73online.ru продолжает изучать жизнь ульяновцев в сталинские тридцатые, читая доносы стукачей ОГПУ в спецсводках для ульяновского горкома партии. Сейчас они хранятся в ГАНИ (госархив новейшей истории) и рассекречены. Слова крестьян агенты и их кураторы старались передать дословно, и теперь из документов мы можем услышать голоса той эпохи.
Несмотря на все трудности рабочих, пролетариат по марксистскому учению всё же был передовым классом, элитой Советского государства. Крестьянам приходилось значительно труднее, по деревне тогда шла коллективизация, уничтожая многовековой крестьянский мир.
Осень 1930 года, первая пятилетка. Вскоре Сталин, ради индустриализации, станков и заводов, вывезет из Поволжья на экспорт столько хлеба и мяса, что здесь начнется страшный голод, который унесёт десятки тысяч жизней. Многие из тех, чьи слова вы ниже прочитаете, через два-три года умрут.
Спецрабсводка ОГПУ от 25.10.1930
Крестьянин Слободы Канавы Зеленцов Дмитрий Федорович, семья 5 человек: «По-моему, власть отбивает охоту у крестьянина к разведению скота. Ведь он, крестьянин, должен работать не только на государство, но и на себя. Теперь наложили на меня продразверстку и я вывез в счет ее хлеба и картофеля. Денег не платят, а по квитанциям на сданный хлеб обещали мануфактуру, а выдали по два метра какого-то паршивого ситца. Как жить крестьянину при таком положении. Остается все хозяйство свое свести на нет».
Мухартов Ларион, крестьянин Ясашной Ташлы, имеющий середняцкое хозяйство: «На меня Советская власть наложила по мясозаготовке 1/3 коровы, с соседями я сложился, купили телку за 140 руб., а привели сюда в город к сдаче, получили за нее 24 руб., вот как с нами поступает Советская власть, нас она разоряет, мы, чтобы спасти свой скот, отрезки покупаем по рыночной цене, а у нас принимают по твердой цене. Вся политика власти на деревне основана на насилии, если кто-нибудь не сдаст в установленный срок, то у тех граждан заметают все подчистую, во время уборочной кампании над крестьянами издевались, днем работает в поле, а ночью гонят на собрание, если кто не идет на собрание, то налагают штраф, зяблевая вспашка полей проходит тоже под насилием и угрозой, нас всех замучали штрафами, на нас налагают непосильные заготовки мяса и хлеба».
Плакат 1930 года
С. Солдатская Ташла. Зайчиков, середняк, о Стафееве, уполномоченном по хлебозаготовкам: «Грубость его с крестьянами повседневная, особенно с беднотой (Зайчиков обвинял Стафеева в том, что тот «искривил классовую линию» - ред.)… Кроме того, замечается пьянка и последняя пьянка в связи с пожаром подорвала окончательно его авторитет, все это отражается на работе по хлебозаготовкам и другим компаниям, особенно последний случай, когда он без пальто и шапки выбежал из дома Лаврова, где пьянствовали и, снова напившись, валялся под забором у больницы. Работа за эти два дня не двинулась с места. Авторитет его на селе потерян. Граждане говорят: «Сам пьет, а с нас последнюю копейку сдирает». Приемщик хлеба Ломовцев Мих. также пьянствует, хлеб привезут, сдавать некому и назад везут».
Спецрабсводка №26
Распространение займа «ПЯТИЛЕТКА В ЧЕТЫРЕ ГОДА» проходит очень слабо, денег сдано по подписке не более 2%.
Дубинин Алексей Трифонович, 50 лет, крепкий середняк, ко всем проводимым компаниям относится так: «Соввласть всех нас разорила, нам нет возможности строить свое хозяйство».
С. Васильевка, 20.10.1930 года состоялось общее собрание. Петров, Мих. (середняк): «Государство обещало дать 30% мануфактуры, но не может, а у крестьянина если нет, то откуда он возьмет… Нам только обещают товаров, а не дают, пройдет месяц и нам скажут, что ваши квитанции аннулированы». Князев (середняк): «Сколько не ссыпай, все равно одеть нечего. Вот сейчас мальчику учиться в школу, а ходить не в чем». Григорий Грунов, колхозник: «Вот она где классовая борьба разворачивается. Я вижу – как я вступил в колхоз, так сразу отношение ко мне изменилось. Вот сейчас Путков Тихон защищает тех, у кого есть и можно взять, а не он ли говорил, когда ехал со мной из Ундор, что с Меднова Андрея можно взять 75 пудов. Все равно, если я пошел в колхоз, то назад не пойду и всех призываю последовать моему примеру. Вы колхоз не съедите и мы работать будем». Путков Тихон: «У вас свой интерес, у нас свой. Всю вашу банду колхозную расстрелять надо».
