Глубоко в лесах Базарносызганского района затерялось место, где когда-то стоял небольшой поселок, помечаемый на карте как Никольский, более известный жителям окрестных сел под другим именем – Эстонцы.

Второе название у бывшего поселка появилось неспроста. Основан он был эстонцами, они же составляли большую часть жителей до самого конца Никольского в 1970-х годах. И они же продолжают приезжать сюда каждый год уже больше 30 лет.

Мужчины поселка Никольский. 1934:

Список изображенных на фото:

За большой землей

Никольский был далеко не единственным эстонским поселком на территории нынешней Ульяновской области. В Вешкаймском районе и по ныне существует село Красная Эстония, которое соседи тоже называют Эстонцами. Эстонцы живут в основанных ими селах Смородино и Ломы Сенгилеевского и Ульяновского районов. Возникает вопрос – зачем вообще представители прибалтийского народа ехали в наши края? Ответ прост – они бежали от малоземелья.

Женщины поселка Никольский. 1934:

Список изображенных на фото:

Конец XIX – начало ХХ века это время массового переселения. Кто-то в поисках лучшей жизни ехал в Америку. А кто-то, как многие эстонские крестьяне из Курляндской и Эстляндской губерний, отправлялись искать пустые земли по Российской империи. Население росло, а земли для простых крестьян не хватало. Вот и ехали эстонцы в самые разные места, в поисках новой родины. С тех пор по России разбросано немало эстонских сел – в Сибири, на Кубани, Урале. И, естественно, в Поволжье.

Среди тех, кто ехал искать новую родину, были и четверо эстонских крестьян, носивших фамилии Ольберг, Кангро, Липп и Лазебрг. В начале ХХ века они приехали на границу Симбирской и Пензенской губерний, чтобы присмотреть себе участок, куда можно было перевезти семьи.

Йуханус Сооне (Иван Адамович Соне). Ориентировочно1950-е:

– Землю они купили у помещика по фамилии Никольский. И поселок назвали так же, – рассказывает уроженка поселка, а ныне жительница Жигулевска Сальма Иващева.

Купленный участок находился в живописном месте – закрытый лесом, который эстонцы тоже приобрели у помещика, рядом с речкой, но и не далеко от соседнего русского села Юрловка.

Постепенно сюда потянулись другие эстонские семьи: Напп, Радуй, Симберг, Пусепп…

Сальма Иващева (в девичестве Соне). Начало 1930-х:

Вместе со всей страной они переживали перипетии, произошедшие в первой половине ХХ века. Эстонцы шли на Первую мировую войну, воевали в Гражданскую. После этих войн сюда приехал Йуханус Сооне – отец Сальмы Иващевой. Человек, как оказалось позже, спасший Никольский от раскулачивания. Решение он предложил простейшее – всем поселком вступить в колхоз, чтобы со стороны властей не было претензий. И это сработало. Нагрянувшие в Никольский комиссары лишь попросили переделать традиционные для эстонцев решетчатые окна на верандах. Больно уж «по-буржуйски» они выглядели.

Семья Ольберг. 1930-е:

Однако если раскулачивания избежать удалось, то репрессии 1930-х мимо Эстонцев не прошли. По словам Сальмы Иващевой, эстонцы Никольского были баптистами, и всегда в поселке жил пресвитер. В 1930-е им был представитель семьи Напп, за которым и пришли «синие фуражки».

Потом была Великая Отечественная, через которую прошли почти все взрослые мужчины Никольского. И не все вернулись… Но поселок продолжал жить.

Семья Соне. 1960-е:

Тихая смерть

Никиту Хрущева большинство из нас вспоминает как того, при ком появились дома-хрущевки, а в полях насаждалась кукуруза. Но у бывших жителей Никольского есть еще пара поводов вспоминать его недобрым словом. Это из-за его аграрной политики поселок стал приходить в упадок, как и многие небольшие села по всему СССР.

Первым ударом стало укрупнение хозяйств. Колхоз «Свет», существовавший в Эстонцах, присоединили к соседнему хозяйству. Как вспоминает Сальма Иващева, жителей Никольского возмущало то, что тамошние работники не отличались особым рвением к работе. В то время как эстонцы всегда относились к ней добросовестно, были в передовиках. Оттого и присоединение воспринималось как откровенная несправедливость.

Второй удар – начавшаяся при Хрущеве борьба с личными подсобными хозяйствами. Для эстонцев это был ужас. Их уклад всегда подразумевал большое личное хозяйство. А тут оно попало под запрет.

С середины 1950-х жители начинают покидать поселок. Едут в соседние Барыш и Базарный Сызган. Кто-то переселяется к другим эстонцам в Ломы и соседний поселок Широкий. Едут в Куйбышевскую область. А кто-то возвращается в Эстонию.

Последний житель покинул Никольский в 1977 году. Им стал Абрам Ольберг. По воспоминаниям Сальмы Иващевой, он работал кузнецом в Юрловке. Последней каплей, заставившей покинуть родную деревню, стал поджог стога сена у двора.

Потом, еще лет 10, здесь ветшали и рушились дома, от которых сейчас остались сады да домовые ямы. Чуть в стороне от поселка можно найти развалины бывшей фермы. А недалеко от опушки леса среди деревьев затерялось кладбище, на котором четырехконечные протестантские кресты граничат с восьмиконечными православными.

Возвращение

В первые выходные 1980 года вся страна смотрела у телевизоров последние соревнования Олимпиады в Москве. И в это же время на месте поселка Никольский ставили палатки его бывшие жители, решившие, что надо собраться на родине. Первая встреча прошла отлично, и в следующий раз договорились встретиться через пять лет.

– Но когда собрались в 1985-м, решили, что слишком долго ждать. Подумали, что надо бы раз в два года встречаться. А с 1986-го начали встречаться уже каждый год, – рассказывал один из организаторов встреч в Эстонцах, бывший житель поселка Рудольф Липп.

Со временем встречи в Никольском стали эдаким мини-фестивалем для тех, кто здесь родился и их детей. Постоянные участники здесь те, кто разъехался по Ульяновской и Самарской областям. Но бывало, что приезжали и из Эстонии. И даже из… Америки.

Среди тех, кто собирается на встречи сейчас, много молодых лиц и даже детей. Зачем они сюда едут? Чтобы не терять связь со своими корнями.

– Я приезжаю сюда с детства. Помню это предвкушение, когда мы собирались ехать сюда, в палатках, жить на природе. И сейчас уже мои дети спрашивают, когда мы сюда отправимся. Я уверен, что эти встречи будут жить еще много лет. Потому что это наше место, место, откуда мы вышли, – говорит участник встреч в Никольском Александр Липп.

Правда, сами участники встреч говорят, что они из эстонского языка знают лишь несколько слов, да и вообще от эстонцев у них остались лишь фамилии. Но память о том, что здесь жили выходцы с берегов Балтийского моря, до сих пор хранит в себе народное название бывшего поселка – Эстонцы.

Игорь Улитин

Фото Владимира Ламзина и из семейного архива Сальмы Иващевой и семьи Липп

«Мономах», №6, 2019 г.