уже твердо решил расстаться с армейской службой и вместе с матерью, сестрой Лизой и братом Вячеславом уже летом 1851 года прибыл на родину. И снова он вернулся в ненавистный Симбирск, но с твердой уверенностью уже через несколько лет вернуться в столицу и покорить ее.

Три года в родном городе он упорно готовился к поступлению в университет. Тут к нему пришла первая любовь. Соседскую девочку звали Юля, и она была дочерью владельца магазина, торговавшего мануфактурой. Несмотря на то что они жили по соседству, Митя увидел, ее в церкви, она пела в хоре. Однако, как потом он часто вспоминал со смехом, Юля в ответ на его робкое признание в любви, дерзко рассмеялась ему в лицо.

Интересно, что потом на протяжении всей жизни у Минаева младшего так и не складывались отношения с женщинами. За всю свою творческую жизнь он не написал ни одного любовного стиха, хотя в то время это был очень модный жанр. Кстати, во время подготовки в гимназию Дмитрий познакомился с Николаем Соколовским, который впоследствии также оказал большое влияние на его жизнь.

От Минаева досталось и Пушкину, и Некрасову

Уже летом 1855 года Дмитрий с согласия отца переезжает в Петербург. Юноша грезит о славе, признании и любви. Интересно, что именно в это время Дмитрий Минаев, много думает и говорит о несправедливости к простому народу, жестокости царя и произволу чиновников. Его отец к вольным мыслям сына относится снисходительно, кто в молодости не бредил идеями революции. Приехав в столицу, не считая возможным «сидеть на шее родителей», он устраивается канцелярским чиновником в земский отдел (по крестьянским делам) министерства внутренних дел. Но уже в середине 1857 года в чине коллежского регистратора (в самом низшем в табеле о рангах) уходит в отставку и целиком отдается литературному творчеству.

Собственно, с этого времени из вполне домашнего, хотя и немного едкого юноши он превращается в сатирика. В то время модно было писать эпиграммы, особенно этим увлекались молодые аристократы. Но если у Пушкина это было: «И привлекать улыбку дам, огнем нежданных эпиграмм». то у Минаева это было всегда на грани фола, жестко, метко, талантливо. Если сравнивать его с современными авторами, подобного жанра, то это очень похоже на эпиграммы Валентина Гафта. И Минаев, и Гафт не щадили ни врагов, ни друзей, и от этого врагов становилось еще больше.

Настоящая слава пришла к Дмитрию Минаеву, когда он стал печататься в популярных журналах. В 1860—1861 годах он становится постоянным сотрудником трех самых радикальных журналов: «Современника», «Русского слова» и «Искры». В «Современнике» он по преимуществу печатал переводы европейских поэтов. В «Русском слове» из номера в номер Минаев помещал сатирическое обозрение «Дневник темного человека», в котором очень едко показывал картину русской действительности и хлестко критиковал популярных авторов того времени. Для него не было авторитетов.

Он талантливо спародировал поэму Пушкина «Евгений Онегин», и «Онегин» в его исполнении был в то время не менее популярен, чем подлинник. Он критиковал творчество Некрасова, хотя сам был близок к демократическим идеям. Есть гипотеза, что топовое стихотворение позапрошлого века «Прощай немытая Россия» написал вовсе не Юрий Лермонтов, а Дмитрий Минаев, но доказательств этому нет.

Начал пить от несчастной любви

В это же время он женился. Его жену звали Софья, и брак сразу не сложился, несмотря на то что в нем родилось двое детей. Сам Минаев не любил говорить о личной жизни. Но его друг Соколовский вспоминал, что Дмитрий никогда не торопился вечером домой. «Минаев после работы в редакции шел в ближайший трактир и там пропускал одну рюмочку за другой. Объясняя это тем, что у него плохая жена, поэтому он и пьет водочку». Впоследствии Дмитрий Минаев узнает, что «рогат», и разведётся с ветреной женой. Но всю жизнь к женщинам будет относиться с небольшим презрением и осторожностью.

Воспользовался инсайдом друга

Безусловно, отдельное место в творчестве нашего земляка Минаева занимает произведение «Симбирская губернская фотография», которое не только произвело в родном городе писателя эффект разорвавшейся бомбы, но и надолго поссорило его с земляками. В 1862 году Минаев работал в столичном журнале «Гудок» и просто бредил идеями преследования произвола и неправды. Как раз в это время в Петербург приехал его гимназический друг Николай Соколовский, о котором мы писали выше. За пять лет работы следователем он прекрасно изучил все слои общества и помог приятелю быстрее и точнее набросать портреты симбирских Чичиковых, Ноздревых, Плюшкиных и других «героев», прославившихся казнокрадством, взяточничеством, самодурством, развратом и иными «доблестями».

