Начало читайте здесь: За чистоту рядов. Часть 1
Эта гуманистическая линия сохранялась и в следующем, 1936 году. Например, бюро горкома, заседавшее 25 сентября, не поддержало решение парторганизации ульяновской пристани об исключении из членов ВКП(б) тридцатисемилетнего шкипера Николая Григорьевича Скворцова. «Грузчики в порту» обвинили его в том, что однажды в разговоре с местными коммунистами, он назвал работников НКВД и милиционеров полицейскими, а на чей-то вопрос о том, «какая между полицией и милицией разница», заявил, что таковая отсутствует. Заодно шкипера уличили и в том, что он «в течение продолжительного времени над повышением своей грамотности не работает» и припомнили, как в 1929 году Сковроцова уже исключали из партии за отказ от работы в пригородном хозяйстве, но в тот раз его восстановила Краевая Контрольная парткомиссия.
Одернули портовиков и теперь. Видимо, в пользу шкипера сыграла его биография: во-первых, малограмотный, во-вторых, в партии с 1928 года, в третьих, в 1919-1920-х годах служил в РККА.
В общем, городское бюро постановили Скворцова в партии оставить, ограничившись выговором «за невыдержанность и нежелание ликвидировать свою малограмотность». Заодно перепало парторганизации, которой было указано на «на необходимость оказания практической помощи т. Скворцову Н.Г. в ликвидации его неграмотности и вовлечении т. Скворцова в активную партийную работу».
В тот же день вернули партбилет и народному судье второго судебного участка Ульяновска Владимиру Ивановичу Иодкову сорока двух лет, шестнадцать из которых он был коммунистом. Потомственный рабочий, он добровольцем вступил в Красную Армию в 1918 году, участвовал в боях за Симбирск, а год спустя стал коммунистом. В 1922 году демобилизовался и вскоре был избран народным судьей Симбирска. Биография просто идеальная. И вдруг – исключить! За что!
А за то, что, по мнению товарищей, бывший красноармеец «потерял политическое чутье и классовую бдительность, давая возможность бандитам, жуликам и расхитителям социалистической собственности находиться на свободе, выносил последним мягкие судебные решения», а недавно получил партийное взыскание «за халатность и за задержку судебных пошлин».
Решением от 4 сентября 1936 г. парторганизации суда и прокуратуры исключила Иодкова из своих рядов.
Обвинения были серьезными, однако бюро не стало рубить с плеча, поручив отделу партийных кадров горкома «дело» Иодкова дорасследовать и об итогах доложить на следующем заседании.
В тоге 11 ноября «за искривление линии партии в судебной практике» судье объявили строгий выговор с занесением в учетную карточку.
Такое же наказание и парторг второго городского отделения милиции Илья Андреевич Скрябин, которого товарищи «вычистили» из своих рядов за издевательство над некой гражданской Гусевой и за хамском отношение к ней. Не понятно, были ли пострадавшая рядовой заявительницей или состояла в каких-то отношениях с двадцативосьмилетним сотрудником органов, но в любом случае, хамить советской женщине, а тем более издеваться над ней советский милиционер не имел никакого права, совершенно справедливо решили его сослуживцы, забрав у него заветный партбилет.
И вновь горком проявил гуманность, ограничившись строгим выговором с занесением такового в учетную карточку, но оставив хама в рядах ВКП(б).
А вот дальнейшую службу Скрябина в милиции сочли невозможной. Так что в дальнейшем хамить гражданам и издеваться над ними, ему предстояло на какой-нибудь другой должности.
Впрочем, столь мягко и снисходительно руководство городской парторганизации относилось не ко всем. В декабре все того же, 1936 года, несмотря на рабочий статус и низшее образование, партийные ряды вынужден был покинуть, даже еще не полностью в них встав, кандидат в члены ВКП(б), слесарь завода имени Володарского Георгий Степанович Щеголев.
Заводская парторганизация уличила кандидата в том, что он «покрывал» некоего Егорова, «который систематически рассказывал контрреволюционные антисоветские анекдоты и террористические анекдоты, направленные против т. Сталина». «Покрытие» заключалось в том. что слесарь и без пяти минут коммунист не только слушал все эти вредные разговоры и, может быть, даже смеялся над услышанным, но, главное, не сообщил о них, куда следует. Зато сообщили другие. Что стало с рассказчиком, не известно, а вот Щеголев вылетел из партии «за потерю классовой бдительности». И на этот раз горком поддержал решение заводских коммунистов.
Конечно, здесь приведены далеко не все случаи нарушений, совершенных членами партии, ставших предметом рассмотрения на заседании бюро горкома. В протоколах их десятки, если не сотни. И в подавляющем большинстве случаев рядовые коммунисты подходили к проступкам своих товарищей куда жестче принципиальнее, чем вышестоящие руководители.
Между тем, борьба за чистоту партийных рядов продолжалась.
Источники:
ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1. Д 1373, Л. 140, 163, 198.
Владимир Миронов
