Никольское стоит особняком даже в ряду других знаменитых селений Ульянов­ского левобережья Волги (точнее, Куйбышевского водохранилища) — Головкино, Архангельского, Белого Яра и прочих. Дело в том, что прибрежным по отношению к великой российской реке оно стало только после образования в 1956–1957 гг. Жигулёвского моря. До этого Никольское располагалось вдоль правого берега реки Большой Черемшан, впадавшей в Волгу примерно через 40 км. Село попало в зону затопления Куйбышевской ГЭС, было перенесено на более высокое место и теперь стоит почти на берегу водохранилища, которое отделено лесополосой. Замечательно, что его жители сохранили память о своей замечательной истории, а само поселение не захирело, а достаточно активно живёт и развивается. Я побы­вал во многих волжских сёлах, но просторно раскинувшееся Никольское, пожалуй, отличается наибольшей благоустроенностью и чистотой. Безусловно, отличается оно и природными красотой и богатствами — рядом водохранилище, где можно отдыхать, купаться и рыбачить, леса, в которых много грибов и ягод. В то же время хватает и полевых земельных угодий. Всего в достатке. Недаром это место с начала 1990‑х гг. облюбовали дачники и владельцы коттеджей, причём первые из них, по словам местных жителей, прибыли из северных краёв, и только потом сюда пое­хали и обыватели Ульяновской области.

Необходимо отметить, что с 2011 г., когда Никольское получило статус «Плодово-ягодной столицы», здесь отмечается День села. Каждый год его отмеча­ют в разные дни сентября, в зависимости от возможности приезда высоких гостей. Поэтому праздник получил налёт политизированности.

Многие исследователи говорили и об особом этническом многообразии тер­ритории вдоль реки Большой Черемшан — со времени строительства Закамской линии рядом с русскими служилыми людьми и крестьянами селились мордва, татары, чуваши, украинцы («черкасы»), а позже немцы и эстонцы. Начальник на­учной экспедиции академик И. И. Лепёхин (1740–1802), путешествуя по этим ме­стам в 1768 г., был удивлён чрезвычайным смешением народов: «Жители по сей реке (Большой Черемшан — Е.А. Б.), — разного происхождения. К устью ее есть русские поселения, а от Мелекесса даже до вершин все пространство, выключая Черемшанскую крепость, занимают новокрещенные мордва, чуваши, казылбаши, то есть, вышедшие из киргизского плена азиатцы, как‑то персы, хивинцы, бухарцы, и прочие принявшие православие, и еще по своему закону живущие татары» 611 (К запискам путешествия академика Лепехина. Часть первая. Путешествие от С. Петербурга до Симбирска // Полное собрание учёных путешествий по России, издаваемое Императорской Ака­демией наук по предложению ее президента. Том третий. Записки путешествия академика Лепехина. СПб., 1821. С. 146–147). Далее он рассказывал об особенностях быта и жилищах русских, татар, мордвы и чуваш в указанной местности.

Есть в дневнике И. А. Лепёхина и краткое упоминание о Никольском: «…а на утре продолжали наш путь далее на село Никольское (от Кроткова Городища, или Короткова-Городища — Е.А. Б.), в трёх верстах (3,2 км — Е.А. Б.) отстоящее, куда переправлясь на плоту, были в крайней опасности: ибо намокший плот так глубоко зарылся в воду, что перевозчики стояли уже по пояс; и всё спасение состояло в том, что успели скоро отвязать лошадей и столкать с плота. В Никольском, переменив подводы, ехали степью 15 вёрст до села Суходол, где, отобедав, приехали на ноч­лег в чувашскую деревню Кармаюр, отстоящую в 13 верстах (13,9 км — Е.А. Б.)» 612 (Там же. С. 259–260).

Современное Никольское-на-Черемшане находится в 89 км к юго-востоку от Заволжского района Ульяновска и в 43 км от районного центра г. Димитровград, а также в 29 км к юго-западу от села Ерыклинск.

Несмотря на внешнюю простоту названия — Никольское — по церкви, Черем­шан — по реке, на которой оно находилось, отмечу, что таких названий на терри­тории Мелекесского района и в нашем крае вообще встречается мало, и в этом состоит уникальность данного имени. Правда, на самой первой карте с изображе­нием села в Российском атласе 1745 г. указана только первая часть его названия — Никольское. И всё же позднее в документах и на картах с завидным постоянством писали именно двойное название.

Стоит сказать о происхождении названия и реки Большой Черемшан, до 1957 г. левого притока Волги (в непосредственной близости также есть реки Малый Че­ремшан и Черемшанка). Давность этого гидронима подтверждает информация о нём в записках Ахмеда Ибн Фадлана 921–922 гг. под именем «Джарамсан» 613 (Барашков В. Ф. Указ. соч. С. 73). Существует много версий происхождения названия «Черемшан», но наиболее правдоподобными на данный момент являются следующие: 1) на языке когда‑то обитавших здесь кочевых иранских племён сарматов и савроматов слово «джарам» переводилось как «течь, текущий, проточный», а слово «чарам» — «луг, пастбище, выгон», то есть в вольном толковании «река, текущая среди лугов»; 2) в переводе с тюркского языка джар/жар/чар/йар (яр) — «круча, крутой обрыв, крутой берег», а «жарма» — «река с глубоким руслом и крутыми берегами» 614 (Там же. С. 73–74).

Что касается древностей в районе современного Никольского-на-Чермшане, то в официальном списке объектов культурного наследия Мелекесского района сейчас нет ни одного памятника археологии (и только один — архитектуры, на­чала XX в.). Такая печальная картина — следствие, с одной стороны, создания Куйбышевского водохранилища, которое наверняка затопило ранее не исследо­ванные и даже не обнаруженные древности, а с другой — неудовлетворительного финансирования археологической науки. Дело в том, что по рассказам жителей Никольского (для краткости иногда буду называть его так), в окрестностях села так называемые «чёрные копатели», или попросту грабители, находят массу древ­них предметов, говорящих об интенсивной жизнедеятельности наших далёких предков в здешней местности. Я сам имел возможность убедиться в том, что в ле­су на высокой горе, почти на берегу водохранилища, примерно в 2,5 км от села, находится довольно‑таки большое городище (площадь около 0,3 га) с мощными оборонительными укреплениями — с восточной стороны оно защищено тремя ря­дами валов и рвов. В народе за ним закрепилось название «Лысая гора». Вероятно, в средние века здесь стоял частокол или даже настоящие стены. Мне приходилось видеть много старинных крепостей, но эта удивила меня труднодоступностью и неплохой сохранностью рвов, валов и въезда на её территорию. Конечно, рядом должны были находиться и неукреплённые поселения, пока ещё неизвестные науке (а может быть, их затопило водохранилище). К сожалению, пока мы можем толь­ко гадать, к какому времени она относится. Предположительно это период с X до XIV вв. Что ж, перед будущими учёными вырисовывается блестящая перспектива новых открытий и находок, если только все памятники окончательно не разграбят.

Изучив маршрут багдадского халифа во главе с Ибн-Фадланом в Булгар (921 г.), димитровградский краевед Ф. Д. Касимов сделал вывод о том, что после переправы через реки Сок и Кондурча, караван направился на северо-запад и переправился через реку Большой Черемшан в районе современного Никольского 615 (Касимов Ф. Д. Страницы истории Мелекесса. Димитровград, 2007. С. 7). Конечно, эта гипотеза требует проверки и подтверждения.

На карте 1946 г. хорошо видны обозначенные специальной линией укрепле­ния Закамской засечной черты, располагавшиеся от Белого Яра до Никольского (а дальше они никак не отмечены). Видимо, вал и ров линии были неплохо замет­ны в окрестностях села вплоть до образования Куйбышевского водохранилища.

Кроме того, в Димитровградском краеведческом музее хранится поистине уникальный савроматский жертвенник* V–VI вв. до н. э. небольшого размера, обнаруженный жителем села Суходол Александром Васильевичем Краличкиным в 1981 г. примерно в 8 км от Никольского в Чечере — старом русле реки, ставшим болотом (заболоченным оврагом) 616 (Чечёра. URL: http://mosriver.narod.ru/chechera.htm (дата обращения: 06.01.2016)). Небольшой размер савроматского алтаря го­ворит о том, что он был переносным и служил кочевникам, которыми савроматы и являлись. Кстати, существует мнение, согласно которому эти кочевые племена управлялись женщинами, возможно, знаменитыми амазонками (знатных сав­роматок хоронили с атрибутами власти, конским снаряжением и оружием). Но главное — это единственный в своём роде рисунок жертвенника, состоящий из змеевидных линий, над которыми располагаются фигурки в виде оленьих рогов (по другой версии, это линии, напоминающие волны). С одной стороны, изображе­ны лабиринты, напоминающие буквы «Б» или «В». Расшифровать это изображение пока не удалось. Самое простое объяснение рисунка — это тотем* рода, который использовал жертвенник в ритуальных целях.

Долгое время считалось, что Никольское было основано в 1652–1653 гг. как укреплённый пункт Закамской засечной линии 617 (См., например: Селиванов К. А. Указ. соч. С. 57; Барашков В. Ф. Указ. соч. С. 50).

