В Ульяновском областном государственном архиве сохранился весьма любопытный документ. Точнее, одна его страница. Поэтому невозможно определить ни автора, ни адресата, которому бумага предназначалась. Однако, исходя из ее содержания, можно предположить, что это – часть черновика доклада о «социально-политической» ситуации в губернии. Скорее всего, он предназначался для МВД, потому что касался событий, известных, как революция 1905 –1907 годов, затронувших и Симбирск с его окрестностями.
«Симбирская губерния, – говорится в документе, – всегда представлялась губернией вполне спокойной с весьма бессложной внутренней жизнью. Крестьянское население ея исключительно земледельческое, состоящее почти наполовину из инородцев – чуваш, мордвы и татар, сравнительно обеспечено надельной и арендованной землёй и в урожайные годы не терпели никакой острой нужды. Отхожие промыслы здесь развиты слабо, благодаря чему население губернии и было ограждено от влияния промышленных центров, откуда обычно распространяется всякое движение. Даже существующие в южной половине губернии обширныя суконныя фабрики имеют характер совершенно отличный от других подобного рода промышленных предприятий, так как контингент рабочих на этих фабриках состоит из местных крестьян – земледельцев.
К развившемуся к 1905 г. движению примкнуло сначала лишь городское население. Крестьянство же в своей массе долгое время оставалось совершенно безучастным и только в конце года, под влиянием преступной агитации, начались аграрные беспорядки в виде разгрома имений, поджога помещичьих усадеб и других выступлений преступного характера.
В то же время нельзя не отметить, что беспорядки эти в Симбирской губернии проявились в значительно слабейшей форме, чем в других Поволжских губерниях и в некоторой степени поддерживались неудовлетворительным состоянием урожая хлебов.
Первые проявления смуты в городах Симбирской губернии, как и всюду, выразились частичными забастовками ремесленников и служащих в земских и городских общественных управлениях и учебных заведениях. Главнейшим же толчком всему революционному движению, несомненно, был дан железнодорожной1 и почтово-телеграфной забастовками2. Необычность и новизна такого дерзкого протеста против власти произвела ошеломляющее впечатление на общество. Широкие и разнородные слои населения безразлично или недоверчиво относившиеся к началу революционного движения, усмотрели в забастовках известную силу этого движения, и вполне естественно, что значительная часть населения, чуждая ранее всякой политической жизни и политически невежественная, не в состоянии была сразу оценить и учесть действительное значение, как самого движения, так и тех проявлений, в которых оно выразилось. Поэтому, не только среди лиц более или менее интеллигентных классов, но даже в торговых сферах, материально терпевших от приостановки движения, забастовки не вызвали протеста. И обширные слои населения частию открыто, частию в виде простого сочувствия примкнули к общему оппозиционному движению, не разбираясь в его существе и дальнейших последствиях.
Как на особо типичное проявление политического невежества нельзя не указать, например, на тот факт, что значительная часть местного купечества, бесспорно, самого консервативного, оказалась на стороне крайних политических групп, причем это самое купечество поддерживало почтово-телеграфную забастовку, собирая в своей среде крупныя пожертвования в пользу забастовавших чинов почтово-телеграфного ведомства, а затем давало средства на местные оппозиционные печатные органы.
Симбирская городская Дума, состоявшая в огромном большинстве из того же купеческаго элемента, оказалась в период наиболее усиленного революционного движения также оппозиционно настроенной.
Собиравшиеся при местных средних и даже низших учебных заведениях родительские комитеты, имели характер беспорядочных митингов, где нередко почтенные родители произносили речи за поддержание ученических забастовок, внося этим полную деморализацию в среду своих же детей.
Местное земство, всегда консервативное и, казалось, твердое в своих политических взглядах, на этот раз не проявило необходимого гражданского мужества, устранившись от всякой борьбы с революционным движением, открыто начавшемся среди лиц, состоявших на земской службе. Вследствие сего, так называемый третий элемент, при поддержке некоторых отдельных земских представителей, сделался хозяином почти всего земского дела и организатором всяких смут и беспорядков.
