«(…) В 23.15 в Ульяновском речном порту прозвучал сигнал тревоги, который за считанные минуты облетел всех руководителей города и области, врачей, милицию. К мосту на «Метеорах» были направлены спасатели. По воспоминаниям очевидцев, картина,представшая перед ними, доводила до обморока.
– Мы приехали на теплоход первыми, – вспоминает бывший сотрудник транспортной прокуратуры, ныне пенсионер Владимир Григорьевич Пирожков. – Все палубы были забиты телами, ступить некуда. Раздавались крики, стоны – просто страшное зрелище. Освещения нет, мы ходили с фонарями в руках, натыкаясь то на оторванную голову, то на ноги, руки... Поднимали тех, кто оказался за бортом. Оставшихся в живых мы уже не пускали в каюты – наша задача была не только переправлять на берег убитых, раненых, живых, но и сохранить в целости весь багаж, драгоценности, документы. Искали капитана, но так и не смогли найти.
После увиденных трагических сцен сердце Владимира Григорьевича Пирожкова не выдержало, попал в больницу. Капитана теплохода «Суворов» вытащили из воды – его выбросило за борт. Он стоял на причале полуголый. Был в шоке, не мог вымолвить ни слова. Матрос принес ему свою спецодежду.
На помощь по спасению пассажиров бросили курсантов военных училищ. Раненых привозили на причал и укладывали на одеялах прямо на землю – их забирали врачи «Скорой помощи». Трупы складывали в холодильные рефрижераторы – таких машин понадобилось три. В травматологическом, нейрохирургическом отделениях областной больницы в эту ночь при виде окровавленных, изуродованных людей казалось, что где-то идет война. Все врачи областной больницы были срочно вызваны на службу, начались операции.
– Нам пришлось провести очень сложные операции, – рассказывает Алексей Петрович Чулков, бывший заведующий травматологическим отделением. – Раны были большие, грязные, пересыпанные зерном. Переломаны позвоночники, тазобедренные кости, ребра (…) В эти дни закончилось время дефицита – для нас раскрыли все неприкосновенные запасы лекарств. Потом приезжали главные специалисты из Москвы, Краснодара, Донецка, замечаний, что неправильно лечили, в наш адрес не было. Медперсоналу требовалось огромное мужество, чтобы выдержать физические и психологические нагрузки: больные кричали, искали родственников, мать потеряла дочь (…) У многих были психические расстройства. В одной палате лежал мужчина. Двигаться он не мог и все время спрашивал о жене. В коридоре в это время положили двух женщин. Одна из них через несколько минут умерла. Медсестра, сняв с ее пальца кольцо, показала мужчине: не жены ли… Муж по кольцу признал супругу. Уже мертвую.
На следующий день в Волге работали водолазы – их специальным самолетом доставили с Черного моря. Людей искали наощупь – у моста слой ила достигал полутора метров (…)
Следствие показало, что рулевой был не новичок в своем деле, через ульяновский мост проходил 10 – 12 раз. И в эту роковую ночь вел теплоход уверенно, даже не пытался свернуть или затормозить. За полторы минуты до катастрофы штурман, сидевший в вертящемся кресле и читавший книгу, отругал двух матросов-практикантов за то, что те не спустили флаг, и послал их исправить ошибку. Эта случайность спасла жизнь двум молодым людям – их выбросило за борт.
У следствия была версия, что рулевой в темноте мог принять за указательный щит, висящий на мосту, будку железнодорожников. Или же подвела память – перепутал ульяновский мост с саратовским… Его ошибка стоила 180 человеческих жизней. Капитан Клейменов был осужден на восемь лет лишения свободы. Отсидев срок, он прожил недолго, умер. С теплохода «Суворов» смыли кровь погибших. Он был восстановлен. И не раз заходил в наш речной порт (…)»
Симбирский курьер, 10.6.2000 г.