Эта ошибка закралась да­же в сравнительно недавно изданную Ульяновскую-Симбирскую энциклопе­дию (2004). Однако ещё К. И. Невоструев в 1871 г. писал: «…в 1706 году по указу великого государя из Казанской губернской канцелярии в Черемшанской волости (т. е. на реке Большом Черемшане) поселены сёла Никольское Черемшан тож на р. Черемшане, Богородское Грязнуха тож, на речке Грязнухе, Архангельское Городи­ще тож на реке Черемшане и речке Городище и ещё некоторые другие» 618 (Невоструев К.И. О городищах древнего Волжско-Болгарского… С. 40). Так что историкам надо было бы внимательнее изучать труды предшественников, а не изобретать велосипед и плодить исторические мифы. Как говорится, точку в этой истории поставил Ф. Д. Касимов в 1990‑е гг., с помощью архивных источников выяснивший, что село появилось в 1706 г., причём принадлежало знаменитому государственному деятелю А. Д. Меншикову 619 (Касимов Ф. Д. Указ. соч. С. 102). Пётр I подарил ему плодородней­шую Черемшанскую волость, простиравшуюся между реками Ерыклинка и Бирля. Знали цари, какие земли надо дарить.

В общем‑то, перед нами один из редчайших случаев, когда историю селения не удревнили, а наоборот. Как гласит известная крылатая фраза, «Платон мне друг, но истина дороже». История Никольского от этого не стала менее интересной и богатой. Жаль, нигде нет архивной информации, откуда сюда прибыли первые поселенцы. В этом свете определённый интерес представляет мнение С. Б. Семёны­чева, который писал: «В момент поселения села в период создания Черемшанской волости князя Меншикова сюда были переселены крестьяне из других владений Александра Даниловича, которые были разбросаны по всей России. Об этом сви­детельствуют и до сей поры распространённые фамилии — Мордвовы, Калмыковы, которые указывают на то, откуда исходят корни этих семей. Об этом же говорят и некоторые «уличные» фамилии — Муромские, Вятские 620 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 34–35).

В 1773–1774 гг. Никольское несколько месяцев являлось опорным пунктом по­встанческой армии Е. И. Пугачева 621 (Ульяновская — Симбирская энциклопедия. В 2 т. Т. 2: Н — Я. Ульяновск, 2004. С. 31).

Небольшая, но любопытная справка о селе есть в солидном географическом издании 1901 г.: «Верстах в 25 выше Хрящёвки на р. Черемшан расположено село Черемшан (Никольское), откуда начинатеся судоходство по р. Черемшану. Село имеет до 1.300 ж.[ителей], волостное правле­ние, школу, 24 лавки, солодовни, базары и ярмарку. Село это в эпоху освобожде­ния крестьян принадлежало гр.[афу] Влад.[имиру] Ал.[ександровичу] Сологубу, владевшему здесь 18.000 дес. земли (26,2 тыс. га — Е.А. Б.). Владелец Черемшана, талантливый беллетрист, родившийся в 1814 г., войдя во владение своим имени­ем в 1840 г., должен был, при тогдашних средствах сообщения, совершить свою поездку из Москвы в тарантасе. Под впечатлением этой поездки и была, по-види­мому, написана им лучшая и наиболее известная его повесть «Тарантас». Гр. Влад. Ал. Сологуб был внуком литовско-польского вельможи, перешедшего на русскую службу в 1790 г. и умершего в 1832 г.» 622 (Россия. Полное географические описание… Том 6. С. 409).

В течение своей истории Никольское входило в состав Симбирского уезда и на­местничества, Ставропольский уезд Самарской губернии, Средневолжский край, Куйбышевскую область и с 1943 г. относится к Ульяновской области. В настоящее время он является административным центром МО «сельское поселение Нико­лочеремшанское» Мелекесского района, в котором находятся ещё три населённых пункта: село Ерыклинск, посёлок Кипрей и деревня Лопата 623 (Историческая справка исполкома Мелекесского райсовета от 30.06.1965 г. (ГАУО. Ф. Р‑2016. Оп. 3. Т. 1. Л. 1–2).

«Николо-Черемшанский сельский Совет депутатов трудящихся образован в 1918 году в с. Ни­кольское на Черемшане.

…В момент образования в сельский Совет входили следующие населённые пункты: с. Никольское на Черемшане (колхоз «Путь Ильича»).

В 1928 году в сельский Совет влились Лопатовский сельский совет с населённым пунктом пос. Лопата, Красно-Ярский сельский Совет, дер. Кр. Яр.

В 1954 году влился Кротково-Городищенский сельский Совет (колхоз «Красный Черемшан»). Деревня Красный Яр отошла в Суходольский сельский Совет Чердаклинского района.

В 1956 году в связи с упразднением Николо-Черемшанского района его населённые пункты были переданы в подчинение Чердаклинского района.

В январе 1957 года согласно решения Ульяновского облисполкома Николо-Черемшанский сель­ский Совет с населёнными пунктами с. Никольское на Черемшане, пос. Лопата из Чердаклинского района передать в Мелекесский район.

В ноябре 1968 года согласно решения Ульяновского облисполкома Николо-Черемшанский сель­ский совет преобразован в Николо-Черемшанский поселковый Совет.

В настоящее время на территории поселкового Совета находятся следующие населённые пункты: р/п Никольское на Черемшане, пос. Лопата, которые входят в один колхоз «Красный Черемшан»).

Многочисленные административно-территориальные изменения привели к тому, что все извест­ные документы по истории села хранятся сейчас в Центральном государствен­ном архиве Самарской области (церковные документы в 49 делах за 1848–1911 гг. и т. д.) и Государственном архиве Ульяновской области (в фондах Р‑2021 и Р‑3038 есть несколько десятков дел Николо-Черемшанского райисполкома, а в фонде Р‑2016 — дела Никольского сельсовета за 1932–1963 гг., а также отрывочные све­дения в других фондах).

В ходе работы по проекту «Культурное наследие зоны затопления Куйбышев­ской ГЭС на территории Ульяновской области» я три раза побывал в Никольском- на-Черемшане — в мае и августе 2014 г. и сентябре 2015. Серьёзно помог мне в по­исках и сборе исторических сведений увлечённый краевед и главный редактор газеты «Никольский вестник» Сергей Борисович Семёнычев (1961–2016). И даже здесь Никольское отличилось — далеко не каждое село, пусть и крупное, издавало собственную газету, в которой, между прочим, печатались и исторические статьи.

В холле местной школы размещены стенды с информацией по истории Ни­кольского и даже некоторые предметы — мини-рояль из барской усадьбы и стул с элементами резьбы (в селе вплоть до 1950‑х гг. было много профессиональных краснодеревщиков) из дома зажиточного крестьянина.

К концу XVIII в. Никольское становится одним из самых многолюдных селений Заволжья: во время генерального межевания в нём в 306 дворах проживало 1849 человек, принадлежавших Аграфене Ивановне Дурасовой 624 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 35).

В 1848 г. в 169 дворах села числилось 1818 жителей, в том числе 1267 крестьян, 443 дворовых людей при суконной фабрике графини Соллогуб, которая здесь не жила, а также 84 военных и 24 раскольника Спасова согласия 625 (ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 16. Д. 1. Л. 145 об.) К 1889 г. в Ни­кольском насчитывалось уже 410 дворов и 2254 человека (также кроме храма здесь находились волостное правление, 2‑й призывной участок, военно-конное учили­ще, земская школа, с 28 сентября по 5 октября проходила ярмарка, по четвергам базар, работали 3 водяные мельницы, две обдирки, одна крупорушка*, 6 кузниц, одна шерсточесалка; располагались имения наследников графа Соллогуба и кре­стьянина Суслина) 626 (Список населенных мест Самарской губернии по сведениям 1889 года… С. 56).

В начале XX в. в селе было 680 дворов, в которых прожива­ло 3086 человек (примерно в 1,7 раза меньше, чем в Белом Яре) 627 (Список населенных мест Самарской губернии. Составлен в 1910 году… С. 89).

Помимо храма в Никольском действовали земская школа, приискательный пункт, ярмарка, базары по четвергам, овчинное заведение, винокуренный и кирпичный заводы, водяная и паровая мельницы, чайная, библиотечная читальня, земская больница, становой пристав*, волостное правление, военно-конное училище, отделение крестьянско­го поземельного банка. Также отмечалось, что на месте села существовали замет­ные следы древних земляных укреплений. Возможно, это фрагменты Закамской засечной черты.

Любопытную социальную и религиозную картину даёт нам церковная ведо­мость 1907 г. В селе в 619 дворах числилось 3139 жителей, в том числе 95 военных, 400 мещан, 372 безземельных крестьян, 1929 крестьян-собственников и 343 дру­гих живущих в селе 628 (ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 16. Д. 186. Л. 66 об.)

Отдельно указывалось количество раскольников (но они входили в общую численность дворов и населения): в 75 дворах 126 приверженцев Спасова согласия по малому началу, в 3 дворах 14 адептов* Спасова согласия по большому началу и в 2 дворах 8 последователей Поморского толка, то есть всего 148 старообрядцев (4,7% от всех жителей села).

По состоянию на 1 января 2015 г. в Никольском было 1693 человек, всего 1818 дворов, в том числе с постоянно проживающими жителями — 1108, дачников — 657 629 (Информация предоставлена администрацией с. Никольского-на-Черемшане).

