Священника села Еделево Сызранского уезда (ныне Кузоватовский район Ульяновской области) тридцатилетнего Ивана Ивановича Леонтьева арестовали и поместили в Симбирский домзак в середине сентября 1924 года. Человек он был малограмотный, по его же собственным словам, нигде в школах не учившийся. До четырнадцатого года принадлежал к старообрядцам, но затем перешел в «классическое» христианство и последние десять лет служил священником в еделевском храме.

Ульяновский губотдел ОГПУ обвинял Леонтьева «в изготовлении, хранении с целью распространения среди верующих агитационной литературы контрреволюционного характера».

К сожалению, сама «литература» в материалах дела не сохранилась, поэтому судить о ее содержании можно лишь по довольно путаным и невнятным объяснениям самого священника, которые тот давал на заседании Ульяновского Губернского суда, начавшемся 6 января 1925 года.

В частности, подсудимый утверждал, что тексты «богослужебных книг» в злополучную «литературу» - рукописные листовки, он переписал со страниц, вырванных из какого-то дореволюционного журнала, а те, в свою очередь, ему давал некий Степан Александрович Воронин из Ерыклов. А стишок выписал из журнала «Кормчий», который отыскал в церковной библиотеке. Речь в этих его «прокламациях», по словам священнослужителя, шла только о боге и содержала религиозно-нравственное учение. То есть все то, о чем он и так говорил во время своих проповедей, вполне разрешенных советской властью. А коли о чем-то дозволялось говорить людям вслух, то с тем же самым можно было обращаться к ним и письменно, – вполне логично предпологал Леонтьев.

«Своими словами я пресекал зло неверующих», – утверждал батюшка. Из «листочков», вывешиваемых им в церкви, следовало, что человек, совершающий преступление, будет караться как законом церкви, так и гражданским, что, по мнению Леонтьева, было очень актуально, поскольку «в то время были и побоища, т.е. убийств не было, но избивали друг друга в драках… Грабежи были. А я, как врач духовный, видя болезнь, должен давать лекарство». Но «если отлучить неверующего от церкви, то им не будет худа. Нужно сначала подействовать на человека. Есть в среде христианства безбожники, но они ходили в церковь», – утверждал батюшка. И именно к таким людям были обращены его настенные «поучения». Но никак не к коммунистам, как отчего-то посчитали в ОГПУ, хотя ни против ВКП(б), ни против советской власти священник ничего не замышлял, а наоборот, желал идти с ними рука об руку. Однако в этом стремлении переусердствовал, поскольку не знал, что тексты, предназначенные для публичного чтения, вывешивать в общественных местах дозволялось исключительно с разрешения и одобрения начальства в лице гублита.

Выслушав подсудимого и зачитав его писания, суд пришел к выводу, что факт умышленной агитации против Соввласти со стороны Леонтьева, не доказан, и в этой части его оправдал. А осудил за «изготовление, хранение с целью распространения и распространение агитационной литературы контрреволюционного характера», приговорив к трем годам лишения свободы за вычетом трех месяцев и двадцать одного дня, уже отбытых осужденным в домзаке. Кроме того, как элемент, признанный социально опасным, Леонтьев подлежал трехлетнему выселению из пределов Ульяновской губернии.

Однако Господь и Верховный Суд уберегли священника от несправедливой кары. Рассмотревший 14 февраля того же года кассационную жалобу осужденного, Высшая судебная инстанция РСФСР с приговором Ульяновской Фемиды не согласилась, посчитав, «что по характеру совершенного Леонтьевым преступления, не требуется такой суровой меры социальной защиты» и снизила ее с трех лет до одного года. А поскольку треть этого срока осужденный уже отбыл во время предварительного заключения, то, на основании Постановления ВЦИК от 12-го мая 1924 года, священник Леонтьев был освобожден из-под стражи условно досрочно.

Окончательно же эта история завершилась 16 июля 2002 года, когда Ульяновская областная прокуратура вынесла свое заключением о полной реабилитации Леонтьева И.И. и причислила его к числу жертв политических репрессий.

ГАУО Ф. Р-1049, оп. 7. Дело 7. Л. 1, 9, 15,16.19.

Владимир Миронов

Источник фото