Судьба разведчика. Часть 2 / 22 Ноября 1932 / История Ульяновска / Годы и люди

Вернувшийся из Берлина в Москву Корнель был назначен заместителем начальника 1-го отделения ИНО Захара Ильича Воловича, впоследствии возглавившего Оперативный отдел ГУГБ НКВД СССР.

Заняв кресло в центральном аппарате, новый сотрудник невольно погрузился в пучину аппаратных интриг, которые неутомимо плёл заместитель руководителя ИНО Михаил Савельевич Горб, откровенно пытавшийся подсидеть своего непосредственного начальника Артузова. Тот, по его мнению, «работать не умеет, потому что – старый дурак, который думает не головой, а другим местом». А потому максимум, на что он способен, так это быть некой живой «вывеской» ИНО, представляя таковой в ЦК. Руководить же спецслужбой по-настоящему способен только он – Горб. Но для этого у него пока нет достаточного авторитета в Центральном Комитете. А потому необходимо создать в ИНО такую ситуацию, которая бы со всей очевидностью показала, кто является номинальным, а кто – фактическим и эффективным руководителем Отдела. Своими планами, по утверждению Корнеля, Горб делился с ним неоднократно и вполне открыто, хотя каждый раз предупреждал, чтобы новичок об этом никому не говорил. «Хотя, даже если и расскажешь, всё равно я от этого откажусь, а верить будут мне, а не тебе», – самоуверенно усмехался Михаил Савельевич.

Но даже если бы Горб помалкивал, его усилия по компрометации начальника были видны, что называется, невооружённым взглядом. Например, на ежедневных совещаниях при обсуждении вопросов, так или иначе требовавших принятия каких-то решений именно Артузовым, его заместитель ухитрялся повернуть обсуждение так, чтобы выставить начальника человеком некомпетентным.

Весь личный состав отдела, включая сотрудников заграничных резидентур и «подпольщиков», то есть разведчиков-нелегалов, Горб негласно поделил на «чужих» и «своих». Первых он изо всех сил компрометировал, вторых – напротив, всячески поддерживал и продвигал. Например, при отправке за границу работников, принятых на службу по рекомендации Артузова, его заместитель заранее называл таковых балластом, иждивенцами Артура Христиановича и заявлял, что соглашается на их командировку только потому, что не хочет ругаться с начальством и что некоторый процент балласта в аппарате есть явление вполне нормальное. А тех «чужих», кто уже оказывался за границей, под любым предлогом старался отозвать. Среди «подпольщиков» и резидентов Горб также стремился иметь как можно больше «своих» людей. Или, по крайней мере, таких, которые не были бы сторонниками Артузова.

В качестве примера внутриведомственной перевербовки Корнель приводит ситуацию с неким «Хиртом» – нелегалом, по предложению Артузова отозванным на год в Москву, в центральный аппарат Особого отдела. Первоначально по каким-то причинам этот человек был сильно настроен против Горба. Однако в течение всей командировки ему постоянно намекали, что решение начальника ИНО означает недоверие к нему, умаление его заслуг и профессионализма, так что через год Хирт отбыл за кордон стопроцентным сторонником товарища Горба.

А вот резидента, работавшего под псевдонимом «Артём», перевербовать не удалось, и на него стали усиленно собирать компромат, не гнушаясь сплетен, а также всячески раздувать его ошибки, лишь бы доказать негодность разведчика к работе. Однако переманить его так и не смогли. И тогда Горб решил усилить резидентуру в Вене, перенеся туда основную работу из Берлина и переподчинив её резиденту «Алексею», оставив таким образом «Артёма» не у дел.

Важным инструментом формирования круга «своих» были автомашины, которые раздавались «нужным людям» из числа сторонников Горба. Для приобретения автомобилей в Берлин был даже специально командирован некто Самсонов, который привёз три «Бьюика» и два «Форда». Первые достались самому Горбу, Самсонову и Никольскому, а остальные – Минскуру и Воловичу. Деньги на покупку ещё одного «Форда» выделили и некоему Смирнову, который хоть и не являлся сторонником зам. главы ИНО, однако, по словам последнего, если бы ему не дали машину, «он прожужжал бы всем все уши. А теперь он спокоен».

