– Дом зажгли в ночь с воскресенья на понедельник. Зажгли точно. Потому что: отдельный дом, чуть поодаль две мастерские, сарай – и все сразу загорелось. Ну такого не бывает! В полчаса все полыхало.
Тут был сын с невесткой, их маленький мальчик, нянька и я. И я ходила ночевать «на выселки», там прохладно, хорошо. Я с ними попрощалась, пошла, это было минут пять первого. Только я туда зашла, закрыла дверь на щеколду, вдруг такой быстрый стук. Таня стучит, сноха.
– Ты что, детка?
– Мам, только не волнуйся, только не волнуйся, только не волнуйся…
– Коля? Петя? Нянька? Ну ты что-то говори мне скорей, кто?
– Дом горит!
– Фу, как ты меня напугала! Ну и черт с ним! Этот дом?
– Нет, новый дом.
Прибежали туда, все горит. И звук такой, воющий: у-у-у. У меня первая мысль: как красиво!
Машины пожарные приехали не сразу. Потом их приехало много, но они приехали пустые. Речка рядом, но это ручей. Резервуар большой был сделан, но он не наполнен был, была помпа, но она была еще в упаковке…
Собралась огромная толпа, люди в ужасе смотрели. Мы стали бояться, что пламя перейдет через дорогу к нам. Я говорю: давайте думать, что мы возьмем из дому. Колька (сын) бедный, на нем это все было, если сгорит, это же ответственность, это невосполнимо: и мастерская, и картины, и архив. Он был просто в ужасе, куда-то звонил…
Мы какой-то чемоданишко собрали. Мальчик спал. Я говорю: давай, тихонько, Таня, его буди, собери и играйте с ним.
Потом машины приехали, стали тушить. А я все смотрела: такие облака, луна, красиво было. Ну не было у меня ощущения потери, потому что мы там не жили…
Наутро приехал Мынов, начальник Управления культуры, в голубом костюме с иголочки. Павлов, такой человек в очках. Глянул на нас искоса: все, мы больше строить здесь ничего не будем. Хоть бы подошел, сказал, дескать, как жаль… Нет, ничего такого не было.
Появился следователь, стал искать свидетелей. Никто ничего не видел… Ничего нам не сказали. Потом был слух: будто кого-то нашли, посадили, но это все чепуха. Никого не посадили и не нашли. Потом был слух, что это месть местных жителей, что они плохо относились к нам. Ничего подобного: к нам всегда они хорошо относились.
А Николай Аркадьевич был в Москве. Через день Коля поехал за ним на машине – на Майну встречать поезд. Я говорю: ты по дороге подготовь его, какой-то момент выбери…
Приезжают, он веселый, нормальный. Я смотрю с недоумением: Коля, ты сказал? Он: да, сказал. А Николай Аркадьевич: да, вот какая оказия. Ну что ж…
Записано 22.2.2003 г. в Прислонихе.
«Хорошо, очень хорошо мы начинали жить». Глава 7 (продолжение)
События, 18.6.1937