Получается, что 36% домов занимают люди, бывающие здесь время от вре­мени, преимущественно летом. В этом смысле Никольское только подтверждает тенденцию заселения в прибрежные населённые пункты посторонних жителей. И всё же думаю, что в ближайшее время селу не грозит превращение в полностью дачный и коттеджный посёлок.

В настоящее время в Никольском действуют многочисленные (в отличие от других селений) организации и учреждения: средняя школа, детский сад «Золотая рыбка», участковая больница, 3 магазина ООО «Волга», 4 магазина ООО «Николь­ское-К», 5 магазинов индивидуальных предпринимателей, ООО «Никольский фер­мер», ООО «РостАгро», рыбколхоз «За Родину», Никольский производственный участок ООО «Лесопромышленник», отделения ФГУП «Почта России», Сбербанка, ОАО «Волгателеком», треста «Мелекессмежрайгаз», филиал Аэронавигации Цен­тральной Волги, подсобное хозяйство ОАО «Контактор», аптека «Ульяновскфарма­ция», Никольское отделение Димитровградского дома-интерната для престарелых и инвалидов и пожарная часть № 51.

В современном селе существует целых 26 улиц: Володарского, Герцена, Гоголя, Гончарова, Горького, Дзержинского, Жданова, Калинина, Кирова, Куйбышева, Ку­рортная, Ленина, Лермонтова, Маяковского, Минаева, Мира, Молодёжная, Набе­режная, Некрасова, Октябрьская, Островского, Пушкина, Свердлова, Фабричная, Чапаева и Чернышевского. По этим названиям можно изучать историю русской и классической и советской литературы, и Советского Союза, но, увы, не историю самого села. А хотелось бы увидеть улицы графа Соллогуба, купца Маркова, геор­гиевского кавалера Рябчикова, известного геолога Цареградского и многих других заслуженных людей, имеющих прямое отношение к Никольскому.

Судя по плану старого Никольского, составленному местным краеведом Фёдо­ром Прокофьевичем Сысоровым, в качестве улиц села можно назвать Разбойную, Поперечный порядок, Сафонова, Дворовую, Жамковку, Долгий порядок, Хвостиху и Больничную, а районов — посёлок на клину, Барское гумно, Мосты и Мордов­ский конец.

По понятным причинам, кроме традиционного обелиска воинам Великой Оте­чественной войны (1970, 470 участников, 202 из них погибло), в селе находится все­го лишь один памятник архитектуры регионального значения, но весьма редкий: деревянный ансамбль Никольской больницы начала XX в. (здание поликлиники и приёмного покоя, корпус 1; здание лечебного корпуса, корпус 2; здание лечебного корпуса, корпус 3; здание прозекторской) 630 (Cводный список объектов культурного наследия (памятники истории и культуры) Мелекес­ского района. URL: http://nasledie73.ulgov.ru/28/314.html (дата обращения: 15.01.2016)). Но по уточнённым данным, сейчас из 4‑х зданий осталось только два — поликлиника и стационар. Понятно, что эти зда­ния тоже перенесены из зоны затопления, но как в список мог войти больничный парк? В Никольском сохранилось несколько пперенесённых жилых домов XIX в., дошедших до нашего времени в более-менее сносном состоянии.

Кстати, в селе в последние годы установили три новых небольших памятника (точнее, памятных камня): кавалеру трёх орденов Славы Григорию Трофимовичу Семёнову, проживавшему тут с 1965 по 1981 гг., Заслуженному учителю школы РСФСР, кавалеру ордена Трудового Красного Знамени и ордена Ленина, первому директору Никольской средней школы Варваре Фёдоровне Шлыковой; основателю первых плодовых садов села Евгению Ивановичу Пилясову. Совсем недавно, 4 сентября 2015 г. во время Дня села состоялось торжественное открытие ново­го памятника — «Тарантас» (композиция по повести В. А. Соллогуба «Тарантас», главы которой по предположению С. Б. Семёнычева были написаны в Никольском в 1845 г.). Бережное отношение никольцев к своей истории заслуживает внимания и уважения, а также является достойным примером для подражания.

Казанско-Богородицкий храм

Каменная Казанско-Богородицкая церковь была сооружена в 1791–1794 гг. (до неё действовал деревянный храм, построенный примерно в первой половине XVIII в.). Она отличалась внешней красотой и богатством внутреннего убранства. Закрыта в 1936 г., а разрушена предположительно в 1955 г., перед образованием Куйбышевского водохранилища 631 (См. подробнее в книге «Затопленные святыни Симбирского-Ульяновского края»).

Староверы

Первые официальные данные о численности старообрядцев в селе относят­ся к 1848 г., когда они составили примерно 2,2% от всего населения 632 (ЦГАСО. Ф. 32. Оп. 16. Д. 1. Л. 145 об.) Это были приверженцы Спасова согласия, пожалуй, самого умеренного толка из всех осталь­ных. Не буду говорить о нём, так как достаточно писал о нём в очерке о Белом Яре. Вообще надо сказать, что староверы проживали почти в каждом из исследованных мной левобережных сёл Ульяновской области.

В начале XX в. (1907 г.) в Никольском количество староверов увеличилось с 2,2% до 4,7%, то есть в 2,1 раза и составило 148 человек, из них 140 последователей Спасова согласия, а 8 — Поморского толка 633 (Там же. Д. 186. Л. 66 об.)

Присутствие последних отмечалось уже в 1876 г.634 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 41).

Показательно, что поморцы занимали более жёсткую позицию по отношению к православной церкви. Обязательным считался моленный дом, в ко­тором и проводили все необходимые обряды — крещение, венчание, отпевание и другие. Интересно, где собирались никольские поморцы, ведь их было всего 8 человек? Возможно, у нового владельца села Маркова. Вот что об этом писали «Са­марские епархиальные ведомости»: «Самая сильная пропаганда в районе… (среди всех старообрядческих согласий)… — пропаганда поморской секты, главным пред­ставителем коей в Ставропольском уезде считается мелекесский купец Марков, человек очень богатый, ведущий большую торговлю и имеющий большое влияние и на своих, и на православное население того края. В его доме устроена молельня, где его сестрой, именующейся у поморцев духовной материю, совершается служ­ба по поморскому обряду, и куда стекаются много поморцев из окрестных сёл; приходят туда и бедняки православные, привлекаемые богатой милостынею, раз­даваемой Марковым с целью завлечь побольше людей в свою секту, — и эта цель нередко достигается им. Хула на православную церковь, восхваление своей секты, вместе с немалой денежной подачкой нередко заставляют бедных людей попадать в сети богатого вожака поморцев» 635 (Там же).

Увы, информации о старообрядцах в Никольском, да и во многих других сё­лах — кот наплакал. Но их влияние было настолько сильным, что даже через многие десятилетия дух противостояния официальной православной церкви витает и среди современных жителей, небольшое количество которых является членами общины «Свидетели Иеговы», имеющей самое отдалённое отношение к староверам.

Никольские мифы

А теперь пора рассказать о мифах, имеющих непосредственное отношение к истории села на Черемшане. Пока их всего три, но и они иногда способны зна­чительно искажать реальную историю и плодить новые выдумки.

Миф № 1. Владелец Никольского граф В. А. Соллогуб, известный писатель, в середине XIX в. бывал в селе Архангельское (Репьёвка) 636 (Современное с. Архангельское на территории Чердаклинского района Ульяновской области) и даже написал очерк «Поездка в Архангельское».

Об этом я подробно писал в очерке по истории с. Архангельского Чердаклин­ского района Ульяновской области.

Миф № 2. В конце XVIII — начале XIX вв. знаменитый помещик Н. А. Дура­сов (1760–1818) являлся владельцем села Архангельского, в котором имел ро­скошный дворец и крепостной театр.

Также см. очерк по истории с. Архангельского Чердаклинского района Улья­новской области.

Миф № 3. В 1912 г. Марковы установили первую в Самарской губернии те­лефонную линию Никольское — Мелекесс 637 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 22).

Первой в губернии стала телефонно-телеграфная линия, соединившая селения Головкино и Старая Майна в 1899 г., по инициативе владельца имения в первом селе Александра Николаевича Наумова 638 (Наумов А. Н. Указ. соч. С. 312–313).

В 1912 г. он добавил линию на новую вальцовую мельницу, с которой по всей обширной усадьбе провели электрическое освещение.

Несмотря на разное социальное положение, А. Н. Наумов и Фёдор Константи­нович Марков (непосредственно руководил Никольским хозяйством, хотя офи­циально село принадлежало Константину Григорьевичу Маркову), первый — бле­стяще образованный дворянин, помещик, второй — успешный купец, совладелец миллионного состояния, имели много общего: оба стали владельцами имений в конце XIX в., оба вводили множество хозяйственных новшеств, вкладывая огромные деньги в экономическое развитие селений (А. Н. Наумов в 1911–1912 гг. построил около Головкино вальцовую мельницу промышленного типа, вышел с местной мукой на всероссийский и международный рынок и т. д., а Ф. К. Наумов соорудил здесь водяную и паровую мельницы, винокуренный завод, вёл торфо­разработки). В общем, создавали образцово-показательные капиталистические хозяйства в аграрной стране, во многом ещё жившей пережитками прошлого.

