На днях, путешествуя по Волге, посетила Ульяновск Майя Александровна Виноградова, представительница сразу трех старинных симбирских родов.
Вопреки ожиданиям, дама дворянских кровей оказалась не 90-летней старушкой, а молодой порывистой женщиной, физиком-теоретиком и, к тому же, секретарем по внешним связям в партии Олега Румянцева. Принимали гостью в доме Языковых, где, по преданию, бывал Пушкин, а на этот раз собрались работники ульяновских музеев, краеведы, братья-журналисты и… потомки дворянских родов, живших некогда в славном губернском Симбирске. Майя Александровна Виноградова ведет свой род от старинных дворянских фамилий Чебоксаровых, Сахаровых, Цетнерских. Кустистое генеалогическое древо давало России сначала крепких помещиков, купцов и промышленников, а затем концертмейстера Большого театра, ректора Казанского университета, всемирно известных этнографа и генетика. Все в русской традиции: долго барышом не заниматься, одно-два поколения, а потом получаются Станиславские.
Местный краевед Сергей Петров подсчитал, что в середине прошлого века 8% населения Симбирска составляли дворяне. Прибавьте сюда прислугу, домашних врачей и учителей… Настоящее дворянское гнездо! Беру наугад из Дворянской родословной книги Симбирской губернии:
Князья Баратаевы, Баюшевы, Вадбольские, Валконские, Гагарины, Давлет-Кильдеевы, Долгоруковы, Куракины, Оболенские, Ухтомские, Хованские.
Графы Зубовы, Коссаковские, Орловы-Давыдовы, Толстые…
Бароны Стремфельды и Штемпели…
Всего – больше 800 фамилий. Тех самых, что продолжали до поры веселую и роскошную жизнь, наряжались, ездили на балы и приемы, танцевали, кутили, пили, случалось, много пили, случалось, развратничали, но, будучи почти в поголовном взаимном родстве, своих в обиду не давали, в случае чего, объединялись для отпора и последовательно свалили двух неугодных генерал-губернаторов.
Вот бы только понять, каким таким способом между кутежами и танцами этот город-дворянин на Волге регулярно являл миру историка Карамзина, баснописца и министра юстиции Дмитриева, энциклопедиста Ивана Тургенева, писателя Гончарова, поэтов Языкова, Ознобишина, Минаева. Некий молодой уроженец Симбирска с дипломом юриста, стремясь получить в свое время адвокатскую должность, тоже писался в анкете: Владимир Ульянов, дворянин.
Вот только потом, в результате отнюдь не адвокатской его деятельности, завелась та кровавая свистопляска, когда крестьянский лапоть в разоренной усадьбе просвещенного помещика Поливанова топтал рукописи Пушкина, Гоголя и Достоевского, когда революционные солдаты врывались в дом Сахаровых с требованием выдать девиц, поскольку «в казарме у нас не чищены сортиры», когда был выброшен из своего семейного склепа скелет поэта Ознобишина, когда аристократическое кладбище Покровского монастыря срыто бульдозером и превращено в место погребения лишь одного человека, Ильи Николаевича Ульянова.
Только через два года после объявления перестройки тихонько в краеведческий отдел Дворца книги стали приходить разные люди и скромно интересоваться сборниками дворянских родословных. И объявились (опять же не слышно) в Ульяновске родственники издателей Юргенсов, помещиков Наумовых, князей Баратаевых и Муриных.
Никаких дворянских собраний, требований вернуть недвижимость и (боже упаси!) землю, уж они-то лучше других понимают, чем грозит новый такой передел, живут, по преимуществу, в центре, но случается, и на окраинах, имеют стандартные дачные наделы, много говорят о садовых делах и заготовках, а сейчас начинают копать картошку.
31 августа 1992 г.