- Было у нас в Сухом больше тыщи домов. И все были горшешники. Редко у кого лошадь была, а больше на коровах или на телятах возили. Глина – кругом, мы живём на глине: и красная (облитáя), и пёстрая. Были года в совестко время, пригоняли трактор С-100 и всё в карьере равняли – чтоб мужики глину не брали. Теперь говорят – возрождай, а там уж всё лесом поросло. Да и мастеров уж, считай, не осталось.
До 48-го года коллективизация шла. Не все в колхозе были. Их жали до той поры, пока последние не вступили в 48-м году. Принесли на единоличников такой налог – непостижимо. А вступишь в колхоз – в два раза налог ниже.
В то время с единоличника в год брали 80 килограмм мяса, 150 яиц, а масла-то уж и не помню сколько. А с колхозника брали 40 килограмм мяса, 100 яиц и два килограмма масла (или брынзы).
Куда ни пойдёт, мать меня с собой тащила. Например, на разлив за травой для коз. Тачку берём…
Ой, господи, про коз-то я забыл. У нас были козы: Катя – чёрная, Рая – белая. Эта улица – по-здешнему Юхма. А тогда она называлась Юхма вшива. В соседях у нас женщина жила. Тут от Беловодской МТС трактористы у неё квартировали. И вот на Рождество никак не найдём Катю… Трактористы её зарезали – селянку сделали. Самогонки купили, наелись, напились…
И кому мы чего доказать могли? Я – вот такой, Васька-брат ещё меньше, а уж сестра Анна Ивановна совсем была маленькая. Мать, бывало, плакала: «Мне бы только Кольку… Мне бы только Кольку…» Вроде уберечь. Помощь ей от меня была.
А в другой раз пришли за какой-то налог арестовать у нас имущество. Арестовали Раю. Мы трое, стояли в окошке и плакали.
Приходила Агафья Лукьяновна, она председателем сельсовета была в то время. С ней двое мужчин. Один двухметровый, Анáгоров была его фамилия. Они нашу Раю – за рога и увели. Дошли до одного места, зарезали, съели, самогонки напились. И другое дело сделали, что им надо было.
А мы трое стояли и плакали… Ведь три дитя плакали, просили… Мать четвёртая кричит, мол, оставьте! Дети!.. Всё равно утащили.
Сейчас за каждого дитя ругаются – министры, правители. А в то время вон как…
И вот, бог дал выжить. Брат-покойник, он с 37-го года. Ну, выпивал он, я не говорю, что не выпивал. У него семеро детей было, работник был замечательный: и шоферил, и трактористом был, и дорогоукладчиком. И кем он не был – у него из рук ничего не выпадало.
И вот в четвёртом классе я уже не учился. Сел за отцову машинку горшки делать, да какие там горшки – колгушки. Я вроде смышлёный был. С матерью съездим в лес за глиной. Сидишь, крутишь, да с доски-то падаешь – ног не хватает, тряпку привязываешь. Сначала ничего не получалось. Сам от себя учился.
Сделал я первый десяток, пришёл к дяде Васе Чекуряеву (покойнику): «Посади мои колгушки». А он уж настожил свои в горн. Поглядел на меня: «Ну, приноси». Принёс я в лукошке, он камни разобрал, посадил мои. А другой мог и прогнать из горна даже: чего тебе, мол, тут надо?
Мы с матерью возили мои горшки на салазках, на тачке в Драгино, в Коржевку – на базар. Погода – непогода, а идёшь. Ездили в одной фуфайке и ни хера не мёрзли. Потому что верёвку сбоку и пошёл. Везём пяток-десяток – рублей на пять, на шесть продашь. Хоть кринку молока да принесёшь. Хлеб был на вес золота.
А потом хлеба совсем не стало. Кое-как стали доходить до леса. В лесу растёт орешник, на нём серьги. Вот эти серьги и стали таскать. Всё шло, чтоб набить живот. Пузо вот такое было.
Самим есть нечего, а через село чужие люди шли и шли. С Беловодки много было. У соседки Арины двое или трое беловодских в доме померло. А хоронить-то некому, силов-то нет. Сельсовет наряжал кого-то: на тачку положат и… Выроют на два штыка, голова-то вроде укрыта, а носки наружу…
Постой, я не могу больше…
(Начало воспоминаний:
Продолжение воспоминаний:
Часть 5: о возвращении с войны,
***
Николай Иванович Акимов. 81 год (на момент записи воспоминаний, скончался 19 марта 2018 года). Всю жизнь прожил в родном селе Сухой Карсун за исключением четырёх лет службы в морской пехоте Тихоокеанского флота (остров Русский близ Владивостока) и многочисленных поездок с горшками (на телёнке, корове, лошади, а позднее – на грузовиках) по городам и весям бывшего Советского Союза.
Вместе с супругой Марией Григорьевной воспитали троих детей, почти все дети и внуки – военные.
До последнего времени занимался гончарным делом. Стал одним из создателей Сухокарсунского музея и центра гончарного ремесла, где несколько лет в качестве мастера обучал школьников.
Источник: Антология жизни. Геннадий Дёмочкин "Девчонки и мальчишки" Семеро из детей войны. Ульяновск, 2016 г.
Геннадий Демочкин "Девчонки и мальчишки". К читателю
Генеральный спонсор
Сбербанк выступил генеральным спонсором проекта в честь 75-летия Победы в Великой Отечественной войне на сайте "Годы и люди". Цель этого проекта – сохранить память о далеких событиях в воспоминаниях живых свидетелей военных и послевоенных лет; вспомнить с благодарностью тех людей, на чьи плечи легли тяготы тяжелейшего труда, тех, кто ценою своей жизни принёс мир, тех, кто приближал Победу не только с оружием в руках: о наших самоотверженных соотечественниках и земляках.