Владельцы села

Как я уже писал, первым собственником и по совместительству основателем Никольского был любимец Петра I Александр Данилович Меншиков (1673–1729), ни разу не посетивший своё имение. После его опалы в 1727 г., во время правле­ния Петра II, Черемшанскую волость передали в государеву казну 639 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 14). Вскоре её получил в подарок бывший соперник светлейшего, Антон Мануилович Девиер (1682–1745). В конце 1740‑х гг. богатый уральский промышленник Иван Борисо­вич Твердышев (? — 1773), происходивший из семьи симбирских купцов, купил Никольское у сына Девиера 640 (Там же. С. 16).

По мнению К. А. Селиванова, именно с этого времени и началось выдвиже­ние села, привлёкшего знаменитого миллионера центральным расположением по сравнению с другими поместьями и рекой Черемшан 641 (Селиванов К. А. Указ. соч. С. 57).

Здесь И. Б. Твердышев построил большой дом с каменными флигелями, манежем и парком, в котором находились оранжереи.

После смерти заводчика Никольское досталось его племяннице Аграфене, вы­шедшей замуж в 1767 г. за представителя старинного дворянского рода Алексея Николаевича Дурасова (предположительно 1699 — после 1761), по решению Екате­рины II во время пребывания императрицы в Симбирске. Затем село перешло по наследству сыну Николаю Алексеевичу (1760–1818) 642 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 16–18).

Практически все историки сходятся в том, что именно с именем Дурасова-младшего связана настоящая, по сути дела, всероссийская известность Никольского-на-Черемшане.

Знаменитый русский писатель XIX в. Сергей Тимофеевич Аксаков (1791–1859) оставил нам самое полное и ценное художественное описание Никольского име­ния на рубеже XVIII–XIX вв.: «На другой день, выехав не так рано, мы кормили на перевозе через чудесную, хотя не слишком широкую реку Черемшан, в богатом селе Никольском, принадлежавшем помещику Дурасову. Не переезжая на другую сторону реки, едва мы успели расположиться на песчаном берегу, отвязали удочки, доста­ли червей и, по рассказам мальчишек, удивших около парома, хотели было идти на какое‑то диковинное место, «где рыба так и хватает, даже берут стерляди», как явился парадноодетый лакей от Дурасова с покорнейшею просьбою откушать у него и с извещением, что сейчас приедет за нами коляска. Дурасов был известный богач, славился хлебосольством и жил великолепно… Отец и мать сочли неучти­востью отказаться и обещали приехать.

…Посередине большой площади, с двух боков застроенной порядками кре­стьянских изб, стояла каменная церковь, по‑тогдашнему новейшей архитектуры. Каменный двухэтажный дом, соединяющийся сквозными колоннадами с флиге­лями, составлял одну сторону четырехугольного двора с круглыми башнями по углам. Все надворные строения служили как бы стенами этому двору; бесконечный старый сад, с прудами и речкою, примыкал к нему с одного бока; главный фасад дома выходил на реку Черемшан. Я ничего подобного не видывал, а потому был очень поражен и сейчас приложил к действительности жившие в моей памяти опи­сания рыцарских замков или загородных дворцов английских лордов…

Мы въехали на широкий четвероугольный двор, посреди которого был устроен мраморный фонтан и солнечные часы: они были окружены широкими красивыми цветниками с песчаными дорожками. Великолепное крыльцо с фонарями, ваза­ми и статуями и еще великолепнейшая лестница, посередине устланная коврами, обставленная оранжерейными деревьями и цветами, превзошли мои ожидания, и я из дворца английского лорда перелетел в очарованный замок Шехеразады. В зале встретил нас хозяин самого простого вида, невысокий ростом и немолодой уже человек. После обыкновенных учтивостей он подал руку моей матери и повел ее в гостиную.

Обитая бархатом или штофом мебель из красного дерева с бронзою, разные диковинные столовые часы, то в брюхе льва, то в голове человека, картины в раз­золоченных рамах — все было так богато, так роскошно, что чурасовское велико­лепие могло назваться бедностью в сравнении с Никольским дворцом. …Между тем Дурасов предложил нам посмотреть его сад, оранжереи и теплицы. Нетрудно было догадаться, что хозяин очень любил показывать и хвастаться своим домом, садом и всеми заведениями; он прямо говорил, что у него в Никольском все от­личное, а у других дрянь. «Да у меня и свиньи такие есть, каких здесь не видыва­ли; я их привез в горнице на колесах из Англии. У них теперь особый дом. Хотите посмотреть? Они здесь недалеко. Я всякий день раза по два у них бываю».

Отец с матерью согласились, и мы пошли. В самом деле, в глухой стороне са­да стоял красивый домик. В передней комнате жил скотник и скотница, а в двух больших комнатах жили две чудовищные свиньи, каждая величиною с небольшую корову. Хозяин ласкал их и называл какими‑то именами. Он особенно обращал наше внимание на их уши, говоря: «Посмотрите на уши, точно печные заслоны!»

Подивившись на свиней, которые мне не понравились, а показались страшны­ми, пошли мы по теплицам и оранжереям: диковинных цветов, растений, вино­граду и плодов было великое множество.

…Только что воротились мы в гостиную и сели отдохнуть, потому что много ходили, как вошёл человек, богато одетый, точно наш уфимский губернатор, и до­ложил, что кушанье поставлено. Я сейчас спросил тихонько мать: «Кто это?» — и она успела шепнуть мне, что это главный официант. Я в первый раз услышал это слово, совершенно не понимал его, и оно нисколько не решало моего вопроса. Дурасов одну руку подал матери моей, а другою повел мою сестрицу. Пройдя не­сколько комнат, одна другой богаче, мы вошли в огромную, великолепную и очень высокую залу, так высокую, что вверху находился другой ряд окон. Небольшой круглый стол был убран роскошно: посредине стояло прекрасное дерево с цвета­ми и плодами; граненый хрусталь, серебро и золото ослепили мои глаза. Сестри­цу мою хозяин посадил возле себя и велел принесть для нее вышитую подушку. Только что подали стерляжью уху, которою заранее хвалился хозяин, говоря, что лучше черемшанских стерлядей нет во всей России, как вдруг задняя стена залы зашевелилась, поднялась вверх, и гром музыки поразил мои уши! Передо мной открылось возвышение, на котором сидело множество людей, державших в руках неизвестные мне инструменты. Я не слыхивал ничего, кроме скрипки, на которой кое‑как игрывал дядя, лакейской балалайки и мордовской волынки. Я был пода­влен изумлением, уничтожен. Держа ложку в руке, я превратился сам в статую и смотрел, разиня рот и выпуча глаза, на эту кучу людей, то есть на оркестр, где все проворно двигали руками взад и вперед, дули ртами, и откуда вылетали чудные, восхитительные, волшебные звуки, то как будто замиравшие, то превращавшиеся в рев бури и даже громовые удары… Хозяин, заметя мое изумление, был очень до­волен и громко хохотал, напоминая мне, что уха простынет. Но я и не думал об еде.

…Немного съел я диковинной ухи и сдал почти полную тарелку. Музыка пре­кратилась. Все хвалили искусство музыкантов. Я принялся было усердно есть ка­кое‑то блюдо, которого я никогда прежде не ел, как вдруг на возвышенности по­казались две девицы в прекрасных белых платьях, с голыми руками и шеей, все в завитых локонах; держа в руках какие‑то листы бумаги, они подошли к самому краю возвышения, низко присели (я отвечал им поклоном) и принялись петь. … После кофе Дурасов предложил было нам катанье на лодке с роговой музыкой по Черемшану, приговаривая, что «таких рогов ни у кого нет», но отец с матерью не согласились, извиняясь тем, что им необходимо завтра рано поутру переправиться через Волгу. Дурасов не стал долее удерживать…

…Дурасов очень богат и не щадит денег на свои затеи; что несколько раз в год он даёт такие праздники, на которые съезжается к нему вся губерния» 643 (Аксаков С. Т. Собрание соч. в 5 томах. Т. 1. М., 1966. С. 507–512).

Следующее громкое имя в истории Никольского — это дворяне Соллогубы, владевшие имением с 1820 по 1900 гг.644 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 20–21). Конечно, самый именитый из них — это достаточно известный российский писатель граф Владимир Александрович Сол­логуб (1813–1882), автор светских рассказов, повестей, очерков, пьес и водевилей, а также воспоминаний. С детства и до 1881 г. часто бывал здесь, хотя отзывался об этом месте далеко не всегда лестно. Став в 1854 г. единоличным собственником села, занимавшийся литературной деятельностью В. А. Соллогуб довёл имение до почти полного хозяйственного краха. В 1853 г. по распоряжению жены писателя Софьи Михайловны в Никольском была открыта церковно-приходская школа для крестьянских детей, а её первым учителем стал священник Илларион Топорнин 645 (Там же. С. 21). Для меня наибольший интерес представляют воспоминания самого Соллогуба, связанные с селом. Вот как он рассказывал о приезде в Никольское имение из Москвы в 1822 г.: «Дорога шла уже по зеленым выгонам, поперек которых стояла сколоченная из плетня околица. Ворота были отворены настежь. У въезда постав­лен был стол, покрытый белою скатертью, с заветным хлебом и солью. У стола с обнаженными белыми лысыми головами стояли на коленях: бурмистр, старосты и старики, вышедшие за две версты для приветствия новой помещицы.

