В архив люди попадают случайно, говорит замечательный ульяновский архивист, заслуженный деятель культуры Ульяновской области Антон Шабалкин. Нет ребёнка, который бы в детстве мечтал о такой профессии, и с этим тоже трудно не согласиться. Но случайности неслучайны. Тем более, если человек приходит «случайно», но задерживается надолго. Надёжным штурманом в архивном «море» назвал Антон Шабалкин своего предшественника и коллегу Николая Смирнова. Скупой на похвалы краевед-ленинист Жорес Трофимов аттестовал его самым знающим специалистом, добрейшим человеком, незаменимым помощником.

В Ульяновский архив Николай Смирнов (1894–1968) пришёл в 1936 году 42-летним, сложившимся человеком. За плечами Костромская первая мужская гимназия, физико-математический факультет Московского университета, Одесское военное училище, Первая мировая и Гражданская войны со службой в частях особого назначения.

Николай Смирнов — выпускник Костромской гимназии:

Между войнами — после революции 1917 года — Николай Смирнов успел жениться. Жена — на загляденье, дочь лесопромышленника (как газовик или нефтяник в современных категориях), мещанского старосты уездного города Кологрива, что в Костромской губернии Надежда Стогова (1896–1971). Вмещавший в себя меньше трёх тысяч жителей Кологрив в шутку называли эталонным провинциальным городом, но во всякой шутке есть только доля шутки.

Название Кологрива звучало, благодаря очень развитой в Кологривском уезде лесной промышленности, что создавало предпосылки для развития образования, общественной жизни и культуры. Славу города упрочивали его деятели и уроженцы, например, замечательный русский этнограф, историк и беллетрист Сергей Максимов, автор невероятно популярной, многократно переизданной «Нечистой, неведомой и крестной силы».

Замечательным человеком был отец ульяновского архивиста, Николай Яковлевич Смирнов, тоже лесопромышленник, начинавший мальчиком на побегушках. Потом Николай Смирнов-старший бурлачил. Труд бурлака был нелёгок, но хорошо оплачивался. На накопленные 300 рублей бурлак приобрёл пароход, на котором возил по реке Унже, левому притоку Волги, грузы и пассажиров. Для завлечения публики была изобретена безотказная «программа лояльности»: каждый купивший билет имел право на даровой стакан водки.

Владеть пароходом было делом статусным, вроде как самолётом в наши дни, и благодаря этому 28-летний Николай Яковлевич выгодно женился на 16-летней барышне с хорошим приданым и образованием. Хорошее образование родители постарались дать и своим многочисленным потомкам — в семье Смирновых выросло не менее шестерых детей.

Особую известность — о нём писал популярнейший в советские времена журнал «Вокруг света» — получил младший брат нашего архивиста Петр Николаевич Смирнов (1901–1985). Петр Смирнов долгие годы проработал в Кологривском краеведческом музее, сочетая энциклопедические знания, таланты художника и артиста, чутьё знахаря и травника и редкое бескорыстие. Это был один из тех праведников, на которых держалась и держится Русская земля.

Петр Смирнов (справа в первом ряду) вместе с кологривскими педагогами:

Николай Николаевич был достоин своего брата, тем более советская власть постоянно «напоминала» родственникам, что они дети лесопромышленника, хотя они сочувствовали советской власти и готовы были лить за неё свою кровь. Военная служба оказалась сильным потрясением для здоровья Николая Смирнова, а в семье подрастал сын Евгений. Чтобы кормить его, Николай Николаевич в буквальном смысле тянул лямку, устроившись бурлаком, но сил не хватило надолго. В 1931 году семья Смирновых навсегда покинула Кологрив в попытке писать биографию с чистого листа. Четыре года помыкав по Москве и её окрестностям, в 1935 году Смирновы окончательно перебрались в Ульяновск, поближе к маме Надежды, которая проживала в селе Новый Урень.

Николай Смирнов писал, что всегда тяготел к исследовательской работе — и на пятом десятке появилась возможность реализовывать себя как исследователя. В конце 1937 года он приступил к подготовке газетных статей на материалах Ульяновского архива по общей теме «Прошлая жизнь русского народа, преимущественно Симбирской губернии». Статьи и заметки Николая Николаевича, публиковавшиеся на страницах газеты «Пролетарский путь», ставшей в 1943 году «Ульяновской правдой», были написаны живо, насыщенно.

Даже в прозу архивной работы у Николая Николаевича получалось добавить остроумия: «Письмо от архиепископа Антония Храповицкого из Петербурга о заседаниях Государственного совета (учреждение пока мёртвое), из-за этой медлительности нужно жить в Петербурге более месяца и зря толкаться (автор здесь употребляет очень красноречивое, но не удобопроизносимое сравнение)». Не зная ничего про владыку Антония, после таких строк в архивной описи я специально решил узнать про него. Действительно, выдающийся был человек!

Николая Николаевич стал свидетелем реконструкции Ульяновска к 100-летию со дня рождения Ленина, хотя самого торжества не застал — скончался в мае 1968 года. «Ульяновск раздвигается во все четыре стороны, — описывал он происходящее в апреле 1968 года, за считаные недели до смерти. — Всё больше и дальше от зоны старого Симбирск, а в этой зоне старое во многом разрушается и заменяется новым».

«Говорят, на Гончаровке будет построено высотное здание эффектной красоты и с башней, на которой будут звучать знаменитые Симбирские часы, что были на одном из соборов. Может так, а скорее, на башне водрузят какой-нибудь пусто-словесный лозунг вроде: "Мороженое лучший десерт", или даже: "Прохожий, ты не спрашивай, не выпытывай о том, будет ли зимой молоко в магазинах, ибо нельзя объять необъятное!!!"». Речь здесь идёт о Доме быта, Кривом доме на пересечении Карла Маркса и Гончарова. К 100-летию с его строительством не поспели, запустили в 1971 году. Это сейчас здание пестрит рекламой, а в советское время обошлось без неё. А часы с Вознесенского собора в 1974 году были водружены на Дом Гончарова.

«Так уже человек издавна создан и издавна так живет, — подводил архивист итоги своей жизни. — Вначале прыгает по крышам, горам и деревьям, прочим высотам лазит, а потом и по асфальту тротуарному передвигается с палочкой и затыкается за каждый камешек».

И даже над собственной смертью успел пошутить этот человек, проживший такую непростую жизнь, сочинив по себе автоэпитафию: «Пребывающий под сим валуном сник безвозвратно, но веры в человечество не растерял. Равняйтесь по усопшему!»…И теперь она действительно начертана на надгробии Николая Николаевича.

Иван СИВОПЛЯС — старший научный сотрудник Музея-заповедника «Родина В. И. Ленина»