Говоря современным языком, Дмитрий воспользовался инсайдом друга и показал нравы города «С-ка». Когда «Губернская фотография» (с характеристиками почти восьми десятков лиц) была готова, Соколовский увез экземпляр рукописи на родину, где она пошла по рукам без цензурных сокращений и с расшифровкой полных фамилий помещиков, чиновников и светских «львиц».

И хотя фамилии персонажей были видоизменены, и автор скрылся за псевдонимом «Ж. Свияжский», «герои» с ужасом и гневом себя узнали, как, впрочем, догадались и о настоящей фамилии автора. По воспоминанию современников, после прочтения «Фотографии» в городе начались не только публичные скандалы, но и разводы.

Пожалуй, Минаева младшего можно назвать самым противоречивым известным жителем Симбирска. С одной стороны людей поражала его удивительная начитанность, великолепное знание языков, его творчество высоко ценил Салтыков-Щедрин. С другой стороны, он был авантюрист и циник. Скорее всего, именно от противоречия своей натуры за свою творческую жизнь Минаев имел более 30 псевдонимов, для того времени это был рекорд. В его яркой жизни были взлеты, падения, тюрьма, попытка суицида, и только не было настоящей любви, которая, возможно, сделала бы его сердце более мягким.

Встретились два одиночества

В 1883 году произошла и важная перемена в личной жизни Дмитрия Минаева: он смог оформить развод с женой, которая в последнее время не только в открытую ему изменяла, но издевалась над его творчеством. С нею остались сын Митя и дочь Катя. В это трудное время резко ухудшилось состояние здоровья Дмитрия Дмитриевича, и врачи указывали на необходимость лечения в Крыму или на юге Украины.

К счастью, у него появилась добрая и верная помощница Екатерина Николаевна Худыковская — вдова врача, очень образованная женщина. Минаев, наконец, почувствовал настоящую поддержку близкого человека. Они познакомились случайно, он помог ей донести до извозчика рождественскую елку. Так, под падающими на вечерний город снежинками встретились два одиночества. Скорее это была не любовь, а жалость друг к другу. Через некоторое время после их знакомства Минаев решает навсегда уехать из столицы.

Минаев упаковывает свое небогатое имущество — главным образом книги и рукописи, поездом через Москву едет до Нижнего Новгорода, а затем, пароходом по Волге плывет в Симбирск. Что заставило Минаева после 30-летнего проживания в Петербурге вернуться в родной город, где не осталось ни близких родственников, ни друзей юности, зато было много влиятельных лиц, осмеянных им в «Губернской фотографии», — непонятно. Сам поэт объяснял друзьям, что в Симбирск он поехал «отдыхать и лечиться воздухом родины». И наверное, где-то в потаенном уголке души теплилось желание, пройдя свой путь до конца, покоиться на кладбище у Волги, рядом с могилой отца...

Как бы то ни было, а в конце 1887 года Дмитрий вместе с Екатериной приехали в родной город и вскоре приобрел на имя Худыковской на Нижне-Солдатской улице поблизости от Свияги «недвижимое имение».

Отомстили не только горожане, но и город

Болезнь мешала поэту по-настоящему вникнуть в жизнь города. Но он не жил, как отшельник. Когда боль в почках отступала, он гулял, любовался Волгой. Катя много работала в саду, часто они вместе подолгу сидели на скамейке и любовались цветущими яблонями. К ним заглядывал один из самых известных городских докторов Покровский. Но болезнь почек прогрессировала. Екатерина рассказывала, в письмах своей сестре, что Дмитрий совершенно не боится предстоящей смерти, потому что очень страдает от невыносимой боли. В апреле 1889 года почечные приступы у Дмитрия Дмитриевича участились, он умирал очень тяжело. Но и угасая, он старался не унывать, а когда становилось лучше, возобновлял работу. Его «лебединой песней» стали переводы эпиграмм римского поэта-сатирика Марка Валерия Марциала. Мечтал Минаев написать воспоминания о былом, встречах и знакомстве с замечательными людьми. Но не успел.

Из-за приступа, случившегося в ночь с 9 июля на 10 июля, Дмитрия Минаева не стало…

12 июля состоялись его похороны. За гробом шли три человека: Катя вся в черном, повариха и доктор Покровский. Ни одно государственное или общественное учреждение не прислало ни венка, ни представителей.

Интересно, что после смерти Минаеву отомстили не только игнорировавшие его кончину горожане, но и город. Погост, на котором его похоронили вместе с отцом, был затоплен. Могила была перенесена на Воскресенское кладбище, однако краеведы до сих пор не уверены, есть ли в этой могиле прах отца и сына Минаевых.