А судьи кто? Часть 2 / 17 Декабря 1937 / История Ульяновска / Годы и люди

Его пространное заявление на имя председателя комиссии Афанасьва «По вопросу извращения закона работниками р/ прокуратуры и н/суда», датированное 17 декабря 1937 года, свидетельствует как о глубокой погруженности бывшего директора ДК в судебную тему, так и о его многомесячной борьбе за справедливость вообще и против судьи Бирюкова в частности.

Последнего Романов прямо обвинял в извращении законов и применении «метода искусственных мотивов оправдания явных преступников». Об этом, утверждал любвеобильный бывший директор, было известно как самому районному прокурору Арянину, так и его помощнику Соболеву. Но ни тот, ни другой «не только не предпринимали никаких мер к устранению указанных ненормальностей, но даже прикрывали и способствовали в этом Бирюкову».

По мнению Романова, немалую роль в безнаказанности судьи играли его личные связи в областном суде, в частности с членом такового и личным другом Потаповым, вместе с которым они работали в Ульяновске.

Пользуясь поддержкой сверху, Бирюков, по мнению подследственного обличителя, все данные «обычно переводил насмарку или безосновательно отказывал приобщить к делу, одновременно игнорировал доводы и документальные доказательства хозяйственника», незаконно восстанавливая на работе уволенных сотрудников. «При таких условиях хозяйственник лишался судьей незаконным путем не только представленных законных прав, но и [возможности] вести борьбу с хищением, дезорганизацией и другими злоупотреблениями», – сокрушался бывший директор Дома колхозника.

Перечень и «анализ» не законных, по его мнению, действий Бирюкова как по «мясному делу», так и по другим, занимает два листа, исписанных убористым почерком с обеих сторон.

И хотя основной удар в этих разоблачениях направлен на судью, однако, так сказать, рикошетом, перепало и Арянину. «Прокурор Арянин точно также располагает протекцией и связями в Обл. Прокуратуре, ввиду чего, несмотря на бесспорность незаконности действий Арянина, к нему проявляется облпрокуратурой недопустимая снисходительность. Все это вместе взятое говорит о необходимости передать вопрос на рассмотрение в Сов. контроль и соответствующие органы», – завершил свое объяснение товарищ Романов.

А товарищ Афанасьев в одном из отчетов сообщал руководству, что «большая часть в материале Романова по делу суда мной подтверждается проверкой, что наталкивает меня на мысль о том, что материал о взятках, возможно, также будет подтвержден, если этим вопросом займутся специально органы НКВД». Однако в официальном письменном «объяснении» Романова о взятках нет ни слова! Поэтому можно предположить, что о наиболее деликатных моментах «обвиняемый обвинитель» информировал председателя комиссии устно, а тот вставлял эту информацию в свои отчеты. И как раз именно в них уже ощущается легкий классово-политический «аромат».

«Сор» в судейской «избе»

Одна из главных претензий проверяющих к судебным органам района состояла в том, что таковые засорены классово чуждым элементом.

«В первом народном участке (судья Бирюков) до последнего времени работала в качестве секретаря Саушкина – дочь попа, который арестован и имеет с ним связь. Саушкина, работая в суде, поддерживала связь с арестованным попом. В анкетах и др. материалах Саушкина скрыла свое соц. происхождение.

Когда Саушкину разоблачили, Бирюков полтора месяца тянул вопрос с ее увольнением. Саушкина была уволена по постановлению парт. организации. Но Бирюков, уволив Саушкину, до сих пор не привлек к ответственности за сокрытие соц. происхождения», – говорилось в отчете.

Секретарем второго судебного участка трудилась некая Степанова – дочь владельца булочной Попова. Правда, в октябре 1935 года за мошенничество с гербовыми марками и халатное отношение к работе Бирюков ее уволил. Однако, спустя полтора года – в мае 1937-го вновь взял на работу.