Тут были и Дмитрий Иванович Дегтерев, и Петр Маштаков, и Иван Котом­кин, и Рассказов, и Быстров, и многие другие, с которыми я впоследствии позна­комился и слышал от них рассказы о Пугачеве. Меня поразила их сановитость, спокойное выражение их лиц, задушевная простота их приема. Они скорее были похожи на ареопаг греческих мудрецов, чем на мужицкую толпу. В речах их посто­янно повторялась одна фраза: «Вы отцы наши, а мы дети ваши»; это говорилось твердым голосом, и ничего низкопоклонного, рабского при этом не выказывалось. А между тем они стояли на коленях и прогулялись на старых ногах более четы­рех верст (4,3 км — Е.А. Б.) для того, чтобы приветствовать новых помещиков.

…На большой сельской площади у прекрасной каменной церкви дожидалась нас другая встреча: старик священник в облачении стоял с крестом в руках на папер­ти. Колокола трезвонили. Густая масса пестрого местного населения, стоя на коленях, покрывала почти всю площадь. Мужики без шапок молчали, бабы всхли­пывали, дети пищали. Вдруг послышались возгласы: «В добрый час, архангельский, мы вашей милостью довольны, добро пожаловать!». Приложившись к местным об­разам, мы перешли к близлежащему господскому дому. За нами толпа повалила на господский двор. Каждый нес в руках какое‑нибудь приношение от своего усердия. Иной держит в руках индейку, или «курушу», по местному выражению, другой гуся или утку, кто тарелку с медом, кто тарелку с яйцами; женщины подносили рас­шитые полотенца. …Излияниям не было бы конца, если бы управляющий Василий Ильич Григорович не крикнул, что пора нам дать с дороги отдохнуть. Толпа мед­ленно разошлась, а мы начали осматривать нашу новую оседлость» 646 (Соллогуб В. А. Повести. Воспоминания. Ленинград, 1988. С. 399–400).

Далее Владимир Александрович подробно рассказывал о самой усадьбе и её владельцах: «Дом в Никольском был огромный и построен на века — из кирпича и железа. Он состоял из главного корпуса и четырех флигелей по углам. Перед глав­ным фасадом, обращенным к красивой реке Черемшану, располагался за железной решеткой цветник, без цветов. С другой стороны у противоположного фасада устроен был въезжий двор с окружающим его каменным забором. За забором тянул­ся на несколько десятин огромный сад — парк, разделяющий село на две половины. В саду находились значительные каменные теплицы, но зато не было ни веселой растительности, ни зеленых лужаек, ни вековых деревьев, ни живописных видов; сад был желтоватый, суровый, скучный, точно всегда отцветающий. Вот что было тому причиною. Русло Черемшана песчано до безобразия, на берегах его ле­жат большие пространства сыпучего песку, напоминающие африканскую Сахару; при малейшем дуновении ветра песок вздымается и носится по воздуху тучами, не допуская ни свежести, ни свободы произрастания. Мысль основать тут сады при огромной усадьбе была практическою нелепостью, но она возникла следующим образом. Никольским долгое время владел известный в свое время горнозаводский промышленник миллионер Твердышев. От него пошли богатства Козицких (княги­ня Белосельская-Белозерская и графиня Лаваль), Пашковых, Дурасовых. Твердышев владел и Никольским, и окружающими его вотчинами. В пункте центральном он воздвигнул ценную усадьбу, причем вальяжность и обширность имелись несрав­ненно более в виду, чем уютность и красота. Церковь, хоромы с флигелями, манеж и конный завод возникли каменные с железными связями, выписанными из ураль­ских собственных заводов.

Главная оседлость приняла основанием реку, несмотря на неудобство ее бере­гов. Все приняло размеры купеческого широкого распоряжения. Громадный лес, чуть не в 10 000 десятин (11 га — Е.А. Б.), остался в нескольких верстах от дома, рига и гумно отбросились версты на полторы. К амбарам надо было ехать на лоша­дях; то, что в других имениях отделяется саженями, тут отделялось верстами. Я оттого так подробно описываю Никольское, что я им от матушки наследовал, и оно бессмысленным, неудобным расположением, своею несимпатичностью мно­го повлияло на мою судьбу. Впрочем, сам Твердышев, как кажется, никогда не жил в Никольском и вряд ли даже когда‑нибудь бывал в нем. Туда изредка наезжал его преемник, Николай Алексеевич Дурасов, человек тоже весьма богатый и чрезвычай­но хлебосольный. …После Дурасова Никольское перешло в руки братьев Обресковых, от которых оно и было приобретено на имя матушки через посредничество Захара Николаевича Посникова. Наш управляющий Василий Ильич Григорович был, что называется, мастер своего дела; я поговорю о нем подробно, потому что он роди­тель Дмитрия Васильевича Григоровича, составившего себе громкую известность и на литературном, и на художественном поприще. Василий Ильич был человек очень типический, своеобразный.

Он был невелик ростом, сухопарый, крепко сложенный, гладко выбритый и подстриженный, во всей его фигуре проглядывал отставной кавалерист, чем он и был в действительности. Здоровья он был изумительного и деятельности необычайной.

Едва займется заря, уж он на коне скачет на работы, приказывает, распоря­жается, журит. Крестьяне его побаивались, но обращались к нему за советами по своему собственному хозяйству, что для крестьянского упрямого самолюбия образует высшую степень уважения. Живо помню, как вечером Василий Ильич

в сером, застегнутом по-военному сюртуке приходил в кабинет отца беседовать о хозяйстве. Говорил он отрывисто и дельно. Родом он был из малороссийских дворян, долго служил в кавалерии, дослужился до чина полковника и вышел в от­ставку по непреодолимой страсти к сельскому хозяйству; он любил агрономию, как музыкант любит музыку и живописец живопись. Женат был Василий Ильич на Сидонии Петровне Ledentu, дочери почтенной Madame Ledentu, воспитательницы дочерей богатого симбирского помещика генерала Ивашева. …Во время нашего пребывания в Никольском, к Сидонии Петровне приезжала ее младшая сестра, Ка­милла Петровна, прелестная девушка лет шестнадцати, призванная, увы! к очень романической и очень печальной судьбе

…В Никольском, во время управления Василия Ильича, царствовало благоу­стройство, составившее даже эпоху в истории имения, но не было, как во многих тогда поместьях, ни школ, ни больниц. Добрейший отец мой особенно огорчался этим последним и решил немедленно этому горю помочь. Для больницы был очи­щен деревянный удобный дом, служивший до того времени вотчинной конторой. Контора же перенеслась к Черемшану, в один из флигелей господского дома. Боль­ница распределилась на две половины — мужскую и женскую, посредине возникла аптека с должными принадлежностями. Из Симбирска выписаны были кровати и вся нужная утварь. Устройством больницы орудовал наш домашний доктор Кельц. Скоро все пришло в надлежащий порядок. Больницу освятили и привез­ли первого больного. При этом приключилось забавное обстоятельство, характе­ризующее тогдашние нравы. Первый больной решительно не понимал, что хотят с ним делать, стал чего‑то страшиться и тосковать. Когда мой отец посетил его, он вскочил с кровати на пол и повалился отцу в ноги.

— Батюшка, ваше сиятельство, — завопил он, — будьте отцом родным, прика­жите за себя вечно бога молить! Позвольте меня домой отправить, человек я же­натый, хозяйка моя горюет, ребятишки мои плачут.

А я на свое место пришлю меньшого брата, парень он еще холостой, здоровый!

Должно предполагать, что этот диковинный больной видел в больнице новый вид барщины» 647 (Там же. С. 401–404).

Судя по всему, просуществовала она недолго. Но в сентябре 1899 г. на заседании Ставропольского уездного земского собрания было решено построить больницу в селе Никольское-на-Черемшане, причём по проекту в её состав входили прием­ный покой на 10 кроватей, флигель для фельдшеров, кухня и баня-прачечная 648 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 39). Думаю, не надо долго объяснять, какое огромное значение имел данный факт на рубеже XIX–XX вв. Даже сейчас фельдшерско-акушерский пункт есть далеко не в каждом селе. Что уж говорить о больнице! Также отмечу, что все строения были деревянными, а фронтоны, карнизы и наличники украшены резьбой. Некоторые из этих зданий сохранились до наших дней и их можно увидеть в современном Никольском.

Заинтересованного читателя я отправляю к этим интересным воспоминаниям, в которых, между прочим, есть удивительное по своим художественным достоин­ствам описание Волги и переправы через неё у Симбирска, во время которой пи­сатель испытал неслыханное ранее вдохновение и чувство любви к поразившим его красоте и раздолью.

В конце 1835 г. А. С. Пушкин вызвал на дуэль В. А. Соллогуба, якобы оскорбив­шего его жену. Но в итоге конфликт удалось замять, а отношения между писате­лями вплоть до смерти первого были дружескими 649 (Там же. С. 29).

Последними владельцами Никольского являлись купцы Марковы, о которых я уже писал выше (см. миф № 3), поэтому говорить о них не буду. Замечу лишь, что они успешно реанимировали дышащую на ладан Никольскую экономику и поста­вили её на новый, современный уровень. Правда, на это история отвела им всего лишь 17 лет. Сейчас потомки Марковых живут в Красноярске.

