– В Москве я оказался по заданию фирмы. Еще в аэропорту узнал, что у стен Белого дома собираются люди, чтобы организовать защиту российского правительства, Бориса Николаевича Ельцина.

У меня не было ни малейшего сомнения, что хунта не пройдет. Я принял решение остаться на баррикадах, ведь я отстаивал и собственные интересы; если бы верх взяли путчисты, то мне, как руководителю брокерской фирмы, пришел бы конец.

Я офицер запаса. Меня поставили командиром одиннадцатой сотни, поручили оборонять подступы к Белому дому со стороны здания СЭВ. Это был наиболее горячий участок, атака на Белый дом предполагалась через нас.

О той ночи было много уже сказано, поэтому могу лишь добавить, что самое сильное впечатление произвел на меня многотысячный митинг, чувствовалась сила. Эти ощущения увеличились, когда я увидел рядом Шеварднадзе, Силаева и др.

Мы боялись за жизнь этих людей, боялись всевозможных провокаций. Буквально каждые 15-20 минут кого-нибудь задерживали. Было в человеческой толчее много людей с другими целями. Мы должны были вычислить этих людей и как-то нейтрализовать.

Помню внутреннюю дрожь. Это не страх и не холод, хотя мы были насквозь мокрые. Это было, видимо, предчувствие горячей схватки, и трудно было собой управлять.

Грелись у костра. Он был один на две сотни защитников.

В моей сотне находился молодой американец. Ему только что исполнилось восемнадцать. Он приехал в гости к советскому другу, мог бы остаться в стороне от событий, но одну ночь провел вместе с нами на баррикадах.

Возвращаясь к событиям в Москве, скажу, что мы практически ничем не были вооружены, лишь булыжники и металлические прутья. А в 60-ти метрах залегли вооруженные ОМОНовцы. Если бы они пошли, то мы зажгли бы грузовики, которые стояли за нашей спиной. Нам отступать было некуда. К счастью, отступать не пришлось.

Нас предупредили: в Белый дом отступать нельзя, потому что простреливаются все входы. Нас застрелили бы наши же люди. Мы готовились к худшему.

Записал Н. Алабердин.

Симбирский курьер, 5.9.1991 г.