Нельзя не отметить также и еще одного весьма характерного факта, свидетельствующего о настроении местного общества в то смутное время. Известный Симбирский депутат Государственной Думы первого созыва Аладьин, будучи ярым оппозиционным деятелем, сумел войти в общение и знакомство со многими представителями местного консервативного дворянства, которые поддерживали его кандидатуру в члены Государственной Думы.
Таким образом, вследствие политического невежества одних, так или иначе примкнувших к оппозиционному движению и благодаря отсутствию гражданского мужества для борьбы с этим движением у других, революционные элементы получили возможность известного сплочения и организации. Собственно в городах особенно выдающихся выступлений революционного характера не было, и революционное движение ограничивалось, как упомянуто выше, обычными по тому смутному времени явлениями: происходили как в закрытых помещениях, так и на улицах беспорядочные митинги, устраивались забастовки ремесленников, приказчиков и рабочих…»3.
К сожалению, далее текст обрывается, поскольку следующий лист отсутствует.
Видимо, проанализировав подобные доклады с мест, правительство решило более не пускать дело формирования обывательских умонастроений на самотек и 16 декабря 1911 года было издано предписание о ежемесячном предоставлении в Департамент Полиции МВД письменных отчетов сведений о настроениях, царящих среди населения губернии. К предписанию прилагалась форма этих отчетов.
В первом разделе, который назывался «Настроение разных групп населения», надлежало указывать:
«а). Крестьян с указанием имевших место в отчетном месяце выдающихся массовых беспорядков и выступлений и волновавших крестьянские массы ложных и неосновательных слухов.
б). Рабочего – с указанием выдающихся случаев забастовочного движения.
г). Интеллигентных слоев общества – как например, политических партий (конституционно-демократической и правее ея), прессы, просветительных организаций и общественной инициативы, лиц свободных профессий, учащейся молодежи, профессиональных обществ, инородческого населения), по сколько в этих сферах замечалось в течение отчетного периода агитационная деятельность, недовольно существующим порядком вещей или действиями правительственной власти и вообще те и другие выдающиеся незакономерные выступления».
Второй раздел должен был содержать «Отзывы о грабительской деятельности.
(в кратких словах описывать выдающиеся случаи ограблений)».
Сообщения по этой форме все уездные полицейские исправники ежемесячно обязаны были направлять в Симбирск на имя губернатора.
Первые разделы этих докладов, поступавших «с мест» в течение последующих лет, спокойны и однообразны. Как, например, отчет по Симбирскому уезду за январь 1913 г. «Настроение крестьянского и рабочего населения мирное, никаких беспорядков, ложных слухов, волновавших крестьянские массы и забастовочного движения не было.
Настроение интеллигентнаго населения так же мирное, агитационной и вообще незакономерных выступлений не замечалось», – говориться в нем.
Примерно о том же отчет Алатырского исправника, в котором, отмечая отсутствие каких-либо беспорядков, забастовок и прочих «незакономерных» проявлений, он сообщает о том, что «Правильно организованных политических партий в уезде нет. Отдельные лица левых политических взглядов ничем себя не проявляют».
Некоторое разнообразие встречается, разве что, во втором разделе: «21 января в с. Турдакове местным крестьянином Федором Данилушкиным нанесена кинжалом смертельная рана односельцу своему Николаю Юрину, 42 лет. Убийство совершено во время ссоры на свадьбе. Данилушкин передан в распоряжение судебного следователя…»4.
А потом грянул 1918 год.
1 Забастовка московских железнодорожников 7–25 октября 1905 г.
2 Всеобщая почтово-телеграфная забастовка 8 ноября – 14 декабря 1905 г.
3 ГАУО Ф. 732, оп.1, д. 101. Л. 2.
4 ГАУО Ф. 76, оп. 1, д. 1057 л. 8, 22.
Владимир Миронов
«Хорошо, очень хорошо мы начинали жить». Глава 7 (продолжение)
События, 18.6.1937