В качестве судисполнителя в суде работала и гражданка Назарова – дочь крупного подрядчика Белова и жена бывшего начальника царской тюрьмы Щеглова, сбежавшего из города вместе с белыми. Все это Назарова сознательно скрыла, и созналась лишь во время проверки, когда, по указанию проверяющих, следователь на нее как следует надавил.

И ладно бы, если порочащие связи имел только технический персонал.

Судьей 3-го участка работал кандидат ВКП(б) Беляков, который (страшно сказать!) жил вместе с тестем-кулаком Ермилиным. Да не просто с кулаком, а с председателем церковного совета!

Хуже того, при беседе с ним, кандидат ВКП(б) и народный судья Беляков, пытался оправдать родственника, утверждая, что на того клевещут, поскольку на самом деле тесть является бывшим служащим, а ныне – пенсионером, в доказательство чего предъявил проверяющим трудовой список Ермилина и его пенсионную книжку.

Однако, в конце концов, правда восторжествовала и судье пришлось сознаться в том, что старик Ермилин – человек очень верующий и действительно состоит в церковном совете при Куликовской церкви. Однако является не председателем, а членом ревизионной комиссии, за что получает жалование – 75 рублей в месяц. И что он, Беляков, помогал ему в ведении его дел, в частности инструктировал Ермилина, как ревизовать церковный совет.

Но не только. Проверяющими был установлен факт, когда Ермилин, от имени вновь избранного церковного совета подал в нарсуд заявление о взыскании с бывшего состава не сданных тем (фактически украденных) церковных средств.

Это дело разбирал сам Беляков и, как не трудно догадаться, решил его в пользу тестя, хотя не мог не знать, что по закону церковные дела светскому суду были не подсудны, поэтому он не имел права принимать иск к рассмотрению. Или, в крайнем случае, обязан был взять самоотвод, как родственник истца.

И, наконец, даже после того, как Ермилина арестовали, как враг народа, Беляков продолжал проживать с семьей в его доме и «охранять его имущество».

Злоупотреблял служебным положением и судья 1 участка Бирюков, который, по сведениям членов комиссии, брал взятки за проведение судебных дел. Например, с гражданина Ф.Г. Шишкина он получил 500 рублей и еще 2000 – с группы крупных спекулянтов, о чем знали бухгалтер «Племзаготскота» Половов, а также гражданка Клавдия Кавалерова, работавшая в детской поликлинике, что на ул. Л. Толстого.

«Со своей стороны прошу Горком ВКП(б) поручить органам НКВД проверить материал в части обвинения судьи Бирюкова в получении взяток», – ходатайствовал Афанасьев, поскольку сам он, по его словам, затруднялся «приступить к проверке данного материала и мог испортить все дальнейшее дело».

Что касается засоренности судебных органов классово-чуждым элементом, то виновными в этом, по мнению председателя комиссии, были все тот же судья Бирюков и парторганизация суда, которые своевременно не проверила личный состав судебных работников.

Прокурор и политические физиономии

Однако не только они, но и прокурор товарищ Арянин, как парторг, который своевременно не предпринял мер к проверке политической физиономии работников суда. А как прокурор, не сделал то же самое в отношении общественных обвинителей, поскольку таковые, по его словам, выбираются на предприятиях и в организациях, где и должны заботиться об их «физиономиях». В задачу же прокуратуры это не входило.

Ну, и наконец, самое главное «преступление» в котором подозревали главу районного надзорного органа: в связи с юрисконсультом пищеторга Саблуковым – приятелем и даже другом арестованного белогвардейца-колчаковца Богушевского.

«Проверив этот материал, я установил, что тов. Арянин никакой личной связи с Саблуковым не имеет, – докладывал председатель комиссии. – Саблуков, как юрист-консульт, выступает в суде по делам пищеторга. Кроме того, прокуратурой поручалось Саблукову выступать по нескольким делам, связанным с пищеторгом, в качестве общественного обвинителя. Таким образом, данный материал не подтверждается», – окончательно оправдал Аряниа Афанасьев.

Окончание статьи: А судьи кто? Часть 3