Мы встретились с актрисой после последней репетиции ее последнего спектакля на сцене Ульяновского драматического. 26 декабря она навсегда уезжает в Штаты.
– Как ты решилась на это? И как ты будешь жить там вне профессии, без языка?
– А ты считаешь, что здесь осуществились все мои актерские надежды? Если бы ты задала мне банальный вопрос: «Твоя любимая роль?», я опять была бы вынуждена ответить: «Медея». Ну сколько же можно! Ведь ничего нового я уже давно не играю. Прихожу два раза в месяц в театр на спектакль и два раза – за зарплатой. Только не надо думать, что именно это стало причиной моего отъезда. Облегчило принятие решения – это да. Было время, когда театр был для меня всем, формой существования. Теперь я, слава Богу, поняла, что жизнь – нечто большее. Но обиды, досады на театр, город у меня нет. Меня здесь любили и любят, и мне очень больно оставлять и родную сцену, и друзей–актеров, и зрителей, но судьба дала мне шанс все изменить, попробовать иной жизни – и я им воспользовалась. В этом смысле я и мои близкие мало чем отличаемся от других еврейских семей, которые сегодня стараются воссоединиться.
– Ты едешь к отцу в Даллас?
– Да, но нахлебницей, бедной родственницей там быть не собираюсь. Готова делать любую черную работу. О том, как буду общаться, не замучит ли тоска по Родине, стараюсь не думать, иначе от этой самой ностальгии можно умереть еще в самолете. Научилась жить одним днем. Сегодня и завтра – последней постановкой «Медеи», послезавтра – предотъездными хлопотами.
– Ты уезжаешь с сыном…
– …и с мужем. Мама пока остается в Одессе, но, надеюсь, устроившись, мы заберем ее к себе. Сыну я очень долго не говорила об отъезде – все-таки человеку всего восемь лет, сможет ли он без стресса принять потерю друзей, обжитой обстановки? Он понял. Только в последнее время стал еще серьезнее и задумчивее. Вчера, глядя, как я упаковываю кое-что из посуды, спросил: «А зачем ты эти чашки берешь?». Я ответила: «Чтобы была память о доме»…
– Не боишься, что когда появится возможность поменять черную работу на другую, скажем так, близкую к театру, то ты уже многого не сможешь?
– Я не хочу брать с собой эти страхи. В чемодане должны лежать только вещи. А потом ведь главное не потерять профессию внутри себя. Буду по ночам читать стихи…
– После спектакля ты попрощаешься со своими зрителями?
– То есть скажу ли я: «Дорогие товарищи, я уезжаю навсегда в Америку. Простите, если что не так? Нет, не скажу. Зачем? Не хочу лишних сантиментов. Честно говоря, я не ожидала, что на прощание со спектаклем «Медея» – так значится на всех афишах – придет столько людей. Проданы все билеты, до единого…
Интервью брала Ирина Еремина.
Симбирские губернские ведомости, 4.12.1993 г.
«Хорошо, очень хорошо мы начинали жить». Глава 7 (продолжение)
События, 18.6.1937