В конце 1917 г. в руках бедноты оказались имение, мельницы и винокуренный завод, в результате чего хозяйственные постройки были сожжены 650 (Там же. С. 45). Дом и фли­геля остались целыми (позже в них разместилась школа), а предметы искусства, картины, статуи и книги из библиотеки исчезли. Понятно, что перед затоплением в середине 1950‑х гг. капитальные сооружения бывшей усадьбы сломали.

Известные люди села

Барашков Венедикт Фёдорович (1926–1997) — выпускник Никольской сред­ней школы, кандидат филологических наук, профессор кафедры русского языка, в 1980‑е гг. декан историко-филологического факультета Ульяновского государ­ственного педагогического института, участник Великой Отечественной войны. Автор 5 монографий и 70 научных работ по топонимике, диалектологии и онома­стике Ульяновской и Самарской областей. В Государственном архиве Ульяновской области создан личный фонд учёного (Ф. Р‑4344, 1946–1997), состоящий из 252 дел.

Григорович Дмитрий Васильевич (1822, с. Никольское-на-Черемшане — 1899) — знаменитый русский писатель (в чеховской литературной табели о рангах шёл после Л. Толстого, Гончарова и Салтыкова-Щедрина), близкий друг Ф. М. До­стоевского, Н. А. Некрасова и Т. Г. Шевченко. В Никольском Григоровичи жили с 1820 по 1830 гг. В Никольском будущий литератор жил до восьми лет. В своих воспоминаниях он писал: «Я был на Волге в первые годы моего детства. В памяти моей успели изгладиться живописные холмы, леса и села, которые на протяжение многих-многих сотен верст смотрятся в светлые, благодатные волжские воды» 651 (Там же. С. 20–21).

Михеев Александр Петрович (1934, Никольское-на-Черемшане — 2007) — вы­пускник Никольской средней школы. После окончания Башкирского медицинского института в 1959 г. вернулся в родное село, где начал работать хирургом. С 1964 г. до смерти являлся главным врачом Никольской участковой больницы. Заслужен­ный врач РСФСР, кавалер ордена Трудового Красного Знамени 652 (Там же. С. 125).

Пилясов Евгений Иванович (1907 —?) — выпускник Ульяновского педагоги­ческого института, работал заведующим отделом народного образования Николо-Черемшанского района. Во время переселения села из зоны затопления Куйбышев­ской ГЭС являлся председателем исполкома Николо-Черемшанского поселкового Совета депутатов. Добился вхождения Никольского в Мелекесский район. Осно­ватель первых личных плодовых садов нового села (недавно в Никольском ему поставили памятный камень), посадил и первый общественный сад 653 (Там же. С. 127). С 2010 г. здесь ежегодно проводятся фестиваль «Никольская плодово-ягодная столица».

Рябчиков Андрей Тимофеевич (? —? с. Никольское-на-Черемшане) — участник Первой мировой войны, полный Георгиевский кавалер.

В юности Андрея отдали в лакеи семьи Орловых-Давыдовых в село Рязаново. Там его выучили не только манерам и искусству накрывать столы к обеду, но и от­менной езде верхом, управлению конными экипажами, кучерскому мастерству, секретам ухода за лошадьми элитных пород. Поэтому, когда в 1914 г. началась Первая мировая война, он оказался одним из лучших в уезде полувоенным специ­алистом и был направлен в 32 кавалерийский драгунский полк. Боевое крещение Андрей Рябчиков получил во время наступления русской армии в Карпатах, где нашему войску противостояли элитные части Австро-Венгерской империи. За эти бои Андрей заслужил Георгиевский крест 4‑й степени и первый командирский чин — ефрейтор. Затем были Георгиевские кресты 3‑й и 2‑й степени. Они были получены не только за мужество в боях, но и за умение управляться со сложным кавалерийским оружием (пика, палаш, карабин), выездку и управление боевым подразделением. Последний — высший «Георгий» Андрей Тимофеевич заслужил во время знаменитого Луцкого прорыва войск генерала Брусилова. За эти бои он получил и очередное воинское звание — старший унтер-офицер.

Необычно сложилась послевоенная судьба героя. В 1918 г. Рябчиков вернулся домой. Как вспоминала его дочь — Анна Андреевна, был он «израненный и ото­щавший, но при полном параде». Воевать больше Андрей Тимофеевич не хотел. Отказывал агитаторам и от «красных», и от «белых». Когда шла мобилизация, пря­тался в лесу. Проливать русскую православную кровь он не хотел.

Когда в 1921 г. на Поволжье обрушился голод, и семья оказалась на грани вы­мирания, Андрей Рябчиков не пожалел своих боевых наград — обменял четыре Георгиевских креста на еду. Спас жену и детей.

По-прежнему, тянуло Андрея Тимофеевича к лошадям. Когда создали колхоз, пошел туда конюхом, выстроил лучшую в округе конеферму. Пришли в село пер­вые трактора, и осваивать новую технику поручили именно ему.

Начался период массовых репрессий, и припомнили тут ему всё: и царские награды, и отказ воевать за советскую власть в годы Гражданской. С 1936 г. «враг народа» Рябчиков отшагивал колымские версты. Но в отличие от многих, высто­ял и выжил. И домой вернулся, и дом новый выстроил уже в новом переселённом Никольском 654 (Там же. С. 34 (текст С. Б. Семёнычева дан с сокращениями)).

Семёнов Григорий Трофимович (1919–1981, с. Никольское-на-Черемшане) — полный кавалер орденов Солдатской Славы, разведчик 34‑й отдельной разведы­вательной роты 35‑й гвардейской стрелковой дивизии 1‑го Белорусского фронта, гвардии старший сержант. 16 августа 1944 г. у населённого пункта Гловачув унич­тожил вражеский пулемёт вместе с расчётом и обнаружел несколько огневых точек. С 23 по 30 августа Г. Т. Семёнов с другими разведчиками истребил в тылу противника до 20 немцев и вырезал до 4 км телефонного кабеля. 18 января 1945 г. с группой бойцов он проник в тыл и перекрыл пути отхода врага, в результате че­го наши стрелковые подразделения окружили и уничтожили до роты живой си­лы противника. И это только часть боевых заслуг Г. Т. Семёнова. После войны они жил и работал в Никольском. Недавно в селе ему поставили памятный камень 655 (Семёнов Григорий Трофимович. URL: http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp? Hero_id=8639 (дата обращения: 18.01.2016)).

P.S. В годы Великой Отечественной войны учителя и ученики Никольской шко­лы собирали деньги на танк и даже получили правительственную телеграмму с бла­годарностью за подписью Сталина. В первые месяцы войны в село прибыло много эвакуированных, преимущественно из Ленинграда, Новгородской и Псковской областей, а также с Украины. Местные жители хорошо относились к ним, делились вещами и продуктами 656 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 54).

Сысоров Фёдор Прокофьевич (?, с. Никольское-на-Черемшане —?) — сельский краевед, участник Великой Отечественной войны. После окончания Ульяновско­го педагогического института работал в Никольской средней школе, в том числе директором школы. Активно изучал историю села, вёл кружок краеведения, часто публиковался в районной газете «Знамя труда». Выступал с инициативой откры­тия музея истории Никольского-на-Черемшане. В конце 1980‑х гг. Ф. П. Сысоров составил плана села до революции 1917 г.657 (Там же. С. 128).

Шлыкова Варвара Фёдоровна (? —?) — первый директор Никольской сред­ней школы (с 1936 г.). В 1898 г. приехала с родителями из Перми в Симбирск, где закончила Мариинскую женскую гимназию. В 1925 г. представляла Симбирск на первом Всесоюзном съезде учителей. В 1953 первой переехала из старого села в зо­не затопления на новую площадку, после чего начали эвакуироваться и остальные жители. Заслуженный учитель школ РСФСР 658 (Там же. С. 130).

Цареградский Валентин Александрович (1902, с. Никольское-на-Черемшане — 1990) — советский геолог и государственный деятель, начальник Геологоразведоч­ного управления и заместитель начальника Дальстроя МВД СССР по геологораз­ведке (1940–1954), лауреат Сталинской премии (1944), Герой Социалистического Труда (1944, за особые заслуги в деле промышленного освоения Дальнего Севера и обеспечение в трудных условиях военного времени успешного выполнения пла­нов добычи редких и цветных металлов), генерал-майор инженерно-технической службы (1945), почётный гражданин города Магадана (1969), Почётный разведчик недр СССР (1987). До 8 лет жил в Никольском у деда, учился в земской началь­ной школе. Именем В. А. Цареградского назван ледник в Момском районе Якутии и один из видов класса моллюсков, а также названы улицы в г. Магадан, в п. Ха­сын Магаданской области и п. Усть-Нера в Якутии. Кроме того, в честь 50‑летия Первой Колымской экспедиции (1978) на Ольском побережье на месте высадки её участников установлена стела, на которой высечено и имя учёного 659 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 31–32; Цареградский Валентин Александрович. URL: http://www. warheroes.ru/hero/hero.asp? Hero_id=10977 (дата обращения: 21.01.2016)). В родном селе памятника пока нет.