Представитель 1-го Отделения в Берлине Зозуля также получил деньги на автомобиль и приобрёл себе «Форд», который, впрочем, у него потом отняли.

Клан

Товарищ Самсонов, тот самый, что ездил в столицу Германии за иномарками, по сведениям Корнеля, трудился в ИНО не сам по себе, а входил в особый клан, состоявший из нескольких братьев и единственной сестры.

Один из них, бывший резидент под псевдонимом «Семён», после ухода из резидентуры открыто вёл борьбу за её развал, добиваясь того, чтобы потом утверждать, что та исправно работала лишь под его руководством, но стоило ему уйти, как всё рассыпалось. Но когда Корнель, вернувшись в Москву, подробно доложил об этом Горбу, тот велел шума против Семёна не поднимать, поскольку тот нужен для некой большой работы за границей. «Теперь он полтора года разъезжал по всем курортам Европы, и это всё. Его афишируют как лучшего работника. Он назначен помощником т. «Алексея», а ни один подпольщик с ним работать не хочет», – писал руководству Павел Иванович.

Более того, для обслуживания Семёна за границу был послан его брат Алексей, который официально числился связным между ним и Берлинской резидентурой, а фактически учится на кинооператора.

Третий брат, имени которого Корнель не упоминает, трудился секретарём ИНО и начальником «группы обслуживания», хотя официально был оформлен «как чекист» (скорее всего, речь идёт об аттестации на должность начсосоава – В. М.) лишь в начале 1932 года, хотя до этого шесть месяцев работал в 1-м Отделении по снабжению. Этот третий был абсолютно своим человеком для Горба, а основная его работа состояла в доставке заказов, получаемых из Берлина. Он же ведал гаражом и автоимуществом ИНО, строил дома и т. д. И хотя официальной задачей «группы обслуживания» было материальное обеспечение подпольщиков всем необходимым для нелегальной работы, именно этим она если и занималась, то меньше всего.

Четвёртый Самсонов был принят на службу в 7-й Отдел ИНО под фамилией Васильев или Павлов. Больше ничего о нём Корнель, судя по всему, не знал.

И, наконец, Маруся Самсонова числилась содержательницей конспиративной квартиры, которая по прямому назначению, как правило, не использовалась. То есть фактически Маруся снимала жильё за казённый счет.

Кроме того, на полном иждивении ИНО находились мать и сын Семёна как его иждивенцы.

С первых дней после возвращения из-за границы Корнель, по его словам, неоднократно докладывал начальнику ИНО про интриги, которые плёл Горб, и его откровенном намерении подсидеть Артура Христиановича. Однако «я не замечал со стороны т. Артузова никаких мероприятий в этом отношении, а наоборот, всегда, когда я ему докладывал об отдельных выступлениях против него или говорил о конкретных недочётах в работе в результате этой борьбы, т. Артузов всегда убеждал меня, что никакой борьбы не существует, и что он имеет со своим заместителем хорошие, рабочие отношения».

Трудно сказать, почему опытнейший разведчик не хотел замечать интриг своего заместителя. Может быть, потому что «подсиживание» – дело весьма аморфное, неосязаемое и трудно доказуемое, а Артур Христианович в силу врождённой интеллигентности не желал оскорблять товарища подозрением, основанным лишь на сплетнях. Зато денежные потоки специально обученные люди могут отследить с лёгкостью. И регулярно делали и делают это. При наличии желания, разумеется.

Видимо, по этой причине второй рапорт Корнеля от 23 декабря 1932 года был адресован как раз такому человеку – Начальнику финансового отдела ОГПУ товарищу Берензону.

Продолжение по ссылке: Судьба разведчика. Часть 3