С. Волковка, Арбузовского с/с. Общее собрание. Коллективизация проходит плохо, настроение крестьян в связи с коллективизацией неважное. Савихин, бедняк: «В колхозе нет ничего хорошего, только одним пьянством занимаются». Крутихин, Сергей Мих.: «Я вот записался в колхоз, работал целое лето и ничего не получил, кроме того, что остался без рубашки и штанов». Петряев Семен: «Я умру, но в колхоз не пойду, мне пока одному жить хорошо». Колдунин Сергей Никит., 40 лет, середняк, член церковного совета: «Это не колхоз, а одна крестьянская могила». На что уполномоченный Мельников сказал: «Это не собрание, а контрреволюция». На том и разошлись.
С. Риновка. На квартире Климентьева Гаврила Яковлевича, крепкого середняка, 50 лет, присутствовали 6 человек. Хозяин говорил: «Колхоз это барщина, никто в колхоз не запишется, колхозы нужны только лодырям-коммунистам». Ругал Советскую власть матом, угрожал переворотом власти.
Спецрабсводка №27
1.11.1930 года, возвращаясь с работы на пароме, в группе находились Комлев Николай Павлович, Ростовцев И.М., Чернов-колбасник и другие. Пузанков завел разговор о крестьянстве, что мол всяк сейчас всех лучше жить крестьянину, он сыт, пьян и нос в табаке. Присутствующий здесь неизвестный добавил «неверно, крестьянин живет хуже, чем при царском режиме, ободрали его как белку, дохнуть нечем». С мнением неизвестного согласился и Комлев, при этом добавив – это не надолго, все скоро кончится, много с такими порядками не навластвуются. Этот же неизвестный, соглашаясь с Комлевым, сказал, что «есть у Крылова басня – собаки жили дружно с поваром, когда он их кормил объедками, они сыты были, но когда он им бросил однажды вместо мослов – картофельной кожуры, они ему показали зорю. Так и в данном случае у нас в России. Ты один ничего не сделаешь, мы с тобой вдвоем ничего не сделаем, а масса, не дай ей есть, – покажет им».
Севастьянов Г.Ф., бывший торговец: «Какая тут пятилетка, когда мы все нищие, ни у народа, ни у Советской власти нет ничего, а вот как заграничные государства объявят экономическую блокаду, тогда товарищи и подавно останутся с пятилеткой на бубнях. В колхозах находятся одни лодыри, у единоличников все с полей уже убрано, а в советской барщине-колхозах все еще голосуют. Кто такой жизней доволен будет, на что коммунисты и то против, только молчат – деваться некуда».
Спецрабсводка №32
Крестьяне отказались давать государству задатки на трактора. Аладьин Иван Алексеевич сказал: «Который год вы с нашего брата берете деньги на задатки за трактора, где же они, трактора, их у вас нет и нам пахать тракторами нечего, мы хорошо сохой и плугом пашем, а если трактора нужны колхозу, пускай он и платит». Земсков Иван, середняк: «Скоро ли конец вам, этими налогами и сборами крестьян ободрали, как сидорову козу, куда же это наше правительство смотрит, я вот нынешний год платил-платил всевозможных налогов и сборов и конца не видно. Вчера на меня еще насчитали налогов около 100 рублей, где эти деньги взять, просто сам не знаю». Артамон Борсков: «Не Соввласть, а стала одна барщина, раньше работали на помещика, теперь на коммунистов».
Логанин Василий Андреевич, 40 лет, середняк, в сельсовете говорил: «Сколько раз в год овец стригут». Председатель ответил: «Один раз». А Логанин говорит: «А сколько раз с мужика вы собираете хлеба – не один раз, а третий раз проходит хлебозаготовка».
Ишеевский сельсовет. Савинов Петр Сергеевич, середняк, говорил: «У нас, вероятно, на расстрел вредителей отзывается еще больше вредительств, через что у нас ничего не стало. Всем все говорят, что вот в конце июля будет, в августе будет, а и в октябре-то и то нет ничего. Куда все девается, неизвестно, все фабрики работают напряженно, а мануфактуры никакой. Мужика-крестьянина жмут до невозможности. Говорят, что везде все строится, а в сущности ничего не видно. Партийцев заставляют убеждать мужика, чтобы он свозил хлеб государству, а что для него сделало хорошего пролетарское государство – абсолютно ничего и никаких нет фактов, чтобы убедить мужика, что у нас жизнь улучшается. Пятилетка выполняется по заданию, а жизнь не улучшается. Я сомневаюсь в том, что нами руководит пролетарское государство. У нас в скором будущем будет белый террор как во Франции во времена парижской коммуны. Должна быть какая-то битва».
Максим Кузнецов
Фотографии найдены в Google Фото по запросу "с правом на изменение и использование"
Главное фото: плакат "Ударники полей, в бой за социалистическую реконструкцию сельского хозяйства!"