Ландшафт долины Большого Черемшана до создания Куйбышевского водохранилища

Одно из редких и первых свидетельств рассматриваемой местности до 1956 г. относится к 1768 г., когда И. И. Лепёхин подробно описал окружавшую его здесь природу: «Черемшан река полагает предел между Казанской губернией и Ставро­польской провинцией. Начало ее вверх от Черемшанской крепости в 30 верстах находится, а устьем впадает в Волгу при деревне Хрящевке. Берега ее разделяются на луговой и нагорный. Луговой называется тот, который принадлежит к Ставро­польской провинции, а нагорный к Казанской. Сама река Черемшан имеет стре­мительное течение: ибо источник ее в сравнении устья великое имеет возвыше­ние. Вода в ней чистая, и при устье ее довольно всякой той рыбы, которая почти никогда в оную не заходит. Места около сей реки, по луговому берегу лежащие, весьма ровные и сухие; земля тучная и хлебородная. В берегах есть много простой и вязкой глины, которую жители берут на свои потребности. От устья ее поды­маясь вверх хотя и находятся пески, но они не далеко простираются. Болотистых мест весьма мало, разве в небольших перелесках, которые по Ставропольскому берегу находятся. В лесах еще большего недостатка не видно: ибо кроме велико­го бора, который продолжается хребтом вниз по течению реки Волги, много есть красного леса при Мелекессе; а для топления довольное число находится черного леса в перелесках и на самой луговой стороне Черемшана, даже от деревни Кар­малы. Начиная от Кармалы уже повсюду видна совершенная степь: но жители без труда получают дрова или с другого берега Черемшана или с реки Кондурчи» 660 (Лепёхин И. И. Указ. соч. С. 145–146).

Позже, в первой половине XIX в. интересные сведения о местоположении са­мого Никольского приводил В. А. Соллогуб (см. раздел о владельцах села). Несмо­тря на великолепный ансамбль усадьбы и храм, граф считал, что место было не­удачным из-за частых песчаных бурь. Правда, в других источниках упоминаний об этом нет.

Конечно, природное окружение Никольского трудно ставить в один ряд, напри­мер, с сёлами Тургенево или Головкино, и всё же думаю, что оно не было таким уж плохим. Недаром на всём протяжении истории селения его владельцами являлись известные, видные люди — Н. А. Дурасов, В. А. Соллогуб, купцы Марковы.

Рыбколхоз «За Родину»

Как ни странно, но коллективное хозяйство с таким непопулярным названи­ем до сих пор работает в Никольском. Конечно, возникло оно не на пустом месте. Рыболовством местные жители занимаются со времени основания села. Достаточ­но вспомнить о знаменитых черемшанских стерлядях, которыми потчевал гостей хлебосольный помещик Дурасов в своём Никольском имении! Этот промысел являлся важной отличительной особенностью прибрежных волжских селений. Во многих случаях он остаётся таковым до сих пор. После 1917 г. рыбацкая артель была организована в соседнем Белом Яре, причём в неё вошли жители Красного Яра, Табурного, Вислой Дубравы и Никольского 661 (Семенычев С. Б. Указ. соч. С. 48). Через 3 года её преобразовали в рыбколхоз под названием «За Родину», состоявший из двух бригад и располо­жившийся в селе Табурное (ныне затоплено).

Надо отметить, что в первые годы его работы добыча рыбы играла второсте­пенную роль в хозяйстве, а её улов производился в основном во время весенне­го паводка сетями, на вёсельных лодках. Летом же и зимой рыбачили время от времени, поднимаясь вверх по Черемшану и забрасывая неводы, а также стави­ли в озёрах неводы. За сезон ловили около 200 центнеров 662 (Там же. С. 49). Возможно, улов не всегда был большим, но зато качественная составляющая впечатляла — добывали немало рыбы ценных осетровых пород. Перед образованием в 1956–1957 гг. Куй­бышевского водохранилища рыбколхоз переформатировали и перебазировали. На заседании исполкома Николо-Черемшанского райсовета 16 февраля 1952 г. было решено объединить рыболовецкую артель (так в источнике) «За Родину», распо­ложенную в сёлах Вислая Дубрава, Табурное и посёлке Красный, с рыболовецкой артелью «Волга» в селе Белый Яр и вселить её в райцентр Никольское, тем самым приблизив к основному водоёму 663 (ГАУО. Ф. Р‑3038. Оп. 2. Д. 448. Л. 47 об.)

Конечно, после создания моря изменились условия рыбного промысла, орудия лова и многое другое. Первоначально увеличилась и добыча. Так, в 1961 г. рыбкол­хоз поймал в Черемшанском заливе 3489 центнеров рыбы, 1970–4268 и 1980–5101 ц 664 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 80). Но постепенно экологические условия ухудшались, и в результате количество выловленной рыбы уменьшилось с 726,4 т в 1988 до 220,2 т в 2012 г.665 (Там же. С. 117).

В конце 1950‑х гг. у Никольского появилась первая временная пристань, а в на­чале 1970‑х — настоящая металлическая 666 (Там же. Там же. С. 87–88).

Но Черемшан с конца 1970‑х гг. стал мелеть, и в итоге сейчас о пристани остались одни лишь воспоминания.

Зона затопления

Первая половина 1950‑х гг. оказалась роковой для многих селений Мелекесского (в то время Николо-Черемшанского) района, полностью или частично попавших в зону затопления очередной великой стройки коммунизма — Куйбышевской ГЭС. Всего в неё попало 24 населённых пункта, из них 21 полностью (архивные данные весьма противоречивы и требуют дальнейшего уточнения, сюда же входит и Белый Яр, на тот момент относившийся к Николо-Черемшанскому району); по другим данным — 23 667 (Бурдин Е. А. Волжская Атлантида… С. 237–238; ГАУО. Ф. Р‑3038. Оп. 2. Д. 448. Л. 47, 187 об.)

Самыми значимыми сёлами, полностью уходившими под воду, являлись Никольское-на-Черемшане (в то время рабочий посёлок, а с 1969 — посё­лок городского типа), Кротково-Городище, Кондаковка, Бирля и Табурное. Больше всего повезло опять же Никольскому — его жители практически в полном составе переехали на новую площадку в 6 км на северо-запад, в значительной степени со­хранив своё экономическое, культурное и этническое единство.

Водохранилище в Николо-Черемшанском районе затапливало 40338 га (11,6% от современной площади района; для сравнения — аналогичный показатель в Ста­ромайнском районе составил 17,2%), в том числе 25794 га земельных угодий кол­хозов 668 (ГАУО. Ф. Р‑3038. Оп. 2. Д. 448. Л. 187 об.)

Также менялись административные границы района.

Судя по архивным документам, эвакуация села началась в 1952 г. и в основном закончилась в 1954. В них очень мало информации о том, как оно проходило. Поч­ти всё внимание уделялось планировке нового Никольского и его благоустройству. Например, на заседании Николо-Черемшанского райисполкома 16 июня 1956 г. от­мечалось, что работы по благоустройству проводятся крайне медленно, а к строи­тельству районного дома культуры, общественной бани, озеленению парка совер­шенно не приступали 669 (Там же. Д. 454. Л. 223).

Также медленно велось сооружение водонапорной башни и наружной сети водопровода, не приступили к благоустройству некоторых адми­нистративных зданий и коммунальных домов. В итоге исполком решил в срок до 15 сентября полностью освоить средства, отпущенные на строительство средней школы и районного дома культуры, до 15 июля закончить благоустройство всех перенесённых социально-культурных и административных зданий и коммуналь­ных квартир, завершить строительство водонапорной башни и т. д.

Объём работ по переселению жителей и переносу (сносу) различных строе­ний и сооружений был огромным и осложнялся нехваткой денежных средств, транспорта, стройматериалов и рабочих рук. Сложная ситуация сложилась с мель­заводом (так в источнике; это мельница Маркова, возведённая до революции) в Никольском. Ввиду того, что он являлся единственным крупным предприятием в районе по обслуживанию трудящихся зерном, решили ускорить процесс стро­ительства нового здания, а в проект включить просо-обдирочное отделение 670 (Там же. Д. 453. Л. 40). Старое кирпичное здание пришлось сломать.

Не сильно помогли мне и подшивки районной газеты «Красный Черемшан» за 1950–1955 гг. Всего за этот период опубликовали 41 статью на тему гидрострои­тельства, в том числе 26 о строительстве Куйбышевской ГЭС (63,4%). Первое сооб­щение о гидроузле появилось в № 47 от 21 сентября 1950 г. и называлось «Величай­шие сооружения сталинской эпохи» 671 (Величайшие сооружения сталинской эпохи // Красный Черемшан. 1950. № 47 от 21.09. С. 2). В статьях, посвящённых подготовке зоны затопления, говорилось главным образом о лесоочистке и лесосводке — вырубке леса и кустарника, деятельности Никольского леспромхоза, землеустройстве кол­хозов, браке в строительстве нового села и т. д. И ни слова — о настроениях пере­селенцев и их трудностях.

Существенным дополнением к сказанному являются сведения С. Б. Семёнычева, основанные преимущественно на воспоминания местных старожилов: «Для под­готовки площадки под переселение в начале 50‑х годов был создан специальный леспромхоз, который разместился в восточной части будущего села. Здесь нахо­дилась большая пилорама, слесарная и токарная мастерские, жилые бараки и да­же небольшой магазин. Леспромхоз должен был выполнить следующую задачу — уничтожить лес как на территории будущего села, так и на территории, где будут плескаться воды водохранилища. Выполнением этой работы занимались как воль­нонаёмные работники, так и заключённые. …Как вспоминают старожилы, среди заключённых было много выходцев из Средней Азии. Вольные и поднадзорные работники пилили деревья, с помощью динамита корчевали пни, часть древеси­ны шла на переработку, а большая часть закапывалась в оврагах, где постепенно перегнивала. После переселения леспромхоз просуществовал ещё несколько лет, а затем был ликвидирован.

После того, как площадка была готова, пришло время для переселения. На­до признать, что население переселяться не рвалось, никто не хотел покидать родные места. Пример всем подала легендарный директор Никольской средней школы Варвара Фёдоровна Шлыкова. Именно её дом был перенесён на новое место первым. После этого стали переселяться и другие. Для переноса зданий прибыла специальная бригада из Горького (ныне Нижний Новгород — Е.А. Б.), которая специализировалась на этих работах. А объём работ был очень большой. Ведь предстояло переселить все дома из двух населённых пунктов — Никольское и Кротково-Городищи, а также частично из Красного Яра, Вислой Дубравы, Табур­ного, Кондаковки, посёлка им. Ленина. Всего 1200 домов. А вместе с общественны­ми и производственными зданиями и вовсе 1800.

Руководил работами по переселению и обустройству на новом месте председа­тель Николо-Черемшанского сельского совета Евгений Иванович Пилясов, в па­мять о котором в настоящее время в селе установлен гранитный камень. В чем же заслуга Евгения Пилясова перед Никольским?

Во-первых, планировка села. Чёткое деление на кварталы, широкие улицы, большие приусадебные участки. При переселении Евгений Иванович строго сле­дил, чтобы дома жителей находились вблизи места работы. Западный район за­селялся членами колхоза «Красный Черемшан», восточный рыбаками колхоза «За Родину», а в центре селили работников бюджетных организаций.

Во-вторых, озеленение. В старом Никольском не было садов на приусадебных участках. Евгений Иванович на сходе граждан добился того, чтобы сад был при каждом доме. Из Белоярского питомника были завезены саженцы, и работа по­шла. Но некоторые жители предпочитали выкапывать саженцы в сёлах, подлежа­щих затоплению. Много саженцев было завезено из Кондаковки. Так как никто не знал — к каким сортам принадлежат эти яблони, то их стали называть конда­ковскими. И ещё долго в Никольском ели кондаковские яблоки. Многие жители по-настоящему увлеклись новым для себя делом. Кроме частных садов, появились в селе и сады, принадлежащие предприятиям и организациям. Большой сад был создан в колхозе «Красный Черемшан». …Был свой сад и у рыболовецкого колхоза «За Родину», и у лесничества, и у больницы, и у школы.

И, наконец, третье. Вскоре после переселения села на новое место, в стране на­чалась очередная кампания по укрупнению районов, и Николо-Черемшанский рай­он был ликвидирован. Сейчас лишь старожилы помнят о том, что Указом Прези­диума Верховного Совета РСФСР Никольское-на-Черемшане вместе с Суходолом и Белым Яром вошло в состав Чердаклинского района. Руководство Чердаклин­ского района было этому невероятно радо и даже уже разработало план переноса административных зданий к себе в рабочий посёлок. Жители Никольского были, естественно, против вхождения в Чердаклинский район. Полгода потратил Ев­гений Иванович Пилясов на изменение этого решения. …Но Евгений Иванович выполнил наказ жителей и в Указ было внесено изменение. Так Никольское-на-Черемшане оказалось в составе Мелекеского района. Много ли найдется людей, которым удавалось «перекроить» карту целой области?» 672 (Семёнычев С. Б. Указ. соч. С. 72–75). В итоге к 1965 г. в но­вом Никольском с прямыми широкими улицами, утопавшими в зелени, работали больница, вспомогательная и средняя школы, дом культуры, мельница, промбыт­комбинат, фабрика, два колхоза, лесничество, а также школа-интернат.

11 памятных дат и уникальных фактов истории села

1) начало XVIII в. (1706 г.) — основание Никольского; его первым владельцем был А. Д. Меншиков; первые люди появились в окрестностях будущего села пред­положительно в раннем железном веке (ориентировочно в VI–V веках до н. э.);

2) населённый пункт неоднократно менял свой статус — село, рабочий посёлок (с 1928 г.), посёлок городского типа (с 1969), но всегда являлся одним из самых зна­чимых селений на территории современного Мелекесского района;

3) изначально Никольское было владельческим селом, его наиболее видны­ми собственниками являлись А. Д. Меншиков, И. Б. Твердышев, Н. А. Дурасов, В. А. Соллогуб и купцы Марковы;

4) в конце XVIII в. оно стало одним из первых селений Среднего Поволжья, в котором действовал крепостной театр (а не Архангельское Чердаклинского рай­она, как считали некоторые краеведы ранее);

5) главной архитектурной и духовной достопримечательностью села была Казанско-Богородицкая церковь, возведённая в 1791–1794 гг., отличавшаяся внеш­ней красотой и богатством внутреннего убранства, закрыта в 1936 г., а разрушена предположительно в 1955, перед образованием Куйбышевского водохранилища; в XIX — начале XX вв. здесь проживала небольшая группа староверов (спасовцы и поморцы);

6) в начале XX в. в Никольском действовали земская школа, приискательный пункт, ярмарка, базары по четвергам, овчинное заведение, винокуренный и кир­пичный заводы, водяная и паровая мельницы, чайная, библиотечная читальня, земская больница, становой пристав, волостное правление, военно-конное учи­лище и отделение крестьянского поземельного банка;

7) наиболее известными жителями (иногда уроженцами) села являлись Вене­дикт Фёдорович Барашков (1926–1997), учёный-филолог; Дмитрий Васильевич Григорович, (1822, с. Никольское-на-Черемшане — 1899) — знаменитый русский писатель; Александр Петрович Михеев (1934, Никольское-на-Черемшане — 2007) — главный врач Никольской участковой больницы; Евгений Иванович Пилясов (1907 —?) — председатель Николо-Черемшанского исполкома; Андрей Тимофее­вич Рябчиков (? —? с. Никольское-на-Черемшане) — полный георгиевский кава­лер; Григорий Трофимович Семёнов (1919–1981, с. Никольское-на-Черемшане) — полный кавалер орденов Солдатской Славы; Фёдор Прокофьевич Сысоров (?, с. Никольское-на-Черемшане —?) — сельский краевед; Варвара Фёдоровна Шлыкова (? —?) — первый директор Никольской средней школы; Валентин Александрович Цареградский (1902, с. Никольское-на-Черемшане — 1990) — советский геолог и государственный деятель;

8) в 1952–1954 гг. Никольское перенесли из зоны затопления на возвышенное место, в новый хозяйственный центр с одноимённым названием; сюда же эвакуи­ровались некоторые жители Кротково-Городища, Табурного, Красного Яра, Вислой Дубравы, Кондаковки и посёлка им. Ленина;

9) в августе 2014 г. в ходе первой в истории Ульяновской области уникальной подводной экспедиции было проведено обследование акватории Куйбышевско­го водохранилища на месте затопленного села, но местонахождение Казанско-Богородицкой церкви обнаружить не удалось (на дне накопились значительные отложения ила);

10) сейчас в селе находится два официальных объекта культурного наследия — обелиск воинам Великой Отечественной войны (1970) и один памятник архитек­туры регионального значения (деревянный ансамбль Никольской больницы на­чала XX в.);

11) в 2006 г. в Никольском был сооружён небольшой храм в честь святителя Николая Чудотворца (окончательно достроен в 2012).

Материал из книги Бурдин Е.А. Книга «Замечательные поселения Ульяновского левобережья: страницы истории и культурного наследия»

Оглавление

Введение 5

Глава 1. Замечательные поселения Старомайнского района 7

1.1. Село Волостниковка 7

1.2. Село Волжское (Старая Грязнуха) 15

1.3. Посёлок городского типа Старая Майна (Богоявленское) 22

1.4. Село Головкино (Вознесенское) 37

1.5. Село Кремёнки 44

Глава 2. Замечательные поселения Чердаклинского района 59

2.1. Село Ботьма 59

2.2. Село Архангельское (Репьёвка) 63

2.3. Село Сосновка (Троицкое) 82

2.4. Часовня, Канава и Королёвка (заволжские слободы Симбирска-Ульяновска) 89

2.5. Село Красный Яр 97

2.6. Село Крестово-Городище (Рождественское) 111

2.7. Село Кайбелы (Ильинское) 130

2.8. Село Тургенево (Богоявленское) 141

2.9. Село Белый Яр 165

Глава 3. Замечательные поселения Мелекесского района 189

3.1. Село Табурное 189

3.2. Село Бирля 192

3.3. Село Кондаковка 198

3.4. Село Никольское-на-Черемшане 202

3.5. Село Кротково-Городище (Архангельское) 226

3.6. Село Ерыклинск 235

3.7. Село Приморское (Грязнуха) 259

3.8. Село Чувашский Сускан 266

Заключение 278

Библиографический список 282

Список сокращений 295

Словарь 297